Игорь Поляков - Хомомахия Страница 9

– Вспоминал нашу первую встречу? – словно прочитав его мысли, спросила Саша. И, не дожидаясь ответа, продолжила:

– Я только что думала об этом. Там в аэропорту, когда я тебя увидела, мне показалось, что, если я не обернусь посмотреть на тебя, то не смогу избавится от ощущения утраты. Знаешь, как нестерпимый зуд – пока не почешешь зудящее место, не пройдет. И вот теперь я думаю, что надо было перетерпеть. Перетерпеть из последних сил. Если бы мы с Машей тогда не обернулись, ничего этого бы не было. Мы разошлись бы, как в море корабли, и прежняя жизнь шла бы своим чередом – от маленьких повседневных радостей к большим счастливым событиям, в которых ты бы отсутствовал.

Все время, пока она говорила, её лицо не менялось. Она равнодушно смотрела на Егора, словно на пустое место. Затем отвела взгляд в сторону.

– Если бы, да кабы, – сказал Егор, – человеческая жизнь не знает сослагательного наклонения.

– Я вот думаю, что ты во всем виноват, – продолжила говорить Саша, глядя перед собой, словно не слыша слов Егора, – это из-за тебя все случилось. Если бы тебя не было в автобусе, может, мы не въехали бы в этот проклятый тоннель. Или, уже оказавшись в нем, надо было сидеть в автобусе и не слушать твои бредни. Я ведь знала, что все, кто любит читать Стивена Кинга, Лафкравта и других подобных безумных писателей, – больные на голову люди, которые не могут реально оценивать обстановку. Они в любой ситуации увидят или смертельный ужас, или другой мир, или неминуемую смерть, хотя ничего подобного быть не может. Они увидят то, что хотят увидеть. Эти моральные уроды живут в своем больном сознании, и заражают все вокруг себя этим безумием.

Замолчав на минуту, она негромко, но со злостью в голосе, закончила:

– Я ненавижу тебя!

Влад, который все это время с закрытыми глазами слушал Сашу, не меняя положения тела, выпрямился и, потянувшись, сказал:

– Она права, Егор. Все проблемы из-за таких упертых придурков, как ты. Сколько себя помню, ты, как помешанный, гонялся за новой книгой Кинга, а, купив, выпадал из жизни, пока не дочитывал её до конца.

Егор слушал с непробиваемым выражением лица – удивляться тут не чему. Что-то подобное он и предполагал. Отвечать на тираду Саши, а тем более Влада, он и не собирался. Если они считают его уродом и придурком, который завел их в эту реальность, что ж, пусть так и будет.

Егор встал. Теперь, когда он знал их мнение, он не мог находиться рядом с ними. Он отвернулся от бывшего друга, собравшись уйти, и понял, – что-то изменилось. Что-то произошло, но что, он не сразу понял. Егор вздохнул, выдохнул и попытался расслабиться. Это у него получилось, и он сразу понял причину своего интуитивного беспокойства.

В серой бетонной стене появилась дверь.

Железная дверь с маленьким круглым отверстием на месте замочной скважины. Вмятины от молотка на поверхности.

Все так, как было, когда он пришел сюда один.

– Она снова здесь, – удивленно сказал Егор.

Влад вскочил и подбежал к двери. Саша, толкнув спящую Машу, разбудила её. И они обе тоже подошли ближе.

– Хорошо сделали, проклятые уроды, – пробормотал Влад ругательства в адрес непонятно кого, исследуя прямоугольную металлическую поверхность со всех сторон, – действительно, так просто её не откроешь. Хоть бы ручка какая-нибудь или крюк или хоть небольшая щель.

– У любой двери всегда есть замок и есть ключ, – мудро изрекла Саша.

– Жаль, что ключ не торчит из замочной скважины, – ухмыльнулся Егор, – тогда было бы все так просто.

– Надо просто понять, что является ключом для этой двери, – продолжила Саша, словно не слышала насмешки.

Влад осмотрел отверстие, затем заглянул в него правым глазом, после поднес к нему нос и вдохнул.

– Ну?

– Ничего не видно, и ничем не пахнет. Так, давайте посмотрим, чем можно попытаться открыть?

– А что это может быть? – наивно поинтересовалась Маша.

– Не знаю, – помотал головой Влад.

– У мотоциклиста из груди торчит перочинный нож, – сказал Егор, – можно попробовать им открыть дверь.

Влад подошел к трупу и вытащил нож. Грудная клетка мотоциклиста развалилась, словно нож только и держал её. Ржавое лезвие длиной около десяти сантиметров. Повертев в руках нож, Влад попытался извлечь утопленные в рукоятке дополнительные лезвия. Не вышло – ржавчина (или засохшая кровь) не позволили ему это сделать.

– Попробуй так, – сказала Саша.

Влад хмыкнул, словно сомневался в том, что у него что-то получится, и подошел к двери.

– Лезвие больше, чем отверстие, – сказал он, безуспешно пытаясь сунуть лезвие ножа в замочную скважину. Только острие чуть-чуть входило.

