Я убью за место в раю - Петр Юшко Страница 8

и стекал ему за воротник темно-синей рубахи. Мужики начали медленно расходиться за свои столики, опуская глаза вниз. Кое-кто понуро качал головой, кто-то в восторге показывал Шерифу растопыренную в приветствии и одобрении ладонь. Кто-то хлопнул его рукой по плечу. Первая драка была окончена. Но вечер только начался. Впереди была еще одна полная кружка самогона и три часа до отбоя. Драки сегодня еще будут.

Надо выпить свою норму, иначе стану добрым, подумал Шериф и оглянулся. Брок деловито связывал руки за спиной тому драчуну, которого Шериф приласкал локтем. Владельца заточки два мужика волокли за ноги к выходу из бара. Темная кровь толчками выплескивалась изо рта на грязный дощатый пол. По закону в Баре медицинская помощь не оказывалась. Подбирали только раненых найденных на улице. Но ученики Ветеринара тоже сидели тут. Они разберутся с поножовщиком. Если он еще жив, конечно. За применение оружия в Поселении все одно дураку грозило либо изгнание, либо смерть. Он выбрал себе такой путь сам. Никто не виноват в его судьбе. А вот кинувший в Брока стулом, если сможет ходить, будет сидеть в дозорной башне месяц с одним «батончиком» на неделю, прикованный к сигнальному колоколу. Этот может и выживет. Каждый сам выбирает себе свой путь и свой конец. Таким этот мир был всегда. Такой он и сейчас.

Вечер закончился вполне благополучно. Двое санитаров, в свете гаснувшего в бочке огня, грузили в свою тележку троих граждан для оказания помощи. Поножовщика накрыли какой-то дерюгой, и он пока валялся на заледеневшей земле. Завтра Брок скажет Шерифу имя и номер татуировки этого дурака. Одним жителем Поселения стало меньше. Остальные расходились по домам при помощи своих конечностей.

Все остались довольны. Обсудили с криками выборы и правильная демократия в Поселении или нет. Президент это протухшая выхухоль или благодетель и спаситель человечества. Кто сможет выдержать удар Шерифа и не упасть. Можно ли его самого вырубить, если железной трубой по голове. А если два раза? Серьезно поспорив по этому поводу, сошлись, что не вырубить. Проверять-таки не стали, хотя были не в меру активные граждане, желающие провести полевые испытания. Шериф отшучивался и криво ухмылялся на эти нападки. Брок проспорил, и ему пришлось станцевать по требованию жителей некий танец. Смесь ирландского и кельтского, с какими-то русскими приседаниями. Тина играла на губной гармошке, а Телепень из кузнечных, бренчал на самодельной гитаре. Потом слегка подрались, выясняя, будет нападение «Байкеров» в этом месяце или нет. Брок заработал несколько «батончиков», меряясь силой в захвате руками. Ручищи у него были как два бедра у Шерифа и сила такая, что он сгибал полутораметровый кусок рельса в дугу. Тина заставила-таки Шерифа доесть оладь и его стошнило на улице. Была музыка и пара неплохих песенок от поддавших самогону девчонок-близняшек. Другие бабы тоже всласть подергались телами под местную музыку со своими и чужими мужиками. Столики с домино пользовались обязательным успехом, и победитель чемпионата получил заслуженную награду в виде дополнительной кружки чистой водки. Потом жители парочками и поодиночке потянулись в «БарДак» — местный аналог гостиницы для несемейных, где можно было уединиться на ночь с добровольным партнером. Шерифу самогон не лез в глотку и, пообщавшись с гражданами, он надел свой тулуп на кухне. Попрощался с Броком и Тиной и пошел к себе домой.

Может сегодня, придет Кот, думал он, оскальзываясь на замерзшей грязи. Шериф так и не смог придумать ему постоянное имя, называя разными кличками: то Фениксом, то Томасом, то Атосом. Кот не обижался и со временем стал просто Котом. Коты и кошки в Поселении, носили статус священных животных. Обижать их было нельзя и кара за причинение телесных повреждений коту или кошке назначалась жестокая. Они шарахались по Поселку где хотели, спали, у кого хотели, воровали еду, спаривались, орали по ночам, входили в Ангар без пропуска и насирали там везде огромные кучи. Но, коты спасали людей от крыс и следующей за ними черной чумы, жрали леммингов, которые собирались в огромные стаи и уничтожали все, что только можно. Все это знали и понимали, и тронуть кошачьего хоть пальцем не посмел бы никто. Иметь дома своего собственного кошачьего считалось большой удачей. Людей они ни во что не ставили, но иногда делали исключения. В Баре была традиция делать вечером один глоток за котов и их репродуктивное здоровье.

Шериф добрел в темноте до своего персонального домика около стены. Наверное, уже за полночь, если это можно как-то определить. Отцовские часы он разбил лет десять назад и теперь просто таскал на левой руке как память о родителях. Повозившись с замком, вошел в темное холодное помещение. Вынул из внутреннего кармана сверток с зайцем и бутылку. Нащупал в темноте маленький столик и положил их туда. Потом добрался до буржуйки и умудрился зажечь подготовленные с утра дрова с пары ударов ножом по огниву. Искры красными точками въелись в сухую бересту и, подымив, превратились в крохотные язычки пламени. Следом загорелись веточки, и он смотрел несколько минут на игру пламени. Потом закрыл дверку буржуйки. Через прокопченное, желтое от времени стекло скупо осветилась его комната. Покосившийся древний шкаф, широкая кровать с кучей наваленных одеял и подушек — наследство от жены. Она обожала чистое постельное белье. Низкий столик на колесиках из патронного ящика накрытый скатеркой из какой-то ткани. Тоже последствия семейной жизни. Рабочий стол с несколькими старыми канцелярскими папками с никому не нужными рапортами и уголовными делами, пачкой пожелтевшей от времени бумаги. Вешалка с одеждой на разные сезоны. Стойка с дробовиком и винтовкой. Половина железной бочки набитая кусками угля и березовыми порубленными дровами. Несколько полок над стойкой с оружием занимали соломенные фигурки человечков. Около печурки висели на гвоздиках, вбитых в деревянную стенку вагончика, две сковородки и несколько кастрюлек. Тарелки стояли стопкой на небольшой тумбочке, завершающей набор мебели в его квартире.

Шериф, стоя на коленках, подтянулся к низенькому столику из патронного ящика и развернул тряпицу с зайцем. Димон, конечно, наврал и сунул ему целого зайца, а не половину. Это было полное попрание всех норм и законов Поселения. Вся еда, которую добывали, шла в «Центр переработки и распределения» и выдавалась только пайками в виде «батончиков». Такие подарки расценивались как взятка должностному лицу в крупных размерах, контрабанда и контрафакт. Неоднократно он сам хватал за задницу черных дилеров за такие проделки, и наказание было суровым. Но, бутылка виски в таком случае тоже взятка. А виски ему давал Президент. Не мог