Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович Страница 9

Возле хозяйственной пристройки, где держали лошадей и стояла личная карета Кассана, бродил оседланный гнедой конь, брошенный второпях. Из раскрытых дверей дома доносились взволнованные голоса — теперь их слышал даже Бруно.

Поднявшись следом за сигийцем, исчезнувшим в дверном проеме, Маэстро оперся рукой о стену и навострил уши — говорили несколько мужчин, плакала женщина.

— Мэд-ка хадат? — спросил сигиец.

Голоса смолкли. Остались лишь прерывистые женские всхлипывания.

— Мэд-ка хадат? — повторил сигиец все тем же спокойным тоном.

— Сайиде Кассан… — взволнованно отозвался мужчина.

— Ант! — взвизгнула женщина, наставив на сигийца трясущийся палец. Бруно поморщился от рези в ушах. — Ант махниб со! Ант абн-кальб со! Эн кул бис ант!

— Саида…

Маэстро осторожно заглянул в дверной проем и ухватился за косяк для твердости в ногах.

На ковре посреди прихожей лежало мертвое тело, возле которого столпились четверо: пожилой кабирец, двое помоложе и женщина, которая вела себя как хозяйка. Правда, сейчас от прежнего спокойствия и выдержки не осталось и следа: ее трясло, по заплаканному лицу ручьем текли слезы. Но, несмотря на это, женщина с ненавистью смотрела на сигийца и не бросилась на него лишь потому, что молодой кабирец крепко сжимал ее плечи.

Бруно повнимательнее присмотрелся к мертвецу. Это был не Кассан, но кто-то из его людей, которых Маэстро когда-то видел на складе на Ангельской Тропе.

— Ант кун-со аллеан, хак-ир он-хурбе! — крикнула кабирка, попытавшись вырваться из крепких рук.

— Ант лилмусад он-думн со нне, Атья, — сказал сигиец, выдержав горящий злобой и отчаянием взгляд женщины. — Мэд-ка хадат?

Ответил старик. Вернее, попытался — голос его дрожал и нервно срывался, старик лепетал, запинаясь через слово. Бруно знал кабирский весьма посредственно: только несколько ругательств и как в общих чертах указать дорогу. Поэтому крики кабирки он понял — женщина почти не стеснялась в выражениях, обвиняя сигийца в чем-то. Однако о чем говорил старик, Бруно так и не разобрал.

Сигиец слушал молча. Только спросил вроде бы «Кто они?», на что старик нервно огрызнулся, сдерживая то ли злость, то ли слезы.

Сигиец обвел собравшихся взглядом, равнодушно взглянул на покойника.

Развернулся.

И все так же молча вышел.

— Ант махниб со! — закричала женщина ему вслед. — Ант акдур со факат алмаут, исби-рималь! Лиджа ант таскид со Фара-Азлия!

Бруно успел скользнуть по стене, делая вид, что ничего не слышал и ничего не видел.

— Что-то случилось? — спросил он, догоняя сигийца. — С Кассаном?

— Да, — ответил он, не оборачиваясь.

Бруно задержался на мгновение, напуганный услышанным. Но не самим фактом того, что с Кассаном случилась беда, — об этом Бруно догадался и так. Его испугал голос сигийца. Вроде бы тот же равнодушный, спокойный и бесцветный, но что-то в нем было такое, чего раньше Маэстро не слышал.

Сигиец приблизился к лошади. Та, заметив незнакомого человека, метнулась в сторону, однако почти сразу замерла, как только он вскинул правую руку. Жеребец взбрыкнулся и мотнул головой, но лишь испуганно заржал, против воли поворачивая к человеку дрожащую мышцами шею.

Сигиец поймал поводья, пристально глядя лошади в глаза. В какой-то момент показалось, что животное вот-вот вскинется на дыбы с диким ржанием, однако лошадь расслабилась и покорно опустила голову. Сигиец погладил ее по шее, накинул поводья на переднюю луку седла.

— Двоих не вынесет, — скептически заметил Бруно.

— Ты остаешься здесь, — сказал сигиец.

— Да неужто? — хмыкнул Маэстро.

Сигиец не ответил и вскочил в седло. Жеребец, не ожидая такой ноши, присел на задние ноги.

— А если он… уже мертв? — пробормотал Бруно вслед направляющемуся к воротам всаднику.

Сигиец вновь ничего не ответил, хотя явно расслышал, только взмахнул левой рукой. Створа ворот распахнулась и со всего размаху с грохотом ударилась о забор, едва не соскочив с петель. Сигиец выехал на дорогу и пришпорил лошадь, пускаясь с места в галоп.

— Лучше бы ему жить, — вздохнул Бруно и по привычке почесался за ухом.

С заходом солнца Ангельская Тропа начинала оживать. Возле притонов, незаконных игорных домов, подпольных бойцовских арен и клубов собирались завсегдатаи, забулдыги и просто самый разный сброд, отчаянно надеющийся поживиться за чужой счет.

Тот, кто стоял на улице в этот вечер, видел, как по Ангельской Тропе во весь опор пронесся всадник, не жалея гнедую лошадь. Только каким-то чудом не растоптал подпившую компашку, именно в тот момент решившую перейти дорогу. Компания порскнула из-под копыт мчащейся лошади, кто-то кубарем покатился, кто-то завопил под звон бьющегося стекла. А кто-то, вскочив на ноги, вытянул из-за пазухи пистолет и прицелился в спину всаднику. Наверно, даже выстрелил бы, если бы всадник не умчался в сторону складов так же стремительно, как появился, оставив после себя пыль и возбужденный гомон, где через слово слышался отборный мат. Просто чтобы дать выход негодованию. Ну и чтобы связать эти самые слова.

У ворот на склад Кассана ар Катеми дежурили двое. Делать этого им не хотелось — к ночи небо заволокло тучами, но дождь будет вряд ли. Да и особой нужды в дежурстве никто не видел: на Ангельской Тропе никому не было дела до того, что происходит и внутри складов, и вокруг них, главное, чтобы это происходило внутри и вокруг чужих. Однако дежурных назначили и выдворили на улицу, и они несли караул со всей халатностью тех, кто считает себя гораздо умнее начальства.

Несущуюся во весь опор лошадь они заметили издалека, но не придавали значения, пока та не остановилась в нескольких десятках футов от ворот, тяжело припав на задние ноги и мученически захрапев, бросая хлопья пены. Всадник в кожаном плаще и треугольной шляпе соскочил с седла и направился к складу быстрым шагом. Охранники переглянулись, один подскочил с пустого ящика, другой отлип от ворот, которые подпирал спиной, и направился навстречу незнакомцу.

— Эй, друг! — крикнул он, подняв руку. — Ты перевалкой ошибся. Иди-ка своей…

Незнакомец поднял голову. Охранник осекся, подсознательно понимая, что на него смотрят пустые бельма вместо глаз, однако, когда мозг оформил эту мысль, человек откинул полу плаща. Охранник выругался, нашаривая рукоять заткнутого за пояс пистолета.

Это последнее, что он успел сделать.

Сигиец вскинул сжатую в кулак руку и повел кистью, словно наматывал вожжи. Охранник харкнул и выпучил глаза, хватаясь за горло. Его подкинуло в воздух и швырнуло в напарника, который хоть и оказался предусмотрительнее и уже целился в незнакомца, но среагировать не успел и опрокинулся на ящик под весом приятеля. Доски не выдержали двух упитанных мужиков и треснули.

Сигиец приблизился, на ходу извлекая из ножен меч. Охранники, матерясь и кашляя, заворочались на обломках ящика. Один из них даже успел обернуться и поднять голову, прежде чем лезвие рассекло ему лицо. Второй даже неуверенно вскинул пистолет, однако острие успело войти ему в горло.

Сигиец повернул голову к воротам, за которыми в густом тумане ярко горели пятна сули́ семерых человек. Одним из них был Кассан. Он был ранен, но жив, а это было главным. Двух других сигиец тоже знал: Кропп и его молчаливый компаньон, не так давно покупавшие здесь же лучшие специи по пятнадцать крон за фунт. Оставшихся сигиец видел впервые. Все находились в глубине склада и не слышали того, что произошло перед воротами.

Сигиец придавил труп сапогом и выдернул клинок из его горла. На секунду замешкавшись, он моргнул и осмотрел землю вокруг тел обычным взглядом. Один из пистолетов сигиец заметил сразу же. Вложив меч в ножны, он стащил охранника с другого и перевернул его. Оружие так и осталось заткнутым за пояс.