Портрет Ласточки - Константин Константинович Романов Страница 9

— Здесь находится Галерея Эстердуса, великого художника-мозаиста древности.

— Ах, ты об этом, — расслабился Илес, — конечно, я помню! Здесь много красивых картин в какую-то старую эпоху выложили! Ты, если я правильно помню, по одной из мозаик свою птицу вылепила, а потом оживила, верно?..

— Моя ласточка, да, — не сразу ответила Ови. — Не помнишь, в какой стороне её портрет?

Полурослик помотал головой и повёл спутницу вперёд. Спустя пару поворотов искатели вышли в коридор с неестественным освещением. По обе стороны прохода в углублениях, украшенных полуколоннами и пилястрами, давным-давно были выложены десятки мозаичных рисунков из цветных стёклышек, которые испускали почти магический свет и напоминали ожившие картины. Овроллия затрепетала, по телу пробежал озноб, когда она вспомнила девичьи годы, проведённые у одного из рисунков.

— Многое связывает меня с этим местом, — выпалила девушка через силу. — Может, найдём другой путь?

— Здесь из-за освещения, испускаемого картинами, проще ориентироваться. Иначе провозимся до ночи, любезная подруга. Но я послушаюсь тебя и…

— Нет, всё хорошо, давай вперёд, и побыстрее.

Они отправились дальше по коридору, осматривая мерцающие голубыми, тёмно-красными, рыжеватыми и зеленоватыми тонами полотнища. По левую руку от Илеса и Ови гарцевали необычайно стройные жеребцы и зебры, бродили сквозь чащобы лоси, олени и единороги; справа стройным рядом бороздили морские просторы киты, акулы, мифические левиафаны и вполне реальные аспиды — гигантские морские змеи. Ближе к концу этой части галереи морские млекопитающие и рыбы сменились на ящериц, а парнокопытные — на крупных хищников.

— Смотри-ка! — прервал шорох шагов Илес. — Дай-ка поднесу фонарь… Ага! Несколько деталей мозаики выбито! Кажется, здесь красуется медведь, а?

— Не знаю, больше похож на оборотня, — Овроллия окинула утопающую во мраке картину кротким взором. Даже фонарь полурослика не мог показать величие изображённого на потухшем века назад рисунке существа. — Давай пойдём дальше, не будем терять времени.

Спутник молчаливо кивнул и отправился вперёд, уведя девушку за собой. Она двигалась тенью, не замечая, как на покрытой многовековой пылью поверхности пола её стали провожать свежие человеческие следы.

На развилке Илес, почесав голову, обернулся и спросил у подруги:

— Не помнишь, в какой стороне твоя ласточка?

— Кажется, справа, — волшебница тревожно оглянулась. Примерилась к одному из следов, на которые наконец обратился взор. — Мы продолжим путь левым коридором, верно?

— Я давно не ходил этим подземельем, месяца три точно, — Илес почесал затылок и осмотрелся. Коридор слева и справа подсвечивался всеми цветами радуги, исходящими из похожих выемок. Однако некоторые углубления утопали во мраке, а, значит, — и в них когда-то повредились картины. — Но мне помнится, что все коридоры с мозаиками пересекаются. Ух… Предлагаю не тратить время на разговоры, а…

— Илес, если тебя не было здесь три месяца, то чьи это следы? — Ови провела пальцем по каменным плитам, устланным слоем пыли и мха. — Да и твои босые стопы по-другому устроены, тут следы явно от человеческих туфель…

— Не могу знать, — полурослик примерился к одному из отпечатков. Его ноги были короче и шире, чем ноги таинственного исследователя подземелья. — Хотя, смотрю на твои следы, есть впечатление, что это твоя сестра-близнец оставила… Наступи, прошу, любезная подруга.

Овроллия послушалась, и сама ужаснулась тому, что её след совпадал с отпечатком незнакомца.

— Это не я… У меня нет ключей от этих подземелий!

— Далеко не все подземелья запираются на ключ, — проводник почесал затылок и поправил худ на голове. — Да я и не обвиняю тебя в чём-то, может, кто-то из твоих однокурсников соорудил себе укромное место в глубинах. Кто знает. А, быть может, один из них решил повторить твой подвиг и срисовать любимое изображение. Давай пройдём по следу, посмотрим, куда он ведёт?

Волшебница задумалась, кончиком сапога разметала пыль, желая избавиться от ненавистного следа. Спутник откашлялся и прикрылся рукавом. Не извинившись, девушка, погружённая в свои мысли, взяла фонарь из руки друга и отправилась по многочисленным следам, имитирующим её собственные.

Какое-то время двигались молча. По пути попадались мозаики с драконами, джиннами, элементалями, механизмами и даже несколько идущих подряд картин, уничтоженных когда-то целенаправленно, а не под влиянием времени. Илес напомнил, что на этих местах покоились изображения богов, но далёкие эпохи назад народ акадари отказался от их влияния, оставив негласной своей покровительницей Вари — богиню таинств и магии. Полурослик посетовал, что и самой Вари безбожники древности не оставили права быть запечатлённой для будущих поколений волшебников, но девушка, ведомая если не любопытством, то желанием найти неизвестного человека, не слышала своего друга.

В коридоре с птицами по правую руку они остановились. Илес взглянул на Ови, лицо которой источало страх, смешанный с влечением. Она прочитала про себя заклятье, и её правая ладонь опасно заискрилась, готовясь разрядить в противника любые останавливающие чары, которые первые сойдут с уст.

— Что ты делаешь? — удивился Илес. — Не применяй здесь магию! Своды подземелий ветхие, от любого колебания академия наверху трещинами покроется!

— За мной, — приказала чародейка. — Я вспомнила, что вся стена до поворота выложена птицами.

Издалека Овроллия увидела, как между двух мерцающих углублений во тьме сокрыта выемка. Девушка прочла про себя чары, и из её ладони вперёд вырвался серебристый шарик, застывший в невесомости почти напротив уничтоженной, как ожидала Ови, мозаики. Следы загадочного человека также привели друзей к сокрытой во тьме картине.

— Проклятье… — просипел Илес вполголоса.

Из потухшей мозаики с ласточкой вырвали три больших куска в основании крыла и чуть ниже. Трещины и сколы также изуродовали благородную птицу и бушующую вокруг неё непогоду, напоминая наблюдателям о разрухе и берущем своё вездесущем Хаосе. Сама ласточка спасалась от метели, летя под прорезаемые всполохами молний тучи с дождём, и ломаные линии словно перечёркивали заложенный в работу художником-мозаистом смысл.

— Её явно пытались разобрать, — заметила чародейка. — Не знали, с какой стороны подступиться…

— Возможно, из-за недавних опытов наверху всему подземелью плохо стало, — заметил полурослик, почесав затылок. — Ты же видела, то тут, то там балки провисают, камень посыпался, кое-где талые воды проникают…

— Нет, Илес, — Овроллия подступила ближе и провела пальцем по стёклышкам вокруг дыры, — подумай сам: осколки пропали, у картины много следов. При этом я вижу здесь отметины, как от кольев или чего-то подобного… Как называется инструмент, по которому нужно бить молотком?

— Эм… — спутник почесал щетину. — Гвозди не инструмент, любезная…

— Бить молотком, чтобы сбить лепнину или что-то в таком духе.

— Ах, долото! — гордо выпрямился он. — Дай-ка я взгляну… Что ж, и в самом деле, у тебя глаз куда зорче моего. Интересно, сколько осколков здесь не хватает?

Девушка осмотрелась, погладила изображённую