Павел Амнуэль - Удар гильотины Страница 9

– А разве сердцу, чтобы не выдержать, нужны проблемы? Анни прошлым летом скончалась, помните, тридцать два года, такой муж, дети, свой дом, какие проблемы, живи – не хочу, а сердце – бум, и все…

– Да, это я понимаю…

Чушь, пустые разговоры. Но что характерно – никто (Манн вслушивался внимательно и нужной фразы не пропустил бы) не высказал ни малейшего сомнения в том, что смерть Койпера могла произойти не от естественной причины. Об убийстве никто и слова не промолвил. Даже самоубийство практически не обсуждалось – похоже, поводов для того, чтобы уйти из жизни, у художника действительно не было.

– Простите, – произнес тихий голос, – вы ведь Тиль Манн, я не ошибся?

Манн обернулся и увидел низенького человечка, пухлого, как сэр Джон Фальстаф в исполнении актера-недомерка. Росту в говорившем было не больше метра шестидесяти, а может, на сантиметр ниже. Во всяком случае, Манну с его метром и семьюдесятью пятью сантиметрами этот человек едва доставал до плеча. Был он в хорошем темно-сером костюме от Камдаре, напомаженные волосы, окружавшие лысую макушку, производили странное впечатление единственного широко раскрытого глаза, тем более, что настоящие глаза были опущены долу.

– Да, – сказал Манн, – а вы…

– Питер Кейсер, все виды печати, к вашим услугам. Я слышал, вы мной интересовались, и решил не затруднять вам поиски…

– Не то чтобы интересовался, – протянул Манн, – но поговорить действительно было бы неплохо.

– Здесь?

– Нет, – улыбнулся Манн, – здесь можно говорить только о художниках и картинах, а я хотел спросить вас о другом…

Через несколько минут они заняли столик в кафе «Мангуста» – это было обычное во всех отношениях заведение, где хозяйничали два пожилых араба, разносившие еду с медлительностью восточных шейхов, опустившихся на старости лет до занятия, которое презирали всю свою сознательную жизнь.

– Рыба с картофелем, салат, пиво, – заказал Манн и вопросительно посмотрел на Кейсера.

– Повторите, – кивнул шейху типограф и добавил: – Ваш сын, надеюсь, оправился от пневмонии?

– Спасибо, – пробасил араб, – все уже в порядке, но к работе я его пока не допускаю – на кухне жарко, и легко опять простудиться.

– Вы знаете хозяев? – спросил Манн, когда араб отошел. – Вы здесь часто бываете?

– Почти каждый день, – рассеянно отозвался Кейсер. – У Махмуда лучшая рыба в Амстердаме, и если вы этого не знаете, господин Манн, то одно из двух: или не едите рыбу, но тогда почему заказали именно ее, или посещаете только дорогие рестораны.

– Дорогие рестораны мне не по карману, – улыбнулся Манн, – а рыбу я очень люблю, потому ее и заказал. В этом заведении я действительно никогда не был, но причина прозаическая – чаще всего я обедаю рядом с офисом, а завтракаю дома. Ужинать приходится не всегда, вечером много работы, такая уж профессия…

– Вы по профессии…

– Вам не сказали? Частный детектив.

– Вот как?

– Да? – напомнил о себе Манн, потому что Кейсер надолго погрузился в раздумья.

– Нет, ничего, извините. Странно. Мне казалось, что мы будем говорить об Альберте.

– О Койпере? Разумеется, о ком же еще?

– Ну… Что может заинтересовать детектива в смерти бедняги Альберта?

– Вы тоже полагаете, что он умер от сердечного приступа?

– Так говорят все, – осторожно сказал Кейсер и слегка отодвинулся от стола – подошел молодой араб с тонкими, скорее не арабскими, а французскими усиками, и принялся расставлять тарелки, соусницы, хлебницу с только что выпеченными лепешками. Рыба выглядела очень аппетитно, картошка была именно такой, какую любил Манн, и когда, откупорив бутылки с «Хейнекеном», официант отошел, оба набросились на еду, не обращая друг на друга внимания.

– Господи, – сказал Манн, отдышавшись, – давно не получал такого удовольствия.

– Я же говорил… – пробормотал Кейсер, пережевывая остатки салата. – А если Альберт умер не от сердца, то от чего, по-вашему?

Будто и не было перерыва в разговоре! Он держал в уме эту фразу все время, пока тщательно прожевывал каждый кусочек рыбы?

– Всегда буду обедать только здесь, – сказал Манн. – Умер господин Койпер именно от сердца, это медицинский факт.

– Но вы только что сказали…

– Не только что. Двадцать минут назад.

– И пока ели рыбу, успели передумать?

– Скажите, Питер… Я могу вас так называть?

– Да, разумеется, – пожал плечами Кейсер.

– Скажите мне, Питер… Вы давно знакомы с Койпером?

– Лет пятнадцать.

– Он был хорошим художником?

Кейсер поднял на детектива удивленный взгляд.

– Да, безусловно, – сказал он. – Вы считаете иначе?

– Я не большой знаток живописи, – покачал головой Манн. – Если говорить правду, я в ней вообще ничего не понимаю. Если вы мне покажете неизвестные картины Рембрандта и Рубенса, я не смогу определить, кто из них автор.

– Тогда я не понимаю, – пробормотал Кейсер, – почему вы хотите говорить об Альберте, если… А, вот оно что! Вас наняли. Ну конечно! Как я сразу не догадался? Детектив. Я почему-то решил, что Альбертом вы заинтересовались не в силу своей профессии, а потому что… Любить искусство может кто угодно, верно? Детектив – человек, почему бы ему в нерабочее время… А вы… А на самом деле… Вот оно что…

Кейсер щелкнул пальцами, подскочил мальчик-официант, типограф что-то быстро сказал ему по-арабски, мальчик ответил, купюра, достоинства которой Манн не успел разглядеть, перекочевала из кошелька Кейсера в ладонь официанта, и тот исчез, будто надел шапку-невидимку.

– Извините, – сказал Кейсер, вставая. – Я совсем забыл, у меня много дел, пора ехать. Подвезти не предлагаю, еду за город. Всего хорошего, рад был познакомиться.

Манн доел рыбу в одиночестве, допил пиво, подозвал официанта и протянул ему двадцать гульденов.

– Другой господин заплатил за все, – мальчик не стал брать деньги, даже отступил на шаг, чтобы не предаться соблазну.

– Другой господин… – протянул Манн. – Ты его знаешь? Он здесь часто бывает?

Мальчишка, не искушенный в жизненных сложностях и не знавший еще, что не на каждый вопрос клиента нужно давать правдивый ответ, сказал:

– Часто, да. Раза четыре в неделю. Не по субботам и воскресеньям.

– Днем или вечером?

– Днем, господин. В обед.

– Очень хорошо, – Манн вложил купюру в ладонь мальчика. – Бери, я знаю, что мой друг уже заплатил. Это тебе.

– Спасибо, господин…

Вряд ли Кейсер имеет какое-то отношение к смерти Койпера, – думал Манн, выезжая к каналу Херенграахт. Ехал он в сторону своего офиса, но не уверен был, что доедет: надеялся, что его посетит какая-нибудь здравая мысль, и тогда он повернет в ту сторону, куда эта мысль его направит.