Наталья Соболева - Дело о цене времени Страница 9

Облегченно выдохнув, Марина покидала мрачные стены. «И как здесь люди работают целыми днями из года в год?», — вопрос вертелся в голове все время, пока она шла по коридорам и спускалась по лестнице. На улице ее ждал Ярослав, лицо его сияло, как ни старался он скрыть это от окружающих. Он открыл дверцу машины и помог коллеге сесть. Уже закрывая дверь со своей стороны, спросил:

— Марин, ну как ты? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Сегодня скачки, отборочные заезды, в воскресенье — открытие сезона. Предлагаю поехать.

— Нет, не сегодня, я устала, да и дело еще есть. Давай-ка лучше по записке. У меня есть результаты. Думаю, тебе нужно срочно позвонить Горячеву, нужно еще много сделать.

— Марин, рабочий день уже закончился, ну что ты, в самом деле? Завтра с утра сама и доложишь! — Краснов явно ожидал другого ответа и не хотел сдаваться. Но Марина настаивала на своем.

— Человек уже год сидит, и сидит зря! Верно в народе говорят: «От сумы да от тюрьмы…». А представь на его месте любого из своих близких! Мало того, что соседство там, прямо скажем, не салонное, в опасности его здоровье — это же рассадник туберкулеза и прочей мерзости, заболеваемость почти стопроцентная. А мечта его жизни? Он только-только приступил к ее осуществлению — и тут все рухнуло. Но главное, убийца на свободе! А ты говоришь — завтра! Нет, ты сейчас же отвезешь меня в офис, там при мне сделаешь все необходимые звонки и оформишь заявки. А по дороге я все тебе расскажу.

Такой напористой и деловитой Ярослав не видел Марину никогда. Эта мягкая, деликатная миловидная женщина всегда казалась такой беззащитной, да, по сути, и была такою. Ее жизненная драма тому доказательство. Но сегодня… Что случилось с ней после встречи с женой генерала? Или это записка оказала такое воздействие? Если она воюет за совершенно незнакомого ей человека, то какой верной подругой станет тому, кого выберет в спутники жизни? Господи, спасибо тебе за такой подарок! Мысли эти промелькнули в голове Ярослава мгновенно, но сам он виду не подал. Ни растерянности, ни удивления не отразилось на его лице.

— Марина, я же не знал, что все так серьезно и срочно. Конечно, мы едем немедленно, — проговорил он, поворачивая ключ в замке зажигания, — Давай, выкладывай.

Постепенно успокаиваясь, Марина начала рассказ.

— Записку писал мужчина, но это был не Ремезов и не убитый. Человек страшный, убийца, он злобно усмехался, вставные зубы — золотые, не имитация. Все его тело покрыто татуировками: множество перстней и куполов говорит о неоднократной судимости, значит, его фото и описания есть в картотеке. Это на руках. Портрет Сталина — тоже не у каждого на груди, а справа — волк, воющий на луну — наверное, тоже что-нибудь да значит. Но самое интересное — на спине вдоль всего позвоночника — огнедышащий дракон с огромными кольцами, с чешуей, с острыми когтями на лапах, простирающий крылья до самых плеч — кончики крыльев выглядят как погоны. Я чувствую, что таких драконов немного, и он им очень гордился. Ты запоминаешь? Дальше. Мне надо, чтобы вы с Горячевым нашли хозяина дракона по картотеке, а он непременно там есть! И еще, мне нужно знать о судьбе лаборатории Ремезова.

Уже поздним вечером Марина решилась заглянуть к Але. Ее всегда тянуло к этой деловой, энергичной женщине, сумевшей устроить свою жизнь так, как ей того хотелось — по крайней мере, так казалось Марине. И если уж с кем говорить по душам, по-девичьи — то с Алей. Кроме того, был и формальный повод для встречи — Марине хотелось поскорее, не дожидаясь летучки, узнать, сможет ли Аля увидеть что-нибудь по фотографии из альбома Екатерины Николаевны Садовниковой.

