Джулиан Седжвик - Колесо жизни и смерти Страница 7

Но как же свидетельство о рождении Син-Син? И папина книга, и последнее послание? Дэнни торопливо роется в рюкзаке. Слава богу, все на месте!

С арены возвращаются клоуны, волоча за собой сетку безопасности. Бьорн на ходу улыбается мальчику:

– Как будто ты снова в труппе, да, Дэнни? Можно убрать парня из цирка, но не уберешь цирк из парня. Верно?

– Быстрее, котики! – кричит Роза. – Дэнни, не стой столбом! Складывай свое барахло.

– Прости, Роза, – бормочет он, на миг забывая, что это ему впору на нее сердиться, а не наоборот, и торопливо скатывает спальный мешок.

Всунутая внутрь мешка сложенная записка, никем не замеченная, падает на пол точно умирающая бабочка, да так и остается лежать под ногами вместе с заключенной в ней угрозой.

5. Когда увяз с головой

Полтора часа спустя цирковой караван выезжает из города и выливается на пустынное шоссе под яркими звездами Каталонии. Дэнни испускает протяжный вздох облегчения. Снова в пути!

Позади остались Саграда, и огни Тибидабо на холмах над городом, и запертый безмолвный парк Гуэля. Впереди на фоне ночного неба вырисовываются неровные хребты Пиренеев. А где-то там, за темным горизонтом, ждет Берлин.

Мальчик сидит в высокой кабине грузовика. Рядом дремлет Син-Син, голова у нее качается, задевая плечо Дэнни. Роза стискивает руль и нажимает педали, глядя в ночь прямо перед собой.

– Славно снова пуститься в путь, а, bello? – спрашивает она, перекрикивая рев мотора. – Через несколько дней на одном месте я аж вся дергаться начинаю. – Она улыбается. – Мы, Вегасы, всегда были бродягами.

И хотя Дэнни все еще дуется на нее, он знает: она права.

Пускай он все время держался начеку, высматривая, не возникнет ли новых проблем, пускай ему отчаянно не терпелось двинуться в путь, но последние час-полтора почти – почти! – доставляли ему наслаждение. Последние проверки – весь ли реквизит уложен? – рокот прогревающихся моторов, радостное волнение, какое испытываешь, когда двигаешься к новой цели, увозя с собой весь свой мир…

И пока они тихо движутся по Барселоне, ему нетрудно вспомнить себя самого до трагедии – как он ехал во главе каравана и, поглядывая в зеркало, видел вереницу машин: мурлычущий красный фургончик Дарко, грузовик с клоунами, в прицепе к которому едет генератор, мини-автобус, и дальше машины и фургоны с остальными членами труппы. Сегодня вечером, когда труппа покидает город и отражение процессии скользит в витринах магазинов, Дэнни мельком различает на темных стеклах отсветы мерцающего слова «Мистериум». На миг его охватывает восторг – проблеск надежды меж мрачных мыслей.

Снова знакомое и дивное, совершенно особое чувство дорожного братства! «Да, здесь мой дом, – думает он. – Я ощущал это, когда мы смеялись с Заморой и когда смотрел представление. И уж совершенно точно – сейчас. С «Мистериумом» ли, с другой ли труппой – но вот что я знаю и люблю. Вот жизнь, к которой я стремлюсь…»

Дэнни чувствует: решение принято. Приятное, правильное сознание. Оно словно бы вдыхает в него новые силы. Но следом, затуманивая мысли, убивая радость, идет приливная волна горя.

Ведь в караване недостает одного самого важного элемента: фургончика их семьи – мама за рулем, а папа делает какие-то пометки, вносит изменения в программу. Казалось, в такие минуты они жили наиболее полной жизнью – глаза устремлены к горизонту, на лицах предвкушение нового города, нового дня.

Дэнни прислоняется лбом к тряскому стеклу, глядя, как на окнах и витринах домов вспыхивает и тут же исчезает отражение проезжающего каравана.

– Поспи, bello! – окликает его Роза, отпивая кофе из термокружки.

Он качает головой. Мысли о конечной цели их путешествия снова прожгли себе путь наружу.

– А что будет в Берлине?

– Ты это о чем?

– Мы остановимся… в том же месте?

Роза вздыхает:

– Почти. Рядом с «Типи», кабаре в парке. Помнишь, мы поднимались к монументу под снегом? За день до… – она осекается и прищелкивает языком. – Послушай, Дэнни, ты уверен, что готов к этому… а то еще не поздно…

– Все хорошо, – отрывисто говорит он. – Я хочу сходить на кладбище. На могилы.

– Ну конечно, bello. Мы все непременно сходим, как только время выкроим.

– Я хочу пойти сразу, как мы приедем.

