Он. Перерождение - Илья Шаланда Страница 7

— Трэви Дауча. — крикнул доктор Петерс. — Пойдем с нами.

Не спросив ни слова, мальчик встал со стола и двинулся по направлению к вошедшим. Дима с легким удивлением и растерянностью провожал своего немого друга. За все время, что он здесь периодически лечился, еще никогда ни за кем из детей не приходили милиционеры, да и еще так прилюдно. Что-то было странное в этом мальчике и в той истории, что приключилась с ним. Дима уже давно жил в детском доме и знал много историй детей, попавших туда: пьющие, наркоманы, убийцы, просто люди, не занимающиеся ребёнком. Много было детей, попавших в детский дом с рождения. Но в истории Трэви было что-то особенное.

Кто-то скажет, что любопытство — удел плохих людей, которые любят совать свой нос в чужие дела. Не соглашусь с таким мнением. Любопытство — это дар, который заставляет хороших людей познавать что-то новое. Но, как и Люцифер — бывший служитель света, некоторые начинают использовать этот дар во вред. Что порой может привести к катастрофе.

Думаю понятно, что Дима был из числа любопытных. Больно интересно ему стала история этого таинственного мальчика. Зачем тут милиция? И что это за женщина? Дима ее никогда не видел. Да и доктор Петерс выглядел как-то уж больно покладисто. Что было абсолютно не характерно для него, за исключением работы с администрацией больницы.

Дождавшись, пока компания скроется за дверью, Дима поставил тарелку с недоеденной кашей на поднос и, не привлекая лишнего внимания, вышел из комнаты. Процессия повернула налево, прямиком в коридор, где находился кабинет доктора Петерса. Дима неспеша пошел за ними, стараясь не шуметь, что было весьма проблематично из-за скрипучего пола. Завернув за угол, он увидел, как неизвестная женщина закрыла дверь в кабинет доктора, а по звуку щелчка стало понятно, что ее закрыли изнутри.

В фильмах главный герой принялся бы уже искать вентиляцию, дабы сверху подслушать секретный разговор. Но мы находимся в больнице и большой вопрос: достаточно ли широка там вентиляция, чтобы по ней прополз двенадцатилетний ребенок. Может попробовать вскарабкаться по карнизу? Можно, но очень уж рискованно.

Диме ничего не удавалось придумать. Тупик. Ничего у него не получилось узнать об этом мальчике. Расстроенный парень уже собирался разворачиваться и идти в свою палату, как дверь отварилась и из ней вышел доктор Петерс и Трэви. Диме не хватило реакции скрыться где-нибудь, поэтому этот юный неудавшийся шпион был раскрыт.

— А ты тут что делаешь? — спросил доктор Петерс. — Захотел засунуть свой нос в те дела, которые тебя не касаются?

— Я случайно. — промямлил Дима.

— Ах, случайно. — сказал Доктор. — А ну за мной.

В одной руке он крепко держал Трэви за плечо, а второй схватил Диму. Доктор Петерс повел их по коридору в совершенно неизвестное для Димы крыло. Он здесь никогда не бывал, да это и не удивительно, ведь оно находилось на ремонте. На своем самом начальном варианте, поэтому еще не потеряло свой вид. Доктор Петерс затащил ребят в комнату, на которой было написано «Старшая медсестра».

— Значит так. — сказал доктор Петерс, закрывая за собой дверь.

Это была небольшая комнатушка, абсолютно без мебели.

— Даже не надейся, что ты проведешь еще хоть один день в моей больнице. — сказал доктор Петерс, смотря на Трэви. — Думаешь, если прикинешься немым, то тебе все можно? Посмотрите на него, бедный несчастный мальчик, потерявший свою мать. Думаешь ты один такой! Да я сотни таких видел. И ничего все как-то справлялись, продолжали жить. А ты? Стоишь как истукан, молчишь! У тебя аутизм, а не немота! Хватит прикидываться дураком. Ни дня больше ты не проведешь в моем отделении. Пусть детский дом тебя кормит. За таких как ты мне не платят! А ты!

Он повернулся к Диме.

— Чего ты возишься с этим психом. Или может мне рассказать Полу, что ты спишь в обнимку с взрослыми парнями? Он быстро из тебя всю дурь выбьет.

Дима побелел, представляя, как этот двухметровый амбал, отвешивает ему подзатыльник. Пол был тоже сиротой. Только его несчастье сделало из него сильного озлобленного человека, который держит в страхе весь детский дом. Пару раз его грозились выкинуть, но как такое провернешь? Зная о его заслугах, ни один детский дом не захотел брать его себе. Отправить в колонию для несовершеннолетних? Возможно, но предъявить ему особо нечего. Жертвы отказывались жаловаться на него, а избивал он мастерски: не единого синяка. Говорят, этому научил его отец, который частенько практиковался этим приемам на самом Поле. Остается одно — выкинуть на улицу. Но и это невозможно. Как с человеческой стороны, так и с законодательной.

В это же время Трэви застрял на фразе «потерявший свою мать». Глубокая ненависть захлестнула его, ненависть к человеку, стоящему рядом. Кто он такой, чтобы говорить такое! Да как он смеет говорить такое о его матери! Как смеет он обесценивать ее смерть!

Буря эмоций накрывала мальчика. В его голове стали появляться яркие образы. Все стены покрываются огненной завесой. Огонь горит ярко, жар накрывает всю комнату. И тут, словно по чье-то команде, пламя срывается со стен, окутывая доктора Петерса. Он открывает рот в немом крике и вспыхнул как кусок бумаги, дополнительно облитый бензином.

— Какого черта!

Этот крик вывел Трэви из оцепенения. Кричал доктор Петерс. Он был очень напуган и неудивительно, ведь фантазии Трэви словно ожили. Стены полыхали синим огнем. Остатки обоев горели в жарком пламени. Температура в комнате повышалась, деревянный пол стал гореть, постепенно приближаясь к ребятам и доктору. А затем вспыхнула дверь, закрывая пленникам последний путь к отступлению.

— Спасите! — крикнули хором Дима и доктор Петерс.

К сожалению, это было крыло, закрытое на ремонт, и кроме строителей в это отделение никто уже и не заходит. Им оставалось надеяться, что кто-то увидит пламя в окне.

Доктор Петерс заметил окно. И несмотря на то, что это был взрослый мужчина, повидавший все, имеющий высшее образование, знающий не понаслышке о медицине экстремальных ситуаций. В таком колоссальном стрессе не придумал ничего лучше, как разбить окно. Ему казалось, что приток свежего воздуха потушит пламя. Он только забыл об одной особенности: хоть