Осколок Нави - Дарья Старцева Страница 9

Пробираясь через цветастые юбки болтливых баб, ко мне уже спешил мальчишка с подносом пирожков. Я резко свернула налево, ускорила шаг. Путь преграждали назойливые торговцы, скоморохи и простые зеваки. Лишь когда площадь оказалась позади, и гомон голосов стих, я позволила себе остановиться. От шумной толпы по дороге отдалялись еще две фигуры. Я узнала их сразу. Это шла Заряна со своей бабкой Ярославой.

Каждый в стольном граде, да и за его пределами знал Ярославу. Ее боялись, но почитали и бежали за спасением от разных недугов, будь то целебная мазь, снадобье от кашля или заговор на рождение здорового дитя. Батюшка не поощрял ведовство, но даже он не осмеливался изгнать Ярославу. По правде говоря, вреда она никому не причиняла. Жила на окраине, ни с кем дружбы не вела, собирала в лесу грибы, ягоды да травки всякие. На базар ходила редко, не за тем, чтобы посплетничать, а по нужде. Вот и сейчас Заряна несла в избу целых две корзины. Я оказалась в западне. Позади гудела ярмарка, по бокам путь преграждали людские дворы, а впереди медленно шагала, опираясь на клюку, бабка Ярослава. Меня она отчего-то не любила. Провожала колючим взглядом, ежели замечала издали, а ближе подходить я не решалась.

В далеком детстве Заряна позвала меня в гости к своей бабушке поглядеть на разные колдовские диковинки. Конечно, жуткий интерес просто не позволил мне отказаться. Другие дети рассказывали о Ярославе, будто по ночам она превращается в волчицу, рыщет по граду в поисках непослушных мальчиков и девочек, а потом волочет их в лес. Заряна называла их сказки бреднями и лупила всякого, кто отзывался непочтительно о ее бабке. Однажды мы сбежали от нянюшки за ворота и, довольные своим коварством, добрались до избы Ярославы. Дверь оказалась заперта, но Заряна вытащила ключ из под неприметного камня, что лежал справа от порога. При желании любой мог бы отыскать ключ от избы. Но Ярослава не боялась, ведь никто не осмеливался даже ступить на двор старой ведьмы без ее позволения. Кроме нас.

Мое детское любопытство затрепетало, когда мы, наконец, вошли внутрь. Я жадно оглядывалась вокруг в ожидании каких-нибудь чудес. Заряна усадила меня за стол, на котором сушились ромашки, тысячелистник, череда и прочие совершенно обычные цветы, которые росли на лугу у реки. Вдруг мое внимание привлек большой бронзовый сундук.

– Что внутри? – спросила я, скользнув любопытным взором по искусным завиткам на необычном тройном замке.

– Не знаю, – пожала плечами Заряна. – Бабушка сказала, что ключи от него найдутся, когда придет время. А пока он заперт.

Скука одолела меня. Я уже было разочаровалась, что никакая Ярослава не ведьма, а простая бабушка. Но Заряна выдвинула из под лавки сундучок поменьше, укрытый большим черным платком. Вдвоем мы схватились за колечки и водрузили его на стол прямо поверх сухоцветов. Заряна откинула тяжеленькую крышку, и я едва не закричала от обуявшего меня ужаса и омерзения. Пузырьки с темно-алой жижей, когти, перья, клювы – разного рода останки животных заполняли сундук до самого верха. Заряна предложила сварить из всего этого зелье. Она спокойно набрала большую горсть сушеных мух, будто зачерпнула какие-нибудь ягоды и бросила в миску. Щурясь от отвращения, я повторила за ней: окунула ладонь и схватила свою порцию мелких зубов и острых когтей. Они неприятно утыкались в кожу, и я обтерла ладонь о сарафан, как только высыпала из руки останки гадов. Мы добавили воды из ведра, большой деревянной ложкой перемешали содержимое миски.

Как только Заряна предложила разжечь печку, неожиданно вернулась ее бабка. Лицо хозяйки перекосило от гнева, когда она увидела бардак, который мы навели в горнице. Она выставила меня за дверь, строго наказав никогда больше не приходить в ее избу и не водить дружбу с ее внучкой. Я так сильно испугалась, что даже не заплакала. Прибежала обратно на княжеский двор, где меня уже обыскалась Светана. О том, где была, я ей не рассказала. Соврала, что бегала к реке ловить стрекоз. Еще пару седмиц Заряна у нас не появлялась. У ее матушки я спрашивать не решалась, опасаясь навлечь на себя еще больше злобы. А когда наконец подруга вернулась, то вела себя как ни в чем не бывало. Поначалу я старалась не играть с ней, осторожничала, но вскоре все страхи забылись, и мы стали дружны как прежде, а еще больше сблизились, когда Заряна сама нанялась чернавкой в наш терем. Однако с тех пор я старалась не попадаться на глаза грозной Ярославе, а всякий раз, когда такое случалось – обходить ее стороной.

Вот и теперь я стояла на месте, не решаясь двинуться дальше. Но ради чего? В той стороне града, где жила бабка ведьма, не было ничего интересного кроме ее собственной избы. Оставалось лишь одно – вернуться на площадь. На этот раз я не сунулась в самое пекло, а держалась с краю, там, где торговали яблоками, молоком, яйцами – тем, что всегда разлеталось в первую очередь. У одного из навесов мое внимание привлекла странная, даже дикая картина: рослый, крепкий молодец, у которого уже пробились на подбородке грубые светлые волоски, глазел по сторонам, пока его старушка-мать еле волочила за собой тяжелую корзину. В один миг, заметив, как народ стягивается поглядеть на представление скоморохов, он и вовсе бросил ее одну, крикнув что-то короткое на прощанье. У растерянной старушки на глаза навернулись слезы. Она беспомощно смотрела вслед равнодушному к ее мучениям сыну, протягивая к нему руку.

Подобного возмущения я не испытывала прежде. Легко протискиваясь между желающими взглянуть на представление, я догнала негодяя, вцепилась в его плечо и развернула к себе. Он уже занес кулак, но быстро признал во мне княжну и почтительно поклонился. Я сложила руки на груди и принялась отчитывать его, словно неразумное дитя:

– Что же ты обижаешь свою матушку? Она одна тащит тяжелую корзину, а ты, вернувшись в избу, будешь уплетать за обе щеки. Так не годится.

Люди, стоявшие вокруг нас, позабыли о представлении. Наша маленькая перепалка вызывала у них куда больше интереса. Они перешептывались, с осуждением тыкали в ленивого детину пальцами.

– Как можно, княжна! Я только одним глазком на скоморохов, а потом сразу… – забормотал он в свое оправдание.

Но я безжалостно остановила поток его лжи:

– Чем быстрее поможешь ей, тем быстрее вернешься обратно.

Молодец насупился, но моему приказу повиновался: зашагал прочь от веселой толпы, неохотно