Кудесник в городе богов - Денис Владимирович Морозов Страница 9

– А как выглядит эта подвальная нечисть?

– Каждый раз по-новому, – не удержалась и перебила хозяйку Русана. – Пока месяц совсем молодой – она словно малое дите в белой рубахе-ночнушке. На вторую неделю превращается в девку с длинной косой. Глаза черные, брови густые, взгляд недобрый – аж до костей пробирает. После полной луны она превращается в зрелую бабу. Тут может явиться простоволосой, в замызганном сарафане. А на последней, четвертой неделе, это дряхлая старуха в рогатой кичке. Чуть зазеваешься – начинает кидаться луковками, старой обувью, угольками от самовара. Но это все мелкие пакости. Главное – княжну не оставляет в покое.

– Дело ясное – это кикимора, – хлопнул по столу Немил и красноречиво посмотрел на Всеволода.

– Вот и мы думаем – то ли кикимора, то ли навка, – подсела поближе Русана.

– Все на нее указывает, – не обращая на няньку внимания, продолжал убеждать князя Немил. – Кикимора не дает спать, по ночам душит, забирается в сны и вытаскивает самые горькие, самые болезненные воспоминания. От чего душа болит – то она и напомнит.

– Зачем это ей? – слабым голосом спросила Ярогнева.

– Кикиморы пьют наши страдания, как деревья пьют сок из земли. А может, ей что-то от тебя нужно. Может, хочет, чтобы ты в лес вернулась. Давайте призовем ее к ответу.

– Не опасно ли это? – усомнилась Верхуслава.

– Брось, матушка! – расхохотался кудесник. – Чего тут опасного? Я эту тварь мигом отважу.

– Постой! – вздрогнула Ярогнева. – Я не хочу ее видеть. Пусть идет, куда хочет. Только бы здесь ее не было.

– Можно и так, – согласился Немил. – Тогда просто прогоним ее, да и дело с концом. Лады?

Он достал из мешка, перекинутого через плечо, тяжелый том Велемудровой книги, и хлопнул им о столешницу, нарочно устроив побольше шуму, чтобы жест выглядел внушительнее. Увидав книгу, Любомысл побледнел, привстал на цыпочки и что-то оживленно зашептал князю на ухо, тыча своим тонким пальчиком в сторону чудотворного сокровища.

Всеволод неловко потер бритый подбородок, дернул себя за свисающий ус и спросил:

– Нам вот тут говорят, что заклинания из этой книги срабатывают, как бы это помягче сказать, неожиданно, что ли? Например, хотели прогнать упыря, а вместо этого вызвали чудовище. Так не получится?

– Что ты, Всеволод Ростиславич! – от души расхохотался кудесник, хотя смех его мог кому-то со стороны показаться натянутым. – Надежней этой книги на всем белом свете ничего не найдешь. Уже столько лет со мной…

Его взгляд принялся мечтательно блуждать по сводчатому потолку, расписанному сценками Перуновой охоты, а пухленькая ладошка любовно погладила темно-зеленый бархатный переплет.

– Мы с ней и огонь, и воду прошли. Если бы ты только знал, сколько раз она меня выручала!

– А заклинания в ней ты сам придумал? – встрял книжный червь.

– Почему сам? – недовольно поморщился Немил. – Заклинания я записал от своего наставника, Велемудра Кривейшего.

– И он сам их тебе наговаривал? – не унимался библиотекарь.

– Он не мог их наговорить! – толстый кулак Немила грохнул по столу, синие глаза метнули молнии. – Мой наставник сгорел, когда опричники злого князя, между прочим – твоего старшего братца, Всеволод Ростиславич – сожгли его заживо вместе с детинцем и горожанами, которые прятались от нашествия. И настоящая книга тогда же сгорела. А я по памяти ее восстановил. Да, может не все записано слово в слово. Что вспомнил, то и сберег. Что ж поделать – у меня не было библиотеки, как тут, во дворце, и заглянуть мне для памяти было некуда.

Любомысл опустил глаза и умолк. Князь неловко кашлянул в перчатку и произнес:

– Моего старшего брата давно нет в живых, и слуг его я отпустил. А к делам его я непричастен. Стоит ли теперь прошлое вспоминать, после стольких-то лет?

– Да пойми, княже, я не прошлое вспоминаю, – с горечью тронул янтарное ожерелье кудесник. – Я родню свою вспоминаю, отца с матерью, сестру с братом. Их уже не вернешь. Эта книга – последняя память о людях, растивших меня. Да, признаюсь, что-то в ней может не ладиться. Слово на слово не попадать. Мальчишки не думают об учебе, речей наставника не слушают, знаний не запоминают. Я и был сорванцом, хоть куда. Но другой книги волхвов больше нет – только эта. Так что придется рискнуть и сработать по плохо записанным воспоминаниям, либо все бросить, и пусть нечистая сила гуляет по твоему дворцу и творит, что захочет.

Выговорившись, Немил умолк, и лишь его ладонь продолжала нервно теребить ожерелье из необработанного янтаря.

– Батюшка, – слабым голосом вымолвила Ярогнева, – я думаю, волхву можно довериться. Лучше него никого не найти. Слава о нем по всему городу разошлась.

– Ох, недобрая это слава, – пощипал жиденькую бороденку Любомысл.

– Не боись, Всеволод Ростиславич, – заверил князя Немил. – Моя книга разделена на тринадцать крыльев. В двенадцати крыльях заклинания безвредные. А все самые злобные, лиходейские наветы и заговоры, я собрал в последнем, тринадцатом. Тут чего только нет! И моровое поветрие, и лихорадки-трясучки, и темные тучи, и молнии с громом. Но главное – это вызов из преисподней Великого Лиходея с его бесами и чертями. Мой наставник, Велемудр Кривейший, строго-настрого заповедал: что бы ни было, никогда не читай этого заклинания! Ни за что! Ни по какому случаю! Я его заповедь хорошо помню. Так что можешь не опасаться. Моя волшба – верная. Будет ли от нее толк? Посмотри, и сам убедись.

– Ладно, уговорил! – дернул себя за свисающий ус князь. – Только если ты дочери вред причинишь, или город спалишь, или лихо какое накличешь – не обессудь, наказание будет такое, что позавидуешь своему Велемудру.

Немил только махнул на него рукой: мол, чего с маловерами разговаривать? Только слова на ветер бросать. И деловито распорядился:

– Хозяйка, неси свечи. Глубокую чару с водой, лучше серебряную, но можно и простую. Огоньку поддать не помешает. А с тебя, Твердислав Милонежич, меч. Вон он какой богатый. Что это за камешек в рукояти? Рубин! Ишь, как сверкает. Как будто кровью налился. Сюда вот, на столик клади. Колдовство – дело острое, без меча не обойтись. Ну, все готовы? Приступим!

Ярогнева следила за уверенными действиями кудесника, замерев от волнения. Знающего колдуна сразу видно. Вон, как ловко орудуют его толстые пальцы, покрытые рыжими волосками. Расставляют свечи по четырем сторонам света, располагают на столешнице меч острием к северу, чтобы отсечь демонские нападки, льют в воду расплавленный воск… Сразу становится ясно: опытный кудесник уже тысячу раз наводил свои чары, и в тысячу