– Как только сможем, Дэнни. Сам знаешь, сколько всего еще надо сделать. – Роза качает головой, сбрасывая напряжение с шеи и плеч. – Не возражаешь, если я музыку включу? – Не дожидаясь ответа, она всовывает в прорезь кассету. Из дребезжащего усилителя доносится гитарный бой. – Старое доброе техно ни с чем не сравнишь! Мы это всегда слушали по дороге в Науди! – поясняет она и сильнее давит на педаль газа. – Хорошие были времена, а?

Да уж. И правда, хорошие! Несмотря на жгучее желание поскорее попасть в Берлин, в мальчике пробуждаются и воспоминания о Науди: дорога на холм, деревья вокруг, словно поднимаешься на подводной лодке из зеленого моря – и вот ты уже над обрывом, среди каштановых рощ. Едешь вверх по оканчивающейся тупиком дороге, потом по маленькому ответвлению, а там рукой подать – и «дома».

Старинный особняк видывал лучшие дни: растрескавшиеся ставни висели на одной петле, а в дожди и грозы приходилось расставлять повсюду ведра – потому что потолок течет. Летом там просто распахивались все окна и двери, так что внутри и снаружи температура получалась одна и та же. Мама натягивала на лугу за домом канат и каждый день подолгу тренировалась над колышащимися высокими травами и цветами. Над головой у нее синими вспышками носились ласточки, а папа гордо любовался ею и говорил – она сама как ласточка…

– Эй! Ву! Ты меня слушаешь?

Оказывается, Син-Син уже проснулась и теперь долбит Дэнни под ребра.

– Прости.

– Я спросила – как по-твоему, из меня выйдет ассистентка метателя ножей?

Дэнни изумленно смотрит на девочку. Но ему даже приятно услышать, что ей нужна его поддержка.

– Син-Син, у тебя же стальные нервы. Как у Берд Миллман*.

– Спорим, я буду трястись как желе. Да и вообще у меня другие кумиры – Мария Спелтерини*, Пети*…

– Видела бы ты маму, – не подумав, ляпает Дэнни.

Син-Син мрачнеет.

– О да. Я бы не отказалась, – шипит она. – Да вот не сложилось. И хватит об этом.

Дэнни морщится и уже собирается ответить, но Син-Син поворачивается к Розе и громко интересуется:

– Нам еще долго ехать, босс?

– Много часов. Как там все, Дэнни? Никто не отстал?

Проклиная себя за промашку, мальчик смотрит в зеркало заднего вида и пересчитывает фары растянувшегося по пустому шоссе каравана. Сразу за их фургоном видно лицо сосредоточившегося на дороге Дарко. Рядом с ним сидит Мария. Потом – мини-автобус с клоунами. И старая машина Билли.

– Ага, все тут.

Замыкает колонну грузовик Фрэнки. За ним уходит назад темное шоссе. Дэнни уже собирается снова повернуться к Розе, как вдруг видит, что вдали появился и стремительно нагоняет караван яркий огонек – свет фары. Однако вместо того чтобы обогнать колонну, неизвестный пристраивается ей в хвост, прямо за Фрэнки. Дэнни с минуту рассеянно наблюдает за происходящим, гадая, чего это мотоциклист никак не идет на обгон. А ведь нас, наконец соображает он, снова преследуют! Не может же это быть тот самый сегодняшний тип с мопедом?

Вряд ли, конечно, но мальчик все равно продолжает всматриваться в отражение, силясь разглядеть сгорбившуюся за ярким лучом фары фигуру. Внезапно мопед прибавляет газу, луч фары трясется и пляшет, когда он вылетает на пунктирную полосу. Взревев точно на гонках, мопед проносится мимо колонны. Мотоциклист сидит, низко пригнувшись к рулю, глядя прямо перед собой. Даже головы в сторону фургонов не поворачивает.

Дэнни инстинктивно бросает взгляд на табличку с номерным знаком. Немецкий. В WS 2912. «Канун моего дня рождения, – отмечает он, – двадцать девятое декабря. Итак, запомним, просто на всякий случай. Ни «М», ни пятерки, ни тройки». Мальчик откидывается на спинку сиденья. «Не все окружающие явились по твою душу, дурачок, – шепчет он сам себе. – Хотя иной раз и кажется, что все. Но надо мыслить рационально».

Отсвет задней фары быстро теряется в темноте впереди.

– Поспите, ребятки, – советует Роза, сама зевая, и прибавляет громкость на одно деление. Громкоговоритель трещит еще сильнее, чем прежде.

Рано утром они останавливаются на заправке рядом с французско-испанской границей. Похоже, впереди собирается гроза, все серое, и воздух неожиданно прохладен. На Западе, в Пиренеях, еще белеет на вершинах гор яркий снег.

Дэнни выскакивает из кабины и настороженно осматривает парковку. С тех пор как он сдуру ляпнул «видела бы ты маму», на душе у него снова кошки скребут, так что он рад открытому пространству и свежему воздуху.

От грузовика с декорациями, шаркая, приближается Замора: