Эдуард Фит - Миссия вторжения Страница 8

— У Максимова были конфликты на работе или в семье?

— Про семью не знаю, а на работе всерьез — нет. Так, по мелочи…

— А именно?

— Недавно он довольно резко поговорил с ведущим инженером Палагиным. Обещал уволить, если еще раз увидит его на работе в нетрезвом виде. — Казарян пожал плечами, что, мол, ничего не поделаешь, такое у них иногда случается.

— И часто этот Палагин бывает в нетрезвом виде?

— На работе — редко. Но поддает прилично. Максимов очень ценил его как талантливого инженера.

— Секретарша вкатила в кабинет столик с кофейником, чашками, печеньем и бутербродами. Казарян кивнул ей в знак благодарности и Лена вышла, плотно закрыв за собой дверь. Директор на правах хозяина сам разлил ароматный напиток по чашкам.

Субботин сделал глоток и отметил про себя, что это был отличный крепкий кофе по-турецки, с желтой пенкой и в меру сладкий.

— У вас отличный кофе, Станислав Арташесович.

— Это один из талантов моей секретарши.

«Уже и секретаршу присвоил», — подумал майор, но вслух произнес:

— Что вам известно о личной жизни Максимова?

— Ну, у Максимова есть жена, Маша Кириллова, красивая, лет на тридцать моложе него.

— Чем она занимается?

— Сидит дома. Читает книги. Занимается домашним хозяйством. Детей у них нет.

— И ей не скучно? Любовника она не завела?

— Если и завела, — поморщился Казарян, — мне об этом ничего не известно. Спросите кого-нибудь еще.

— Ладно, — легко согласился майор, — спрошу.

— А лучше вообще не занимайтесь этой ерундой. Если вас интересует мое мнение, не стоит тратить на это время и силы.

— Вы считаете мотивы личного порядка ерундой?

— В применение к Максимову — да! — жестко сказал Казарян.

— Простите, Станислав Арташесович, но я с вами не согласен. Тем не менее, охотно выслушаю вас. Вы кого-то подозреваете? Боитесь стать новой мишенью?

— Да, боюсь. А подозреваю… Я не подозреваю, а уверен, что заказал убийство Волков.

«Зачем он так старается внушить мне, будто Максимова заказал Волков? Ведь он умный человек и должен понимать, что мы не только основательно покопаемся в личной жизни его покойного шефа, но и разберем другие возможные версии, а также связь этого убийства с хищениями на фирме. Зачем ему это?» — подумал Субботин и, давая понять, что вопросов у него больше нет, вежливо произнес:

— Спасибо вам огромное, Станислав Арташесович. Вы очень помогли следствию.

Встав из-за стола, Казарян проводил гостя до дверей и пожал на прощанье руку.

Андрей Григорьевич Родионов недоумевал. Его вызвал к себе Казарян в конце рабочего дня. «Зачем я ему понадобился?» — недоумевал заведующий лабораторией физико-химических методов контроля, открывая дверь в кабинет директора. Казарян, грузный и солидный, в безупречно сшитом синем костюме, сидел за столом, откинувшись на спинку кресла. Он пригласил Родионова сесть, выложил на столик рядом с пепельницей два сорта дорогих сигарет и предложил закурить.

— Я вызвал вас, Андрей Григорьевич, по весьма важному делу. Через десять дней в Париже открывается Международная конференция «Радиоактивность и радиоактивные элементы». Ехать туда должен был Максимов. Но он погиб. Поэтому я решил послать вас. Сделаете небольшое сообщение о разработках нашего «Центра», исключив, разумеется, сведения, составляющие государственную тайну. Узнаете, над чем работают сейчас наши зарубежные коллеги, установите новые научные и деловые связи, получите, наконец, массу приятных впечатлений. Ну как? Рады?

Родионов не знал, что делать — смеяться или плакать, до того некстати было предложение исполняющего обязанности директора.

— Простите, Станислав Арташесович, — развел он руками. — Это для меня полная неожиданность.

— Жизнь полна неожиданностей, — кивнул Казарян. — Но мы должны быть к ним готовы. Тем более, что я посылаю вас не на полигон в Семипалатинск, а в Париж. Такая поездка — это подарок. Вы понимаете?

— Извините, — решительно сказал Родионов, — но я просто не готов к этой поездке: у меня мать сейчас в больнице, в онкологическом отделении. И потом… На кого я оставлю лабораторию? У меня в сейфе хранятся двадцать килограммов «красной ртути» и сто пятьдесят граммов осмия-187. Что с ними прикажете делать? Пошлите кого-нибудь Чдругого.

— Поедете вы, Андрей Григорьевич, — категорически заявил Казарян. — Вопрос о вашей поездке решен на уровне министерства. Лабораторию оставите на Новикову. Она прекрасно справится без вас. За матерью присмотрят врачи и ваша жена. Что касается веществ, хранящихся в сейфе, то их вы возьмете с собой и передадите представителям фирмы «Карина». В Париже эту фирму представляют братья Саркисян: Вазген и Арам. Вы их знаете. Они несколько раз приезжали в Новообнинск, заключали контракты на поставку нашей продукции. Груз передадите им только тогда, когда они покажут вам документы о переводе на банковский счет «Центра» двенадцати миллионов долларов США. Эта сумма позволит мне выплатить зарплату сотрудникам, не получающим ее уже два месяца, купить новое дорогостоящее оборудование и аппаратуру, заплатить налоги, расплатиться за поставленное сырье, электроэнергию, газ и тепло. Вы ведь знаете, Андрей Григорьевич, что государственная казна сейчас пуста и предприятия ВПК выживают, кто как может.

Казарян был прав, предприятия ВПК действительно выживали, как могли. С другой стороны, «красная ртуть» и осмий — это крайне дорогие и сверхсекретные материалы, используемые в специфической военной технике. Разве можно их так вот просто брать из сейфа лаборатории, везти за рубеж и продавать, как нефть или газ?

Свои сомнения Родионов выразил вслух.

— Разве это законно? — подозрительно спросил он.

Голос Казаряна вновь стал жестким.

— Вполне. Я вам вот что скажу. Вам, например, неизвестно, но существует секретное распоряжение 75-рпс от 21 февраля 1992 года, подписанное президентом Ельциным, по которому разрешается изготовление, хранение, транспортировка, поставка и продажа за рубли и СКВ «красной ртути» в пределах ежегодной квоты на экспорт в размере десяти тонн, причем прибыль исключается из налогообложения, чтобы не было следов сделок. И директора предприятий нашей отрасли вовсю используют этот и другие секретные указы президента для выгодной торговли. Мы не являемся исключением.

— А как я смогу вывезти эти материалы за рубеж? — было ясно, что Родионов не в восторге от предложения стать контрабандистом.

Некоторое время директор молчал, изучая собеседника, и, после затянувшейся паузы, произнес: