Повелитель света - Морис Ренар Страница 9

Поэтому будь безучастен ко всему, племянничек. Старайся ничего не видеть, не слышать и не понимать, если хочешь быть миллионером и… остаться… в живых.

Но имей в виду, что безучастность вовсе не легкая добродетель, особенно в Фонвале… Как раз этой ночью по недосмотру вырвалось на свободу нечто такое, что не должно было там оказаться.

При этих словах Лерна вдруг охватил страшный гнев. Он угрожающе протянул кулаки в пустоту и пробурчал сквозь зубы:

– Тупой осёл – вот он кто, этот Вильгельм!

Теперь я окончательно убедился, что тайна была значительна и что раскрытие ее обещает мне много любопытного и неожиданного. Что же касается обещаний доктора, то я им придавал так же мало значения, как и угрозам, а рассказ его не возбудил во мне ни алчности, ни страха – чувств, на которых дядюшка хотел сыграть, добиваясь от меня послушания.

Я холодно спросил:

– Больше вы ничего от меня не требуете?

– Не совсем так. Но тут пойдет речь о… запрете иного характера, Николя. Видишь ли, сейчас в замке я тебя кое-кому представлю – одной особе, которую я приютил у себя… юной девушке…

Я посмотрел на него с удивлением, и Лерн догадался, в чем я его заподозрил.

– О нет! – воскликнул он. – Я отношусь к ней с отцовской любовью, и никак иначе. Но все же я ею очень дорожу, и мне было бы крайне неприятно, если бы ее чувство ко мне вытеснило другое, которое я уже не могу рассчитывать внушить. Короче, Николя, – пробормотал он поспешно, словно чего-то стыдясь, – я требую от тебя поклясться, что ты не станешь ухаживать за моей протеже.

Огорченный таким унижением, а еще больше его бестактностью, я, однако, подумал, что ревность без любви встречается так же редко, как дым без огня.

– За кого вы меня принимаете, дядюшка? Достаточно и того, что я у вас в гостях…

– Ладно, ладно. Я прекрасно знаю свою физиологию и как с ней управляться. Итак, могу я рассчитывать на тебя?.. Клянешься мне в этом?.. Прекрасно… Что же касается ее, – добавил он с самодовольной улыбкой, – то пока что я спокоен. Не так давно она имела возможность увидеть, как я обращаюсь с ее поклонниками… Не советую тебе испытать это на себе.

Поднявшись со скамьи, держа руки в карманах, а трубку в зубах, Лерн смотрел на меня с насмешкой и вызовом. Этот физиолог внушал мне непреодолимое отвращение.

Мы продолжили нашу прогулку по парку.

– Кстати, ты говоришь по-немецки? – спросил вдруг профессор.

– Нет, дядюшка, владею только французским и испанским.

– По-английски тоже не говоришь? Не слишком-то шикарно для будущего короля торговли! Не многому тебя научили.

«Рассказывайте другим, дядюшка, морочьте других!.. Я начал с того, что широко раскрыл глаза, потому что вы велели их зажмурить, и прекрасно увидел по вашему довольному лицу, что вы недовольны только на словах».

* * *

Мы дошли до конца парка, следуя вдоль утесов, и увидели оба боковых крыла замка, такие же ветхие, как и фасад.

Как раз в эту минуту я обратил внимание на какую-то ненормальную птицу: это был голубь, который летел с необыкновенной быстротой и, описывая над нашими головами постоянно уменьшавшиеся круги, все ускорял свой полет.

– Видишь те розы, что растут на тернистом кусте? Очень красивые и интересные, – сказал дядюшка. – Из-за отсутствия ухода на них снова появились шипы.

– Какой странный голубь! – заметил я.

– Да посмотри же ты на цветы, – не отступал Лерн.

– Такое впечатление, что у него в голове дробинка… Так случается иногда на охоте. Он будет подниматься все выше и выше, а потом упадет с очень большой высоты.

– Не будешь смотреть под ноги – за что-нибудь зацепишься, упадешь и расцарапаешь себе лицо о шипы. Берегись, друг мой!

Это любезное предупреждение было сказано угрожающим тоном, совершенно не соответствовавшим смыслу слов.

Птица же в это время, достигнув центра спирали, не стала подыматься, как я ожидал, а начала снижаться, делая странные скачки и кувыркаясь через голову. Она ударилась об утес недалеко от нас и упала мертвой в кустарник.

Почему профессор вдруг сделался еще беспокойнее? Отчего он ускорил шаг? Вот вопросы, которые я задавал себе, как вдруг трубка выпала у него изо рта. Бросившись вперед, чтобы поднять ее, я не мог скрыть охватившего меня изумления: он перекусил трубку, стиснув в бешенстве зубы.

Инцидент закончился каким-то немецким словом – должно быть, ругательством.

* * *

Уже двигаясь обратно, в направлении замка, мы увидели, что в нашу сторону бежит какая-то толстуха в синем переднике.

По-видимому, с такой скоростью ей доводилось передвигаться крайне редко, и это было весьма нелегко, телеса ее тряслись, и она крепко-накрепко обхватила себя руками, точно прижимала какую-то драгоценную, вырывающуюся из рук, слишком большую ношу. Увидев нас внезапно, она остановилась как вкопанная – что на первый взгляд казалось совершенно невозможным – и как будто хотела повернуть назад. Все же она решилась двинуться вперед, чрезвычайно сконфуженная, с выражением пойманной врасплох школьницы на лице. Она предчувствовала свою участь.

Лерн набросился на нее:

– Барб! Что вы здесь делаете? Забыли, что я запретил вам выходить за пределы пастбища? Кончится тем, что я выставлю вас из замка, Барб, но прежде накажу, сами знаете!

Толстуха жутко перепугалась. Она жеманно опустила глаза, поджала губы и закудахтала объяснения: она, мол, увидела из кухни падение голубя и подумала, что он поможет ей разнообразить меню. Ведь приходится ежедневно есть одно и то же.

– Да и потом, – добавила она с глуповатой улыбкой, – я и подумать не могла, что вы в саду, – была уверена, что вы в ла…

Увесистая пощечина прервала ее на этом слоге – начальном слова «лабиринт», как я заключил.

– Да вы что, дядюшка! – негодующе воскликнул я.

– Послушайте, вы! Или оставьте меня в покое, или убирайтесь вон! Поняли?

Барб была в таком ужасе, что даже не смела заплакать во весь голос: от сдерживаемых рыданий она лишь икала. Она страшно побледнела; костистая рука Лерна оставила на ее щеке ярко-красный след.

– Ступайте, возьмите в сарае багаж этого господина и отнесите в львиную комнату.

(Эта комната находилась на втором этаже западного крыла.)

– А нельзя мне занять ту, которую я занимал всегда, дядюшка?

– Это которую?

– Как это – которую? Ну ту, что на первом этаже… желтую, в восточном крыле, неужто забыли?

– Нет, – сухо отрезал Лерн. – Та занята. Ступайте, Барб.

Кухарка унеслась в замок так быстро, как только могла, поддерживая обеими руками дородную грудь, а нам дав возможность любоваться другой стороной