Филоненко Ольга - Одержимые удачей Страница 7

– Чем?!

– Оливкой. Обычной оливкой от коктейля. Отвернулась удача и все, хана… И виновных нет – сотня свидетелей видели, как он сам ту оливку глотал. Перед дамами выделывался – вверх подбросил и ртом поймал, а она у него в горле и застряла… Вот так.

– А кто его дело вел, не помнишь? – спросил Максим.

– Не наши, прокурорские. – Эксперт снял перчатки. – Все, моя работа здесь окончена. В акте напишу: несчастный случай.

– Погоди. А может, эту шкурку ему нарочно под ноги подложили?

– Ага. И наступить заставили, – ехидно прищурился эксперт. – Не мудри, Максим. Случайность это. Так что закрывай дело. У тебя что, других забот нет, что ли?

И все же Вершинин предпринял последнюю попытку. Выяснить, кто ел банан, было несложно. Им оказался Костя Ясин.

– Что ж ты, дурак, шкурку в урну-то не бросил? – вызверился на него Вершинин.

– Так я… это… бросил… да она не долетела… Я хотел поднять, да тут как раз шеф выскочил… Кто ж знал, что он на него слету наступит…

Не смотря на невнятный протест Вершинина, следователь все-таки закрыл дело о смерти банкира Строева, но Максиму все не давали покоя слова эксперта о том, что этот случай – отнюдь не первый. Максим помаялся пару дней и пошел в архив. Результат его насторожил. Оказалось, что за последний год таких "случайных" смертей было немало – Максим насчитал шестнадцать подобных дел. Фатально не везло бизнесменам, журналистам, депутатам, криминальным авторитетам. Причем до этого они все были, что называется, баловни удачи. Впрочем, так частенько называли и Вершинина. Но сам Максим, как и большинство людей, не замечал своего везения. Он искренне удивился бы, скажи ему кто об этом. Он стал бы спорить, приводить тысячи примеров из жизни, когда удача поворачивалась к нему отнюдь не лицом. И был бы прав и не прав одновременно, не замечая очевидного: частенько невезение в мелочах оборачивалось в его жизни удачей в главном – жизненно важном, решающем. А порой удача и вообще пряталась под маской неудачи, и только по прошествии времени Максим начинал понимать, что ему в тот раз все-таки повезло…

– Повезло – не повезло, – бормотал Максим, шагая по коридору Управления.

– Макс, ты ругаешься или молишься? – окликнул его веселый голос Ваньки Хорошева, тоже опера, тоже капитана из того же убойного отдела.

– И то и другое, – поморщился в ответ Максим, рассеянно пожимая протянутую руку.

– А я тебя ищу, – сказал Иван. – Может, пойдем, пивка глотнем? Вечер уже, девятый час.

– Пойдем… Слушай, Вань, а ты не слышал в последнее время ничего такого?

– Какого?

– Ну… необычного…

– Как же слышал, – хитро прищурился тот. – Говорят, появился киллер необычный… всем киллерам киллер… вернее, киллерша. Баба. Хороша, зараза! Взглядом убивает, причем наповал, причем только мужиков. На кого не взглянет – готов! – Он захихикал.

– Дурак ты, Ваня, – покачал головой Максим. – Я серьезно, а ты!

– И я серьезно. Как раз с этой "киллершей" я и хочу тебя познакомить. Она – подруга моей Катьки. Это, кстати, ее идея, Катькина. Ты ж знаешь, она давно тебя посватать норовит.

Катя, жена Ивана, была чуть ли не единственной женщиной на свете, которую Максим уважал. Искренне. Катька – это надежно. Катька – свой человек. Катька и опер – понятия очень даже совместимые.

– "Киллершу" зовут Вероникой, – продолжал Иван. – Они с Катей ждут нас в парке через полчаса.

– Ну ты… – покачал головой Максим. – Сам говорил, пивка выпьем, а оказывается…

– И выпьем. С ними и выпьем. Пойдем, пойдем. Ты чего упираешься, я тебя не в загс – в парк тащу.

Вероника даже издали производила убойное впечатление: стройная, в короткой черной юбке и черной кожаной куртке, с длинными прямыми черными же волосами и обалденными ножками. Максиму она напомнила пантеру – грациозную и смертельно опасную. Сходство с кошкой ей придавали и темные раскосые глаза с поволокой, и аккуратный, четко очерченный рот, и высокие скулы. В ее лице причудливым образом сочетались европейские и азиатские черты. Девушка была красива необычной, экзотичной красотой, и едва взглянув на нее, Максим расстроился. Он сразу понял, что между ним – опером до мозга костей и такой красоткой не может быть ничего кроме разве что одной случайной ночи. Вершинин вздохнул – вечер испорчен. Придется вежливо поддерживать какой-нибудь скучный разговор, говорить банальности и неискренние комплименты. Куда веселее можно было бы провести время с Иваном и Катей, без этой смазливой и наверняка бездушной куклы.

Иван исподтишка показал другу поднятый вверх большой палец: мол, хороша девка, разве нет? А Катя сказала:

– Познакомьтесь, это Николь, – и посверлила Максима выразительным взглядом: дескать, улыбнись, не смотри на нее бирюком, будь поласковее.

– Очень приятно, – соврал Максим и галантно поцеловал девушке руку, с удивлением отмечая, что ее тонкие пальчики немного дрожат, будто от волнения. "С чего бы?" – мельком удивился Максим. Он не страдал завышенным самомнением и вполне отдавал себе отчет, что при виде него женщины не впадают в сладостный амок, хотя и не плюются вслед.

– И мне… приятно, – с едва заметной запинкой произнесла девушка. Она и впрямь волновалась. – Вас ведь Максимом зовут?

– Да. А вас Вероникой. Так почему именно Николь? – поинтересовался Вершинин. – Почему не Ника?

– Я стажировалась во Франции. Привыкла, что меня зовут Николь – на французский манер.

– Понятно, – протянул Максим, все больше убеждаясь, что такая женщина не для него. Во Франции! Нет, он парень простой, ему бы что-нибудь попроще…

На следующее утро Максим встречался со своим информатором. Они сидели на скамейке на набережной и пили пиво прямо из бутылок.

– Есть такой киллер, – торопливой скороговоркой бормотал информатор, спившийся, несостоявшийся актер. – Говорят, он взглядом убивает…

– Ага, – хмыкнул Максим, вспомнив Николь. – Только мужиков и только наповал.

– Чего? – удивился информатор.

– Это я так, о своем. Продолжай.

– Ну, вот. Говорят, он гипнотизер или что-то в этом роде… Его все авторитеты боятся… Говорят, как глянет, так сразу… – Информатор выразительно чиркнул себя ребром ладони по горлу.

– Как он выглядит, знаешь?

– Нет. Даже не знаю, мужчина это или женщина.

– Так чего ж "он" говоришь?

– Не, ну Максим, не "оно" же мне говорить в самом-то деле!

– Ладно, будем считать, что пол не установлен. Давай дальше.

– А это все… О нем вообще мало кто что знает. Только кликуху – Демиург.