Электрический бал - Михаил Александрович Жарчев Страница 7

– Не знаком-с, – дёрнул князь шеей, чувствуя к привратнику необъяснимое отторжение. – При чём тут какой-то генерал?

– Как это при чём? Человек денежный. Не то что вы, как я погляжу.

– Не извольте беспокоиться, оговоренная сумма при мне, – сказал князь и постучал по саквояжу.

– Вижу-вижу! – протянул привратник. – А вот я, сударь, в последнее время поиздержался чрезвычайно и имею неудовольствие пребывать в состоянии омерзительной, бесчеловечной нужды… Не займёте ли вы мне в долг несколько денег в счёт нашего уговора? А уж я за вами сохраню первостепенность…

Человек вдруг сделал такие жалостливые глаза, что Поль едва поборол желание сунуть руку в карман за мелочью.

– Сдаётся мне, ты пьян в стельку! – крикнул князь, сбрасывая с себя наваждение.

– Так точно-с, нетрезв-с, – вздохнул человек.

– А ну веди меня к хозяину!

На лице привратника растянулась грустная улыбка:

– Да как же я вас поведу, ежели у меня ног нет?

Князь опустил взгляд и только сейчас понял, что смущало его с первых секунд. Это было на самом виду, но ускользнуло от разума по причине совершенной невозможности увиденного.

Пальто привратника обрывалось чернотой. Внизу, на полу, сияли новенькие, но совершенно пустые сапоги. Понятна стала Полю и противоестественная поза. Калека, должно быть, висел на каком-нибудь крючке на двери. И именно это вкупе с сапогами и окружавшей Поля тьмой создавало иллюзию, что человек стоит.

– Господь всемогущий! – перекрестился князь.

Ему вдруг сделалось душно и тошно. Хотелось поскорее выскочить обратно на улицу, но выход теперь преграждал этот страшный человек.

Привратник захохотал. Звук его скрипучего, как кирза, голоса многократно отразился от стен и ударил по ушам Поля.

– Обнажатся дела ваши, – зашептал человек. – Обнажатся. Но придёт бессмертный, принесёт источник смерти и помилует вас.

Князь подметил, как мелко и противоестественно дрожит голова привратника, как с уголков его губ на клетчатый шарф стекает зеленоватая пена.

Полю сделалось совсем уж не по себе. Безотчётный ужас овладел им. Он развернулся и побежал вперёд по коридору, более всего боясь, что безногий каким-то образом кинется за ним. Ухватит за пятки. Пробежав несколько метров, князь запутался в ногах и начал было падать. Но коридор резко оборвался, и Поль врезался плечом в то, что оказалось дверью. Дверь распахнулась, и он ввалился внутрь.

* * *

Некоторое время он стоял, оцепенев от картины, которую увидел в пыльной и захламлённой комнате. На разбитом паркете посреди полутьмы стоял небольшой грубый стол. За ним сидел и скрипел пером по бумаге безупречный господин в бархатном жилете. Внезапное появление гостя, казалось, никак не нарушило его сосредоточения.

Князь прикрыл дверь, отряхнул сюртук и издал ртом неопределённый звук, тем самым как бы обозначая ещё раз своё появление.

– Un instant[2], – поднял палец господин, потом указал этим пальцем на стул по его правую руку.

Поль присел, поставил саквояж на колени и стал рассматривать знаменитого иностранца. Тот выглядел в точности так, как князь его себе представлял:денди с безупречным видом и манерами. Лицо его могло бы считаться весьма красивым, если бы не портящий всё неприятный широкий рот с мелкими острыми зубами.

Поль осмотрел комнату и приметил множество интересных деталей. Помимо склянок с разноцветными жидкостями, причудливо спаянных стеклянных сосудов, обрезок резиновых трубок и сломанных шестерёнок, он также разглядел неприятного вида зажимы, чрезмерно большие шприцы и комки окровавленного войлока.

Наконец господин отложил перо и поднял на князя блестящие глаза:

– Жак Дюпре. Всецело к вашим услугам. Извините, извините сердечно, что приходится принимать столь высокую персону в таком désordre [3], – всплеснул он руками. – Я в Москве недавно и не успел обзавестись ещё приличным кабинетом.

– Князь Поль Феликсович Бобоедов. Но какая я персона, что вы, право…

– Но титул ваш требует особого к вам почтения.

Он вскочил со стула, схватил руку князя и принялся трясти так, что у князя заходили ходуном все его три подбородка.

– Ах, как рад я, Ваше сиятельство, какая честь!

Князь почувствовал, как приятный жар приливает к лицу, и в очередной раз убедился, что русских и иностранцев разделяет пропасть в отношении манер. Здесь, на Родине, титул его считается чуть ли не исторической нелепицей. И вот он, француз, подданный страны – колыбели всех революций, а жмёт руку ему, жмёт и восхищается. Впрочем, господин восхищался уж очень усердно. Полю пришлось вытащить свою пухлую горячую ладонь из его узкой и ледяной.

– Ах, как приятно иметь дело с высокородным человеком! – воскликнул Дюпре и плюхнулся обратно на стул. – Но отчего вы так бледны? Надеюсь, Бернард не доставил вам неудобств?

– Бернард?

– Да, мой слуга, – сказал иностранец и поднял брови так, как будто это всё объясняло. – Признаться, для калеки у него прескверный характер и уверяю, чёрная, чёрная душа.

В голове князя воскрес образ пустых сапог, и ему снова чуть не сделалось дурно.

– Не гневитесь на него, – рассмеялся Дюпре. – Да, Бернард лишён некоторых частей тела, но не обделён странноватым чувством юмора. Сам попросил подвесить его на дверь, чтобы он мог, говоря его словами, «встречать клиентуру». Не любит, видите ли, сидеть сложа руки. – Дюпре в голос рассмеялся.

– А я уж, грешным делом, подумал, что теряю рассудок, – ответил князь, не в силах не улыбаться сам. – Настолько необычная картина.

– Надеюсь, он хотя бы не клянчил у вас деньги?

– Не припоминаю…

– Ах, несносный! – вскрикнул иностранец и ударил ладонью по крышке стола. – Сколько вы дали ему?

– Нисколько, – сказал князь, решив не врать больше проницательному господину, который с такой лёгкостью раскрыл его обман. – Я, признаться, сам не в том положении, чтобы подавать.

Тонкие губы Дюпре искривились в отвращении.

– Мерзавец! Плут! Преступник! – От его криков полупустая комната зазвенела. – Приношу свои глубочайшие извинения за это безобразие. Что уж там, он даже меня в своё время умудрился обокрасть! Впрочем, Ваша светлость не должны держать зла на бедного калеку. Боюсь, долго он не протянет… Маловато оказалось в нём жизненной энергии.

– Бог с вами. Я оттого и не сказал вам сразу, чтобы не навести на него поневоле ваш гнев.

– Однако хорош! Верите ли, когда-то он был отменным попрошайкой. И сейчас не успели бы вы моргнуть, как он обобрал бы вас до нитки.

Последнее замечание совсем не понравилось Полю. Он хотел было возразить, что сам обберёт кого хочешь, но подумал, что это будет неуместно.

Дюпре достал из портсигара чёрную папиросу и закурил.

– Мы, конечно же, перейдём через мгновение к вашему делу. Но не хотите ли для начала узнать преинтереснейшую историю о том, как Бернард сделался таким?

Поль,