Андрей Бондаренко - Антиметро Страница 9

— Нет, конечно же, — передёрнул он плечами. — Но догадывался, что присутствует некий коварный подвох…. Впрочем, существует золотое неписаное правило спецназа, которое гласит: — "На ключевые операции всегда надо выходить с абсолютно "чистой" головой…". То есть, без всякого допинга — наркотического там, или алкогольного…. В пиковых раскладах всегда надо держать ухо востро и бдить неустанно. А, вот, расслабляться — категорически запрещается! Как и думать о разных посторонних вещах, напрямую не связанных с выполнением задания. Иначе, шансы — вернуться живым — катастрофически уменьшаются…

— Значит, "ключевая операция" и "пиковый расклад"?

— Очень похоже на то, — признался Артём и обеспокоенно спросил: — А ты как себя чувствуешь? Может, стоит, всё же, глотнуть местного лекарства?

— Не надо, — нахмурилась Татьяна. — Я помню, что у меня погибли мама и братишка. Но…. Сам же только что говорил, мол: — "Надо иметь абсолютно "чистую" голову и не думать о посторонних вещах, не имеющих прямого отношения к пиковой ситуации…". Мол: — "Если хочешь остаться в живых…"…. А я очень хочу! Замуж хочу выйти за тебя, детишек родить…. Тёма, а мы долго здесь будем…находиться?

— Думаю, что долго. Теперь эта станция — наш с тобой новый дом.

Вскоре вновь ожил громкоговоритель, и мужественный голос жизнерадостно оповестил:

— Уважаемые россияне! С вами говорит военный комендант станции "Лесная", подполковник Мельников Борис Иванович! Во-первых, большое всем спасибо за понимание, проявленное при приёме лекарственного препарата! Во-вторых, как я и обещал, скоро состоится общее собрание нашего коллектива. Попрошу всех — минут через семь-восемь — подойти к трибуне. Не толкайтесь, пожалуйста! Пропускайте в первые ряды женщин, детей и стариков…

Глава третья

Кровавые непонятки и пространные разговоры

Громкоговоритель, солидно кашлянув на прощанье, замолк.

— А не подойти ли нам, любопытные мои соратники, к металлическому щиту, перегородившему вход на эскалаторы? — предложил Артём. — Посмотрим, полюбопытствуем, потрогаем руками, а после уже направимся к трибуне и послушаем выступление подполковника Мельникова. Какие там — семь-восемь минут? Знаю я, как такие собрания проходят! Пока все соберутся, пока места козырные поделят. Тем более, что после приёма хитрой микстуры все тормозят непроизвольно…. Пошли?

— Без проблем! Я с тобой! — откликнулась Таня.

— Нет, к щиту я не пойду, — желчно пробурчал Хан. — Лениво как-то. Да, и господин военный комендант не отдавал такой команды.

— Мы лучше присмотрим место для костра, — сонно зевнул Хантер. — Конкуренты не дремлют…

— Какого костра? — удивился Артём. — А, конечно…. У Глуховского же на всех станциях горели многочисленные костры. Понятное дело. Ищите, орлы, ищите. Выбирайте — без излишней суеты и спешки…

Они, взявшись за руки, двинулись в сторону металлического щита, ловко лавируя между пассажирами, идущими в противоположном направлении, к возведённой трибуне.

— Все такие неправдоподобно спокойные, — в полголоса комментировала Татьяна. — Лица одухотворённые, гладкие, почти без морщин. А глаза — как у усталых коров после дойки. Я видела у бабушки в деревне…. Сильная эта микстура, ничего не скажешь. Действенная и эффективная…. А ты, Тёма, получается, служил в хитрых и особенных войсках? В ФСБ, в ГРУ?

— И там, и там, — признался Артём. — И ещё кое-где…. Так что, боевая подруга, тебе крупно повезло.

— Почему это?

— Потому. Я — с моими знаниями и опытом — имею все шансы стать со временем местным вождём. Не здесь, так на другой станции. А быть женой вождя (или там начальника, князя, предводителя, председателя) — дело прибыльное и однозначно сладкое, как не крути…

— Шутник ты у меня! — довольно фыркнула девушка. — Хотя, если посмотреть с другой стороны, быть княгиней, наверное, очень занятно и интересно. Пусть и подземной княгиней…

Навстречу им прошествовала стайка фашистов. Бритоголовые юнцы, смешно сгорбившись и опустив руки — словно плети — вниз, широко улыбались, загадочно блестя ласковыми глазами.

— Здрасьте вам! — проходя мимо, смущённо поздоровался здоровяк Борман. — Извините меня, пожалуйста, за недавнюю грубость. Был неправ. Погорячился немного. Больше такого не повторится.

— Да, некоторым личностям и в мирное время было бы не вредно принимать армейские лекарства, — задумчиво покачал головой Артём. — Глядишь, и кривая подростковой преступности поползла бы неуклонно вниз…

— Тёма, а почему — жидкость? — заинтересовалась Татьяна. — Таблетки же, они гораздо удобнее для использования.

— Не скажи! Таблетку запросто можно спрятать за щеку, а потом незаметно выплюнуть. А здесь — пить надо. Обмануть врача, в данном случае, очень трудно. Хорошо, что Лёха нас прикрыл спиной…. А, вообще, они всё здорово придумали. Человеку, измученному жаждой, очень трудно отказаться от жидкой микстуры.

У стального щита было безлюдно, весь станционный коллектив уже отбыл к трибуне, заторможёно ожидая судьбоносной информации.

— Солидная вещь! Блестящая такая, гладкая, прохладная! А я почему-то была уверена, что этот щит обязательно должен быть ребристым. Или, на крайний случай, рифленым, — одобрительно покачала головой Таня и тут же жалостливо охнула: — Тёма, смотри! Там же…. Нога лежит…

Створки щита намертво сошлись посередине туннеля, ведущего к земной поверхности, образовав чуть заметный вертикальный шов. И на каменном полу зала — напротив этого шва, в большой луже тёмно-бурой крови — лежала человеческая нога. Вернее, только её часть, перекушенная (отрезанная, отрубленная, отсечённая?) в голени: чёрный модельный ботинок и полоса тёмно-коричневых брюк — с ярко-красной мякотью и белым костяным кольцом-овалом внутри.

— Кому-то крупно не повезло, — мрачно резюмировал Артём. — Спрашиваешь, как это произошло? Обыкновенно, моя ласточка. При сигнале "Атомная тревога!" все эскалаторы метрополитена начали — как и предусмотрено инструкциями — работать сугубо на спуск. Потом кто-то нажал на кнопку, запускающую в действие запорный щит. Или же соответствующий сигнал поступил с земной поверхности. Данный бедняга, очевидно, занервничал и, потеряв ориентацию в пространстве, упал. Может, даже, потерял сознание, ударившись головой о пол. Вот, и все дела…

— А где же…, остальное тело?

— Наверное, до сих пор лежит по ту сторону щита. Если, даже, этот человек до сих пор жив, то мы не услышим его предсмертных стонов. Щит-то очень толстый, да и запирается он абсолютно герметично.