Не грози свахе! - Валерия Малахова Страница 7

Как лла Ниахате тот череп повсюду искала! А как, найдя, уговаривала обратно вернуться, какие золотые горы сулила! Уламывала больше пары суток, зато и награду получила отменную — пока на ней эти мути, никто не в состоянии сглазить городскую сваху, или же заслать к ней злых духов, чтобы те по своему обыкновению принялись всячески вредить.

Похоже, лла Джуф это понимала. Открыла дверь в дом, не успела лла Ниахате постучаться. Глядела колдунья неприязненно, губы поджала, но не хамила и не ругалась.

Выглядела лла Джуф куда старше своих лет — волшба накладывает отпечаток на ньянга, старит их очень рано. Зато и живут колдуны по сотне лет, а то и дольше — на сколько магии хватит. Седые волосы лла Джуф торчали из-под чёрного тюрбана неопрятными пучками, большой плоский нос занимал почти всё лицо, а маленькие хитрые глазки, казалось, хотели нанизать посетительницу на два невидимых ножа. Но та сдаваться не собиралась.

— Здравствуй, соседка! — радостно сказала лла Ниахате. Конечно, ньянга жила на другом конце Одакво, но в одном ведь городе, а стало быть — соседи. — Как поживаешь?

Лла Джуф явно озадачилась, но всё же неприветливо проскрипела:

— И тебе здравствовать. Зачем пришла?

— Ну как же «зачем»? Ты ньянга, великая и грозная, — лла Ниахате изо всех сил старалась выглядеть абсолютно серьёзно. — По делу пришла, принимай давай. Вот тебе лепёшка из сорго, видишь, я с миром иду. С тебя чай.

Колдунья явно не была рада такой посетительнице, но законы у магии строги: ньянга должны выслушать каждого, кто к ним приходит по делу. Потом, ежели условия не подходят, можно и отказать просителю. Видимо, лла Джуф подумала именно об этом, поскольку растянула губы в улыбке, которая изо всех сил притворялась приветливой, да только выходило у неё плохо.

— А-а, ну если по делу, так давай, проходи, дорогая гостья. Соседям, кхм-кхм, я помочь всегда рада. Уй, какая лепёшка хорошая! Сама пекла?

— Служанка моя, — с достоинством отвечала лла Ниахате. — Сама я давно уже не готовлю. Мужа нет, детей нет, зачем стараться?

— Верно, всё верно, — захихикала лла Джуф. Смех её походил на кваканье ядовитых жаб, когда те с началом сезона дождей ищут себе пару. — Умна ты, соседка, ох, умна! Ну, давай чаю выпьем, иди сюда.

— Ай, соседка, — отвечала на то лла Ниахате, следуя за колдуньей вглубь дома, — как бы ни была я умна, до тебя мне далеко. Ты с духами разговариваешь, они тебе, небось, поведали всю мудрость земли и неба!

«Вот только поняла ли ты эту мудрость, старая дурёха?» — мысленно вопросила при этом лла Ниахате. Вслух ничего подобного, разумеется, не сказала. Ни к чему оно — говорить ньянга, что именно ты о ней думаешь!

— Ну-ну, соседка, к чему столько лести? — пуще прежнего разулыбалась лла Джуф. — Сладкими словами мою цену не собьёшь, беру я за услуги дорого.

— Соседка, — притворно нахмурилась лла Ниахате, — ай, зачем обижаешь? У меня и деньги есть, и шкуры, и еды — полон подвал! Заплачу полную цену, ведь понимаю, чьи услуги хочу купить. Чай, не дворника нанимаю во дворе подмести!

— Это верно, соседка, это верно! Духи — они уважение любят.

— Да конечно, соседка! Вот я и пришла к тебе со всем своим уважением, чтоб ты им пода... — лла Ниахате осеклась. Ну надо же, как злые духи за язык поймали! Эх, осторожней надо быть, осторожней!

— Что-что, соседка? — лла Джуф поднесла руку к уху. — Стара я стала, глуховата, не дослышала.

— Подарок говорю, чтоб ты им поднесла. Духам. От моего имени, — быстро ответила лла Ниахате. Лла Джуф с кислой улыбкой кивнула. Весь её вид говорил: «Ну ладно, выкрутилась».

Колдунья провела лла Ниахате в комнату, которая ясней ясного свидетельствовала о богатстве хозяйки дома. Пол весь был устлан львиными шкурами, причём не старыми, вытершимися, а совсем-совсем новыми. Ноздри лла Ниахате раздулись, почуяв едва уловимый запах дубильных веществ. Стало быть, кто-то совсем недавно сделал лла Джуф крупный заказ. Но во всём Одакво вряд ли можно отыскать человека настолько богатого, чтобы заплатить десятком львиных шкур!

Стены комнаты были обиты шёлком, доставляемым из очень далёких стран и стоившим немыслимо дорого. На ткани неведомый художник изобразил странных людей с белой кожей и узкими глазами, одетых в диковинные наряды. Они бродили среди лесов, играли на неведомых музыкальных инструментах и танцевали дивные танцы.

Одна из стен была свободна от обоев, и на ней висело множество рогов — буйволиных, газельих, оленьих... Рядом был привешен факел, закреплённый в держак из чистого золота, изображавший морду леопарда. Два рубиновых глаза неотрывно следили за гостьей.

— Ай, соседка, — впервые лла Ниахате не кривила душой, — воистину, боги благословили тебя. И люди тебя любят. Какая же красота!

— Брось, соседка, — лла Джуф притворно засмущалась. — Хотя красиво, признаю. Люблю, чтоб было красиво. Ладно-ладно, идём чай пить. Ты какой любишь? Ты мне обязательно должна сказать, чтоб я тебя угостила, как следует. Эй, там!

Существо, вперевалочку появившееся из соседней комнаты, человеком назвать нельзя было никак. Разве что бывшим человеком. Лла Ниахате прекрасно помнила, что её собеседница умеет создавать умокву — восставших из мёртвых созданий. Да только одно дело помнить, а совсем другое — увидать на расстоянии вытянутой руки.

Сердце лла Ниахате заколотилось, точно безумное, когда умокву подошёл к лла Джуф и рухнул перед ней на колени. Он казался большим, очень большим, с серой кожей, кое-где свисающей с тела. Всей одежды на нём было — набедренная повязка, а потому кое-где лла Ниахате увидала швы, скреплявшие умокву вместе. Швы, надо сказать, выглядели не то чтоб очень аккуратно, сама лла Ниахате шила куда лучше. Почему-то это наблюдение её успокоило. Не так идеальна колдунья, как хочет казаться!

— Я редбуш люблю, соседка, заваренный крепко-крепко, чтоб выпила — и день новыми красками засиял. Твой слуга умеет такой заваривать?

Показалось — или лла Джуф пару мгновений выглядела разочарованной? Что, решила напугать незваную гостью? Не на ту