Егор, все это время стоящий рядом молча, внезапно подумал о том, что если кто и откроет дверь, то только он. Не важно, – вход или выход в другую реальность, – эта дверь, как камень на развилке дорог, как указатель, который определяет все дальнейшие события. Как поступишь, так и будет. Какой путь выберешь, так и сложится твоя судьба. Да, именно так.

И что самое важное, это дверь для него.

Это его выбор.

И его путь.

– Давай, я попробую открыть, – сказал Егор.

– Ага. Так и скажи, что я дебил недоделанный и руки у меня под хрен заточены, – зло пробормотал Влад, но, тем не менее, нож отдал.

– Нет, я так не думаю, просто мне кажется, что здесь в этом тоннеле именно эта дверь возникает только для меня, и, соответственно, только я и могу её открыть.

Егор подошел к металлическому прямоугольнику и поднес лезвие ножа к замочной скважине. Круглое отверстие медленно вытянулось вверх и вниз, став овалом, после чего нож легко вошел внутрь практически на всю длину лезвия.

Егор забыл, что надо вдохнуть. Так и стоял, затаив дыхание, дрожащей рукой держа нож в руке. Ничего не происходило, но он боялся пошевелиться, не зная, чего ждать дальше.

– Нехрена себе! – выдохнул Влад сзади.

– Что такое? Что случилось? – девушки из-за спины Влада не увидели изменений с замочной скважиной.

Егор вдохнул.

И решительно повернул лезвие по часовой стрелке. Всего на половину оборота, но этого хватило. Внутри что-то скрипнуло. Железная дверь вздрогнула. Егор потянул нож на себя и – дверь приоткрылась. Совсем не много, но вполне достаточно, чтобы понять – дверь больше не закрыта.

Егор задумчиво посмотрел на ржавый перочинный нож, который ни коим образом не походил на ключ, и сунул его в карман. Даже не подумав, зачем он это сделал. Затем взял за железный край и открыл дверь.

Темно. Свет из тоннеля освещал совсем немного с краю, а все остальное терялось во мраке непонятных размеров помещения.

– Эх, сейчас бы фонарь, – сказал Влад.

– Я думаю, он мне не понадобится, – сказал Егор и быстро шагнул внутрь, словно бросался в омут с головой.

15

– Ты рожден, чтобы красиво умереть.

– Да, Наставник.

– Ты готовился к этому дню долго. Сейчас выйдешь на Арену и сделаешь всё правильно.

– Да, Наставник.

Звук трубы. Протяжная песня, зовущая в бой. Я так часто слышу её, что мог бы не реагировать. Но невозможно привыкнуть к этому звуку. Мышцы напряглись. Мягкий обруч на голове впился в кожу. Дыхание замерло на вдохе. Руки непроизвольно потянулись к поясу.

– Пришел твой час. Сможешь красиво умереть – получишь право вернуться.

– Я вернусь, Наставник.

Руки крепко сжались на рукоятках мечей. Короткие, острые лезвия. Продолжение крепких и тренированных рук. Части моего сильного тела.

– У тебя получится. Ты сможешь. Я буду ждать тебя.

Я не отвечаю. Слова не могут выразить любовь. Слезы ослабляют. Прощание – удел неуверенных и слабых духом.

Впереди появилось светлое пятно. Знак во тьме. Это – мой путь к жизни. Так говорит Наставник. Наедине с собой я называю его отцом. Мне неведомо ничего о моем рождении. А так хочется иметь отца и мать. Так хочется быть человеком.

Слова отца горят в сознании. Выйти на Арену. Умереть так, чтобы разом взметнулись белые языки пламени. И родиться вновь.

Свободным, среди Равных.

Сильным, среди Могущественных.

Умным, среди Мудрых.

Зрячим, среди Всевидящих.

Стать одним из Них.

Почувствовать себя Человеком. Да, именно так. С большой буквы.

Сейчас я животное. Зверь, идущий на заклание. Жертвенная скотина.

Я делаю первое движение. Вытаскиваю мечи из ножен. Быстрым шагом иду вперед.

Арена встречает меня белым цветом и тишиной. Остановившись, я приветствую её ритуальным поклоном – взмахом обеих рук в стороны, лезвия направлены вперед, упав на колени, склонив голову к песку. И через мгновение Арена накрыла меня. Низким гулом ненависти, яростью звуков, пестрым безумием цветовых пятен. И еле заметным запахом страха.

Я склоняю голову ниже, словно придавлен. Остро ощущаю ненавистный обруч, сдавливающий голову. Режущая боль в затылке и распирающая во лбу. Черные скачущие пятна перед глазами.

И – внезапно чувствую острый запах, который перебивает все остальные ароматы Арены. Свежая кровь. Точно такая же кровь, как у меня, и только что пролита на этом песке. Я вдыхаю запах всей грудью, забыв обо всем. Я чувствую каждую мышцу в своем теле, я ощущаю сердце, которое бьется в груди, я делаю глубокий вдох, моментально забывая о боли в голове. И где-то глубоко в сознании рождается неведомая и сокрушающая сила, сминающая любые запреты и ограничения. Внезапная память, рвущаяся изнутри. Мощь в сознании, которая заставляет меня сделать неправильно.