Екатерина Богданова - Вампир, который живет на чердаке Страница 7

— А я открыла его, как меня учил папа, склепкой, — заливисто рассмеялась проказница.

В комнату вошел мужчина и девочка с обожанием, кинулась к нему. Он подхватил ее на руки и поцеловал в щеку, затем отстранился и посмотрел на свою жену.

— Что-то не так? — спросил он у нее.

— Чему ты учишь ребенка. — Прошипела она сквозь зубы. — Я не хочу, чтобы Сашенька стала такой, как ты!

— Успокойся, она не будет такой, как я!

— Не смей!!! Слышишь? Не смей!!! — перешла женщина на крик.

— Папа, что с мамой? — Девочка не могла понять, почему родители ругаются.

— Ничего, солнышко, пойди лучше погуляй.

— Хорошо, — кивнула девочка и выбежала из кухни. Она уже тогда знала, что когда родители ругаются, нужно уйти куда-нибудь.

А из кухни до нее все еще долетал разъяренный голос женщины:

— Ты что, не понимаешь?! Я переживаю, я боюсь! Тебя могут посадить, и что тогда мы будем делать?!

Так и случилось. Моего отца посадили, когда мне было семнадцать лет. На его счету было более десяти крупных краж с взломом и проникновением в частные владения. И это только то, что смогли доказать в суде. На самом деле их было около пятидесяти, хотя я и в этом не уверена. Он всю жизнь занимался воровством и ограблениями.

К сожалению, с зоны, он так и не вышел. Умер от туберкулеза. Это по официальной версии, а по не официальной, как говаривал его дружок и сокамерник Федька Гвоздь, папа не поладил с одним из рецидивистов и тот пырнул его ножичком.

Я сделала глубокий вдох и, успокоившись, продолжила взлом замка.

Что такое? Я была сильно удивлена тем, что не могу взломать, этот чертов замок! Я еще раз, но уже внимательней оглядела механизм.

Цилиндровый врезной замок. Обычно такие я щелкаю, как семечки, а тут…

Не одна отмычка не хочет открывать его!

— На каждый замок найдется свой взломщик, — пробормотала я, после чего, вновь сбегала в свою квартиру и принесла специальный, так называемый «бамп-ключ». Обычно, при открытии таких простых замков, как на этой чердачной двери, он не требуется. Ну, уж если отмычки не справились, то с ним у меня точно все получится!

Принцип механизма штифтового цилиндрового замка основывается на том, что, вставляя ключ, головка ключа передвигает штифты в отверстиях внутреннего и наружного цилиндра, то есть если вы вставляете нужный ключ в механизм, все штифты становятся в один ряд, при этом внутренний цилиндр освобождается и способен вращаться, за счет чего, мы, и открываем замок. Взлом замков и цилиндров специальным бамп-ключом, заключается в постукивающих движениях взломщика, с помощью которых он создает вибрацию внутри замка, открывая тем самым путь входа отмычке.

В общем, не заморачивайте себе голову подробными нюансами техники вскрытия!

Ну, вот, осталось только повернуть.

— Ай! — вскрикнула я от боли. Что-то с шипением вывалилось из замочной скважины. И это что-то, сияющее фиолетовым цветом, завертелось волчком по полу. Через пару секунд, оно потухло.

Хм, интересно. Теперь, я хотя бы знаю, почему не смогла вскрыть замок.

Я немного поискала эту штуковину, но ничего не нашла. А вы попробуйте сами, с одним карманным фонариком искать то, не знаю что. Поэтому, оставив столь бесперспективное занятие, толкнула чердачную дверь.

Тяжелая, однако, зараза.

Дверь, со скрипом плохо смазанных петель, наконец, поддалась, и я оказалась в помещение пропахшим многолетней пылью.

— Апчхи! — громко чихнула я, потирая свободной от фонарика рукой (инструменты, я оставила на лестничной площадке, предусмотрительно запихав их под чей-то старый комод) нос. Ненавижу пыль!

Я огляделась.

Ну что можно сказать об этом месте?

Чердак, как чердак. Огромная комната с немного сводчатым, но довольно высоким потолком, поддерживаемым колоннами, и, идущими с двух сторон, по периметру, небольшими квадратными окнами.

Лишь одно из окон сильно выделялось на фоне остальных. Оно было большим арочным двухстворчатым и располагалось как раз таки над моим балконом, служа архитектурным изыском прошлого столетия для фасада дома. Лунный свет пробивал себе путь сквозь грязные стекла и заливал пространство потусторонним блеклым светом.

Я поежилась. Но не оттого, что мне вдруг стало холодно. Мне просто было тревожно на душе, и я в который раз пожалела о том, что поднялась сюда.

Мои глаза, уже привыкшие к полутьме, наткнулись на старую софу. На ней кто-то лежал.

Сердце бешено застучало. Я нервно сглотнула и сделала шаг вперед.

Ничего не произошло.

Тогда, я подошла к софе еще ближе и смогла рассмотреть, насколько позволял лунный свет, человека, что лежал на ней.

Это был мужчина. Стройный, я бы даже сказала немного худощавый, с длинными темными волосами. Судя по тому, что он с трудом помещался на отнюдь не маленькой софе, мужчина был еще и высоким. Из одежды, на нем были белая рубашка из тонкого батиста, черные брюки и ботинки на рифленой подошве. И он не дышал!

Это я определила по тому, что его грудь не вздымалась в процессе дыхания, как у любого нормального, живого человека довольно долгое время. Ну, во всяком случае, то время, что я его разглядывала. А разглядывала я его, поверьте, не одну минуту и даже не две.

— Мертвец, — тихо констатировала я для себя. И тут вспомнила, что у меня есть фонарик, а я мучаюсь, пытаясь увидеть что-то еще!

Благодаря дополнительному источнику освещения я смогла получше разглядеть лицо моего молчаливого оппонента. Чистое и мертвенно бледное. Словно высеченный из гранита подбородок и прямой нос с горбинкой. Рот был слегка приоткрыт. И я смогла разглядеть зубы. Белые, с неестественно вытянутыми заостренными верхними клыками. Нестерпимо захотелось потрогать их. Это было, как наваждение. И, потеряв остатки здравого смысла, я потянулась и дотронулась до одного из клыков.

Тонкая кожа пальца окрасилась алым. Теплая струйка крови потекла вниз, к основанию ладони. На некоторое время я потеряла над собой, над своими эмоциями контроль. Чувство экстаза захватило меня, поднимаясь из низа живота и разливаясь по всему телу, живительной энергией до самых кончиков нервных окончаний. Я покачнулась и попыталась отдернуть руку, но не смогла.

Рука мужчины, что до этого свободно лежала вдоль туловища, вцепилась в мою. Он открыл глаза, черные и пугающие, как глубины самой преисподней, одновременно, языком слизывая капельки крови с моего пальца.

Взгляд затуманился, и я не заметила, как оказалась под ним.

Там, где к коже прикасались его пальцы, словно оставались ожоги.

Там, где он проводил языком, наслаждение граничило с болью.