Даром-2. Выплата - Яна Каляева Страница 7

Здороваюсь с попутчиками, застилаю свою полку. Белье чуть влажное — неумирающая железнодорожная традиция. Врубаю какое-то кино — и почти сразу засыпаю, снимаю наушники уже в полусне.

Будит меня полный ужаса женский вопль. Вскакиваю с полки и в два прыжка оказываюсь в коридоре.

Подтянутая дама в аккуратной пижаме отчаянно кричит, закрывая лицо ладонями. К ней уже подбегает проводница:

— Что случилось? Вам плохо?

— Он… он… — бормочет дама, не отнимая ладоней от лица. — Что он со мной сделал?

— Кто — он? Что сделал? Что случилось? — бессмысленно кудахчет проводница.

Дама опускает руки. Вздрагиваю: над ее лицом словно поработал безумный авангардист, до смерти ненавидящий все живое. Нос свернут набок, щеки страшно перекорежены, один глаз закрыт сползшей со лба кожей… Крови при этом ни капли, и синяков нет. Даром?

Из закрытого купе раздается ор — мужской голос:

— Си-идеть, твари! Дернетесь — изувечу! Рожа набок съедет…

— Он пьяный, — всхлипывает дама. — Я ему… замечание сделала, а проснулась уже вот такой… Господи, ужас какой! За что мне это…

— Сейчас-сейчас, полиция уже идет из штабного вагона, — суетится проводница, как будто изуродованной даме это чем-то поможет.

Спрашиваю:

— Есть еще пассажиры в купе?

— Да, вагон полон… — растерянно отвечает проводница. — Две девчонки там. И полтора часа до крупной станции со спецназом…

Вбегают полицейские, один из них волокет стальной противодарный щит.

— Кто сюда сунется, изувечу! — орет мужик в купе. — А если со щитом попретесь, то по одной из этих шалашовок вдарю! Вот стечет рожа ейная набок — будет знать, как задницей вертеть!

Из-за двери доносятся женские рыдания. Какой же мерзкий у этой гниды Дар…

— Может, он блефует? — тихо спрашивает один из полицейских. — Сколько может идти восстановление такого Дара?

— Вы когда ему замечание сделали? — спрашивает даму проводница.

— Как только поезд отправился… Он сразу достал водку свою вонючую.

— Шесть часов прошло, значит…

Хреново. За шесть часов такой Дар вполне мог и восстановиться. Формально это не такое уж мощное физическое воздействие — фатального вреда здоровью нет; вряд ли учитывается, сколько значит лицо для человека, тем более для женщины.

— Через полтора часа станция, — говорит полицейский, прижимая к себе щит. — Эвакуируем вагон, пустим газ…

Из купе раздаются рыдания и мужской ор:

— Сидеть, шлюха! А то ка-ак изуродую! И так косорылая, а станешь еще краше!

Так, ясно-понятно, полтора часа ситуация не продержится. Только бы этот говнюк не ударил с перепугу по заложницам… но придется рискнуть. Вызову огонь на себя, благо мне-то что сделается. Говорю проводнице:

— Давайте ключ.

— Он же вас… ну эта… по вам ударит, — бормочет женщина.

Некогда объяснять. Подмигиваю:

— Ничего, я ж мужик, мне не страшно. Меня девки не за морду лица любят. Давайте ключ, а то этот псих девчонок изувечит. А отвечать-то вам!

Последний аргумент действует. Полицейские неуверенно кивают, и проводница отпирает дверь. Резко отодвигаю створку в сторону, шумно вваливаюсь и ору:

— Что, тварюга, только с бабами воевать можешь⁈

Все таращатся на меня. Слева — две вжавшиеся в стену девчонки, справа — расхристанное лохматое чмо. Это очень хорошо, что лохматое. Хватаю придурка за шевелюру и со всей силы бью лицом сперва о столик, потом об оконную раму. Еще раз, и еще. Он пытается дергаться, но куда пьяному дегенерату против боксера-разрядника? Чувствую движение за спиной — девчонки догадались убежать, молодцы.

Ору проводнице:

— Дверь! Закрывай дверь, дура!

Снова прикладываю подонка об оконную раму — на этот раз затылком. Не в полную силу — нет задачи пробить ему череп все-таки. Хорошо бы оглушить, но тут я не спец. Любой парень из команды Ветра точно рассчитал бы, но я рисковать не буду. Убьешь еще случайно эту гниду — доказывай потом, что не превысил необходимую самооборону.

Отбрасываю пьяного придурка на его полку. Вытираю руки казенной простыней. Псих скулит и шевелится. Эх, все-таки не оглушил я его. Что ж теперь, караулить полтора часа до станции, чтобы еще кого не изуродовал? Купе, наверно, снаружи не запирается, не тюремный вагон чай. А так хотелось выспаться в дороге…

Пьянь шевелится, поворачивает ко мне лицо. С удовлетворением отмечаю, что выглядит он ненамного лучше дамы из коридора. Бедная женщина, надеюсь, эти жуткие спецэффекты временные… или по крайней мере РЖД оплатит ей пластическую операцию.

— Лежать, мразь! Попробуешь встать — получишь вторую порцию.

— Т-ты что такое?.. — бормочет мужик. — Т-тебя же нет, тебя н-нету… Тебя не должно быть.

Похмельный бред… или нет? Да, значит, он успел вмазать по мне своим гнусным Даром. Сам-то я использовал Дар на свободной от Дара всего однажды, будучи пьяным в стельку, потому плохо помню свои ощущения. Но в Штабе мою устойчивость тестировали много раз, и применявшие на мне Дар так описывали этот эффект: ты словно бы поднимаешься по лестнице в полной уверенности, что сейчас будет очередная ступенька — а ее нет, и усилие уходит в пустоту. Бойцы чуть иначе формулировали: бьешь по груше со всей силы, а она раз — и голограмма.

Но важно, что Дар у них при этом расходовался, время восстановления запускалось. Так что можно спокойно идти досыпать — в ближайшие часы пьяный хулиган ни для кого не опасен. Надеюсь, после сегодняшнего его упекут надолго. Это как же надо ненавидеть людей, чтобы именно желание уродовать их оказалось самым сильным, хотя бы даже на одни сутки…

Глава 3

Семья — это навсегда

Февраль 2030 года

Выспаться все-таки не удалось — едва