Алло, Милиция? Часть 2 - Анатолий Евгеньевич Матвиенко Страница 9

х х х

В 2000-х годах он назывался бы олдскульным плеером для винила со встроенным фонокорректором. В 1982 году, купленный в комиссионке, проигрыватель «Аккорд», а ещё четыре пластинки «Песняров», обошёлся в сорок рублей, почти в половину суммы, отпущенной на операцию «Внедрение». Но незнание основных хитов группы подстрелило бы аферу на взлёте как охотник поднятую сеттером утку.

Вернувшись с тренировки в четверг, Егор приступил к прослушиванию, занимаясь домашними делами. Он даже пыль и пол протёр, стараясь хоть отчасти сохранить марафет, наведённый Настей.

Стандартные диски на 45 минут именовались претенциозно — гигантами. Фирма «Мелодия» чаще предпочитала штамповать миньоны на четыре песенки.

Ну что сказать… Все саундтреки звучали шикарно, профессионально, художественно. Голоса теноров были подобраны бесподобно. Но молодого человека, воспитанного на роке и поп-музыке XXI века, подобное не особо трогало.

Манера пения, стилизованная под народную, казалась несколько устаревшей уже к 1982 году. Особенно когда солист выдавал назальные звуки. Многоголосье слишком часто забиралось очень высоко.

Простые как грабли и гармоничные мелодии вроде «Вологды» соседствовали с переусложнёнными, наполненными диссонансами, часто вступительный гитарный проигрыш контрастировал с основной темой. Замысел композитора и аранжировщика был понятен, но избранное ими решение не доставляло удовольствия слушателю.

В Queen к Фреди Меркури или хотя бы в «Аквариум» внедриться не предложено, сказал он себе. Работаем с тем, что есть. Тем более для Queen пришлось бы брать с собой не Элеонору, а какого-нибудь женоподобного мальчика со сладкой попкой.

Зацепил только один трек. Не столько музыкой, сколько словами.

Не обижайте любимых упреками,Бойтесь казаться любимым жестокими.Очень ранимые, очень ранимыеНаши любимые![1]Пытаясь разобраться в себе самом, он мог уверенно сказать: его отношение к Насте — не любовь. Привязанность, да. С ней хорошо — безусловно.

Хотел бы видеть её каждый день? Вот в этом не уверен.

Но что он сам разбудил в ней чувства, соответственно — сделал ранимой, то факт неоспоримый.

На часах было уже начало одиннадцатого, Настя наверняка не одна в квартире… А, ладно.

Она подняла трубку сама, буквально на третьем гудке. То ли дежурила у телефона, то ли ломанулась как шальная через все комнаты, услышав междугороднюю трель. Это в XXI веке, когда тебя кто-то набирает, особенно по мессенджеру, без разницы, твой собеседник в ста метрах или на другом конце планеты, а смарт всегда в кармане.

— Алло!

— Привет, милая. Как ты?

— Нормально.

— Ага. Дома не одна. Понял. Спрашиваю, отвечаешь односложно. Хорошо?

— Конечно!

— Маму выписали?

— Да.

— Она дома, и за ней нужен уход?

Вздох.

— Да.

— Сестра и отец помогают, но мало?

— Ещё как мало!

— Как же ты вернёшься в Минск после каникул?

— Не знаю.

— Давай так. Выберем время, и ты позвонишь мне из автомата на почте. Поговорим без подслушивания.

— Обязательно.

— А я себе проигрыватель купил. «Песняров» кручу.

— Не слышу их.

— Так я выключил пока. Чтоб не мешали разговаривать.

— Они не мешают!

— Согласен. Ладно. Целую!

— Я тоже.

Егор положил трубку первым.

Одно очевидно. Настя не вполне уверена в продолжении их отношений. Наверняка не хвасталась дома кавалером, иначе говорила бы свободнее. Практически прямым текстом бросила: решай и определяйся. Скоро придётся. А он не готов.

Не чувствовал себя готовым и к роли кабацкого лабуха. Тем более, парни из местного ансамбля приняли его, скажем мягко, насупившись. Если бы не трижды повторённый приказ директора, послали бы новичка без хлеба.

— Что ты умеешь? — обречённо спросил бас-гитарист Пётр, лысиной чем-то напоминающий Мулявина и, естественно, отрастивший висячие усы.

— Песни сочинять. Пацаны! Не кипишите. Меня сюда прислали на один вечер. Если что-то из моего понравится, берите. Не одним же «Облади, облада» публику развлекать.

— Ты не понимаешь, — встрял ударник. — Народу оригинальное нахрен не упало. Это не всесоюзный фестиваль вокально-инструментальных ансамблей. Люди пьют и хотят слушать знакомую музыку. Орать, подпевая: «Распути́-ин», не зная больше ни единого слова из Бони-Му.

— О'кей, гайз. Четыре старых и четыре моих новых. Потом сваливаю и больше не испорчу ваш бизнес. А сейчас давайте попробуем.

Он не ударил в грязь лицом. Но и особого восторга не вызвал. Избранные им хиты 1990-х и 2000-х годов были простые, Егор взял на себя партию соло-гитары, парни легко подцепили мотив. Репетиция шла лениво и закончилась уже через пару часов. Пока не пришли посетители, он бренчал на гитаре в одиночестве, выкрутив громкость на минимум.

Аппаратура была не самая плохая: Beag и Vermona, мечта лабуха 1970-х годов. Некоторые даже в двухтысячных предпочитали их за «тёплый ламповый звук», а также за дешевизну по сравнению со свежими Marshall. Электрогитары — ГДРовские Musima. В общем, для уровня Дома культуры трикотажной фабрики «Большевичка» вполне годный комплект. Но как к этому отнесутся искушённые песняры?

Элеонора приехала раньше них. Егор, отставив гитару, усадил барышню за столик, отведённый для музыкантов.

— А если они не приедут?

— Тогда ты решишь, что я всё выдумал от начала до конца, чтобы заманить тебя в ресторан.

— Что, правда?

Освобождённая от обязанности носить эротическую спецодежду, та предпочла джинсы и зелёный свитер в обтяжку, собрав волосы в косу. Сапоги были вообще без каблука. Очевидно, сообразила, что на ходулях, на которых вышагивала на фаер-шоу, будет выше всех солистов «Песняров», а не все пацаны любят женщин длиннее себя.

— Неправда. Но если сорвётся, накормлю ужином, спою тебе со сцены, потанцуем. Ты же сказала — Бекетова нет по-прежнему, он бы тебя никуда не пригласил.

— Знаешь… Это становится странным. Практически неделя. Нет, по работе всё нормально, в «Верасе» у него способная заместительница.

— А поток левого товара прекрасно принимает и переваривает Прокофьевна. Не делай большие глаза, я многое знаю, но не собираюсь копать под «Верас», Прокофьевну или твоего шефа. Скажи, в отсутствие Инги я смогу прибарахлиться по особой цене? С директорской скидкой.

— Я человек новый… — Элеонора хитро прикрыла один глаз. — Давай так. Будут автографы песняров на пластинках, выберешь три любых шмотки по директорской цене в понедельник.

— А не будет, так только одна шмотка со скидкой? И за то спасибо, — он ненавязчиво погладил её по пальцам. — Сейчас позову официанта, выбирай. И мне закажи чего-то лёгкого. Чуть-чуть. Ещё по сцене прыгать. Опа…