Роман Буревой - Маска Дантеса Страница 8

— Это домашний мундир, — объяснил князь Андрей. — Все Рюриковичи имеют право на мундир. — И добавил со вздохом. — Хотя бы такой… Он служил, но служба его продлилась всего пару месяцев.

— Дядя, дай я расскажу, как все было, — тут же вмешался в разговор Стас. Оказывается, он лишь сделал вид, что уходит, и едва понял, что речь зашла о нем, немедля воротился.

— Может быть, в другой раз? — попытался мягко возразить Андрей Константинович.

Не тут-то было!

— Вы только послушайте! — Стас ухватил Марка за локоть. — Я решил немного подшутить над своим другом Бертеньевым, тайком привез на крейсер русалку… вы, верно, слышали про наших северных тюленей: внешне они вылитые русалки — хвост, груди, длинные зеленоватые волосы и почти человеческие лица. Так вот, я затащил русалку в кровать мичману Бсртеньеву. Не знаю, уж как так получилось, но я перепутал каюты. Вышло, что я подложил русалку не мичману, а капитану Игнатову. Тут мы, как назло, попали в метеоритный поток, не могли совершить прыжок, капитан сутки не покидал рубку, потом отправился к себе совершенно без сил и рухнул в койку. Тем временем в койке капитана тюлень мой успел испустить дух. Не только почил в бозе, но и напустил литров десять зеленой липкой жидкости. Бедняга капитан ухнул в этот зеленый клей и почти полчаса не мог из него выбраться. Комбраслет залепило слизью, Игнатов напрасно скреб узор ногтями — никто не откликался. К тому же дохлая русалка прилепилась к капитану намертво. Наконец кое-как он отделался от гниющей туши и, как был, в одном белье, весь в зеленой слизи, кинулся в соседнюю каюту. Тут самое смешное… — Стас не выдержал и сам расхохотался. — Соседнюю каюту занимал судовой врач, очаровательная Наталья Григорьевна. Наш капитан за ней ухаживал… И намеривался предложить руку и сердце… Вообразите, наша доктореса открывает дверь, а на пороге… — Стас опять залился хохотом. — Она завизжала на весь звездолет. Да еще влепила пощечину капитану — решила, что кэп так по-дурацки ее разыгрывает. В общем — скандал! Хотели устроить надо мной суд чести, но Игнатов распорядился немедленно списать меня с крейсера. Даже не стали возвращать на Китеж, ссадили на ближайшей станции Звездного экспресса. Без денег. Без сопровождения. Форменное безобразие! Кстати, на базе я повстречал одну совершенно очаровательную певицу…

— Прошу тебя, хватит историй! — оборвал племянника Андрей Константинович. — И не вздумай что-нибудь подобное рассказать Валерию Флакку.

— Он не будет смеяться?

— Даже не улыбнется, — предрек князь Андрей.

Флакк уже поднимался по лестнице, но вряд ли мог слышать их разговор. Стас поглядел на военного трибуна:

— О да! Он вылитый капитан Игнатов. — И пустился наутек. Бегом.

Корвин усмехнулся: даже смелые люди испытывали перед Флакком невольную робость. Особенно когда тот бывал не в духе. А сейчас трибун звездных легионеров был мрачен как никогда. Князь Андрей также нервничал, хотя и старался скрыть. Для этих двух людей, недолго связанных узами родства, нынешняя встреча оказалась первой. Два года они винили друг друга в гибели Эмми. Теперь, благодаря Марку, все разъяснилось.

— Мои соболезнования, трибун Флакк, — начал Андрей Константинович почти официально. — Вы убедились наконец, что ни я, ни кто другой с Китежа не виновны в гибели вашей сестры.

— Да, я знаком с результатами расследования, — отвечал Флакк. — Надеюсь, князь Сергей полностью поправился.

Хозяин усадьбы изобразил вежливую улыбку:

— Он чувствует себя очень даже прилично, но… пока что он только ребенок. Пятилетний ребенок. И прошу вас, ничего не говорите ему об Эмми.

— А вы…

— Старались не напоминать. Сереже сказали, что он получил опасное ранение на войне. Он не помнит жену, не помнит Психею. Зачем ему знать об убийстве Эмми? К чему вновь переживать этот кошмар?

— Потому что он был ее мужем… — повысил голос Флакк. Слова князя Андрея изрядно его разозлили.

— Вот именно, был… — вздохнул старик.

— Но он все равно узнает, — начал спорить Флакк. Как всякий уроженец Лация, он не верил в личное бессмертие. Жизнь после смерти возможна лишь как память, как добрая слава. А его любимую сестру стерли из памяти мужа, — это походило на новое, хоть и виртуальное, убийство.

— Так пусть узнает как можно позже… — будто нехотя уступил князь Андрей. — Когда его личность полностью восстановится. Никак не сейчас.

— Я увижу Сергея?

— Возможно… Если захотите. Надеюсь, вы погостите у меня подольше. Сейчас на Китеже замечательная пора. Осень только-только подкрадывается. По-летнему тепло, можно и купаться в Светлояре, и яблоки собирать. Повсюду золото листьев. Что говорить — «прощальная краса».

Марк передернулся. Не любил он осень. На Колеснице в эту пору рабы убирали на полях ле карро, и почему-то всегда было страшно холодно.

— Пожалуйте в дом, господа! — обратился к гостям князь Андрей. — Вам приготовлены комнаты во флигеле. — Хозяин первым направился к дверям.

Комнатки в доме были небольшие, но уютные. Спальня, туалетная комната, ванная. Из спальни стеклянные двери открывались в верхний парк. Обстановка выглядела почти аскетической. Ничего похожего на роскошь усадьбы Сергея не наблюдалось. Мебель, обитая белым в красную полоску шелком, массивные лакированные комоды из красной китежанской березы, тюлевые занавески на окнах, акварели в рамках на стенах. Все мило, просто, по-деревенски.

Друз проверил комнаты на наличие жучков, но ничего не нашел. Что и не удивительно. На Китеже для прослушивания используют не электронику, а местный грибок, способный передавать акустические сигналы. Практически каждый квадратный сантиметр помещения работает в этом случае как отличный микрофон. У этих микозных шпионов только один минус: любые строительные материалы они разрушают с поразительной скоростью. Так что если покои на Китеже отдают запахом свежего дерева и сверкают яркими красками, знай: твоими разговорами кто-то очень интересуется.

Комнаты во флигеле не отделывали уже несколько лет… Милые трещинки на светлой охре добродушно подмигивали жильцам: не бойтесь, здесь безопасно. На всякий случай Друз установил на дверях и окнах датчики движения. Откроет кто-нибудь незваный дверь, и датчик разразится пронзительным визгом: опыт Психеи не прошел для центуриона даром.

— Ну вот, теперь мы можем поговорить без помех! — воскликнул Друз, закончив несложную свою работу. — Что скажешь, Марк? — Он явно ожидал похвалы.

— Скажу, что ты болтун! Только твоего дядюшки нам здесь не хватало! Мы же договорились: никому ни слова, пока не найдем твоего отца!