Дома у Али вкусно пахло борщом и пирожками. Марина всегда удивлялась, как у Сочиной получилось так изменить свой образ жизни — ведь она почти все детство и юность провела в цыганском таборе, кочевом и неугомонном, а теперь вовсю занималась хозяйством, заботилась о муже и сыне. Только в гардеробе Али еще заметен был цыганский колорит, но это сейчас даже модно.

И еще одна черта осталась у Али от цыганского воспитания — гостеприимство. Несмотря на поздний час, Сочина искренне рада была видеть Марину, только немного поворчала для виду в трубку, когда Марина набрала ее номер, чтобы договориться о встрече. Выдав гостье мягкие тапочки и усадив ее за стол, Аля поила гостью чаем с домашней выпечкой.

— Ну, что стряслось-то? — спросила Аля. Она и себе налила чашку чая, и теперь сидела за столом, выжидательно глядя на Марину и подперев рукой подбородок. — Ко мне просто так не приходят.

— Даже старые друзья? — улыбнулась Марина. На нее навалилась усталость от всего этого долгого дня, а теперь, за чашкой ароматного чая со свежими, с пылу-с жару картофельно-мясными пирожками, она как-то незаметно для себя начала расслабляться, даже словно бы впадать в какую-то вечернюю полудрему, полунегу.

— Даже друзья, если уже поздний вечер, — улыбнулась Аля в ответ. Ее глаза светились добротой и мудростью. — Выкладывай, не тяни.

— У меня тут дело одно… хочется в нем побыстрее разобраться. Я фотографию взяла, можешь глянуть? Вот мужчина рядом с невестой, хочу понять, как он оказался втянутым в эту историю. Он сейчас сидит по ложному обвинению, вот что обидно.

— Ну ладно, фотку я гляну. Ты лучше расскажи, что тебя так тревожит. Я же вижу.

Марина смутилась. Неужели и вправду было так заметно? Или это только Аля, с ее наметанным взглядом гадалки, видела все? У нее действительно никак не шел из головы сегодняшний разговор с Ярославом — да что там, не разговор, а почти ссора. Видно, все дело в ней — не умеет она с мужчинами. Петр от нее ушел, и Ярослав, похоже, надолго не задержится…

Как могла, Марина пересказала Але всю ситуацию. Сочина только усмехнулась.

— Если б все в жизни было так просто, тут — черное, там — белое. Оба вы взрослые люди, и юношеских «заскоков» можно не бояться, но ведь и за плечами у вас разное. У тебя был муж, и ребенок был — да не дала судьба счастья семейного испытать. И у него все не так просто, сама знаешь.

— Мне вот сегодня показалось — не подхожу я ему. Вот он и пытается меня под себя перекроить, переделать. Но и я ведь уже не девочка, мне перестраиваться не с руки… Выпить хочется. Да нет, нет, я не буду, — испуганно добавила Марина, — это так, к слову пришлось. Устала я сегодня.

Именно Аля когда-то — не так давно, а кажется, будто уже годы назад — посоветовала Марине перестать искать спасения от бед на дне бутылки. Наверное, не всякий ее поймет, но до этого Марина, устав биться о стены одиночества, устав от слез, которыми оплакивала погибшего ребенка и ушедшего к другой мужа, не пожелавшего делить с ней это горе, стала часто выпивать. Как это водится — сначала от случая к случаю, по праздникам или, наоборот, в самые тяжелые дни, а потом и не заметила, как это превратилось в привычку. Горькую, смертельно опасную привычку. Аля тогда смогла как-то встряхнуть ее, убедила, что жизнь еще не прожита — и еще сказала, что ее ждет новая любовь. Все сбылось, но вот сегодня Марина задумалась, а стоит ли новая жизнь душевных терзаний, опять поджидавших ее за углом?