Призрачный мир - Евгений Семенов Страница 9

постепенно растворяется. У меня уже возникла версия, что после шести минут и нескольких секунд что-то все-таки имеется. Например, мир снова собирается. Просто с такой уверенностью они погружались. Но в этом момент хватка с моих рук исчезла, и я не сразу понял, что уже погружаюсь сам. Сказать, что по инерции, это не правильно. Масса тела тут ни при чем. Я остановился и почувствовал на себе распад. Я почувствовал короткие уколы и понял, что нахожусь на границе. Я распадаюсь. Я поменял направление и устремился к настоящему. Я заглянул за край. Там полная темнота. Все что осталось от моего тела испещрено мельчайшими отверстиями. Один правый глаз вытек, настолько сильны были отверстия, левый еще держится, но с каждой минутой вижу все хуже. Прошло всего три часа с момента полного погружения. Я чувствую, как через поврежденные ткани внутри меня жидкости переливаются и смешиваются. Процесс необратим. Во мне множество отверстий. Скорее всего, уже начинается заражение крови. Она сочится из отверстий в коже. Я не пойду к врачу. Не вижу смысла. Пусть это будет наказание за мои поступки.

Еще раз прощайте.

И вы были правы, Иван Яковлевич, нет прошлого, в которое мы можем вернуться и будущего, которое мы можем посетить».

***

Все встало на свои места. Илья, скорее всего, уже мертв. Встретиться с ним я теперь смогу, только если в загробной жизни, но произошло событие, которое говорит о том, что все рассказанное им правда. Появление письма из пустоты мне это уже доказало, но я имею еще одно доказательство. Я обнаружил пропажу всех писем от Ильи. На их месте лежала короткая записка.

«Тут не было никаких писем. Надеюсь, вы это учтете».

Недоношенный.

— Да кто же мог предположить, что тут такой буран начнется! — Павел раздраженно произнес в трубку телефона. Его рука нервно теребила край сдвинутой в сторону шторы, взгляд устремлен в сплошное белое месиво беснующихся за стеклом снежинок. Высокое оконное стекло под порывами ветра слегка прогибалось.

— Утром обещают улучшение. Говорят, что все закончится, буран прекратится, — он помолчал, выслушивая собеседника, — да, я успею. Мне еще на пару дней работы.

Заказ почти выполнен. Сегодня Павел уже должен быть дома и приступить к завершению. Завтра, максимум послезавтра сдаст работу. В эти планы бесцеремонно вторгся буран. Павел раздраженно посмотрел в сторону Марины. Супруга в одних почти невидимых трусиках лежала на спине, закинув ноги на подушку. Ее невероятно объемные черные волосы резко контрастировали с белым постельным бельем. Раньше он не замечал, насколько объемными они казались. Раздражение тут же сменилось желанием овладеть женой. Вчера была трехлетняя годовщина свадьбы, и Павел не смог отказать в поездке на горнолыжный курорт на выходные, несмотря на необходимость закончить и сдать работу.

— Хорошо, я все сделаю. А завтра утром отзвонюсь.

Он повесил трубку и, расстегивая рубашку, направился к жене. Прелюдии не случилось. Последние дни секс случался часто, быстро и по-звериному. Ей это нравилось, и Павел тоже вроде оставался доволен, но что-то все — таки казалось не правильным. Он начал задумываться к чему это в итоге приведет. Отношения в постели перешли на уровень, которого до знакомства с Мариной Павел не испытывал. И с ней изначально все складывалось прекрасно. Она не выносила мозг, не ревновала и сама не давала повода для ревности, хотя внешность шлюховатой стервы могла быть поводом для знакомства со стороны других мужчин. Павел видел, что этот образ являлся напускным. Она совсем другая. Так он вначале думал. Или хотел думать. Теперь его мнение менялось.

— Так о чем ты сегодня ночью во сне мне говорил? — спросила она, — Бред какой-то нес. Ребенок привиделся.

Она затянулась сигаретой. Павел забыл на некоторое время ночной сон. Зачем жена напомнила об этом? Даже сейчас, по прошествии полусуток, жуткое ощущение его реальности не отпускало. Во сне Павел проснулся от чувства, что в комнате кто-то находится помимо его и супруги. Он осмотрелся в поясках телефона, чтобы осветить комнату, но не нашел его на привычном прикроватном столике. Тут же вспомнил, что не находится в своей квартире. У кровати со стороны жены висел ночник и, стараясь не разбудить ее, Павел дотянулся до выключателя. Звонкий щелчок не ознаменовался светом зажженной лампочки, но ощутимая энергетика внутри комнаты изменилась, то, что скрывалось в темноте замерло. Пытаясь передвинуть выключатель еще раз туда и обратно бесшумно, в надежде, что свет все-таки появился, Павел услышал еще два звонких щелчка, но результата не было. Комнату не озарил тусклый свет ночника. Он замер, вслушиваясь в темноту. Мертвая тишина наполняла все вокруг. С улицы не доносилось никаких шумов. Ощущение присутствия рядом кого-то не отпускало, а лишь усиливалось. Глаза привыкли к темноте, но никаких очертаний Павел не мог рассмотреть. Прежде чем услышать легкое шуршание одеяла он почувствовал, как Марина начала менять положение и в эту же секунду ему удалось рассмотреть едва заметное движение темноты. Черное пятно молниеносно устремилось в его сторону и скрылось у основания кровати. Павел готов был убедить себя, что это всего лишь разыгравшееся воображение, если бы не едва различимый шум и слабое дуновение ветра, ощутимое кожей.

Под одеялом рука супруги опустилась на его живот.

— Какая холодная? — нервно всматриваясь в темноту, подумал Павел, но вспомнил, что руки супруги всегда оставались такими. Как она говорила, плохое кровообращение.

— Нужно включить верхний свет.

Мысль пришла с запозданием, но пришла.

— Выключатель у входной двери. Для этого придется спуститься на пол, а там… Да что там может быть!? В каком мире ты живешь? В средневековье, где на каждом углу кричали о ведьмах и прочей нечисти?

Павел попытался встать, но «здравый» рассудок остановил его. Насколько здравый, если он пытается себя обезопасить, не вставая на пол где, по его соображениям скрывается что-то мистическое?

— Я точно что-то видел и слышал, — убедил он себя.

Марина снова слегка пошевелилась, и ее согнутое колено начало медленно подниматься, касаясь его ноги к животу. Кожа на внутренней стороне бедра супруги оказалась такой же холодной, как и рука. Странное ощущение. Пальцы Марины немного сжали мышцы на животе и длинные ногти, за которые Павел каждые две недели отдавал неприлично крупную сумму денег, сильно впились в кожу. На супругу денег он не жалел. Зарабатывал и заработал он уже достаточно, но живот у него один, а боль от сжимаемых ногтей становилась нестерпимой. Павел запустил правую руку под одеяло, внимательно наблюдая за краем кровати, в ожидании увидеть в полной темноте какое-то движение, он вдруг