Людмила Стрельникова - Феномен режиссера Филина Страница 9

Я плюнул вслед промелькнувшей машине и выругался.

— Штрафовать бы почаще таких лихачей. На повороте — и не думает притормозить. Подлец! Задавить человека ему легче, чем сбавить скорость. Может, вернёмся домой? — предложил я, автомобиль почему-то испортил мне настроение.

— Нет, будем жить обычной жизнью, — повторил упрямо Феликс. — Эксперимент в том и заключается, чтобы проверить человека в обычных условиях.

Мы продолжили путь.

— По-моему, ты взял для испытания чрезмерно большой срок, — заметил я. — Может, сократим время эксперимента с двух месяцев до одного?

— Нет, нельзя. Это чисто психологический расчёт, — не согласился Феликс.

Мы сели в троллейбус. До вокзала доехали благополучно.

Утро выдалось тихим, тёплым. Солнце светило ярко, так что погода сопутствовала прогулке. К тому же, мы захватили сухой паёк для маленького пикника, а пища, как известно, не только насыщает тело, но и вдохновляет душу, наполняя её целой гаммой положительных эмоций.

В электричке я выбрал вагон посвободней, действуя по принципу: «Меньше народу — больше кислороду». За стеклом мелькали зелёные поля. Небо голубело чистотой. На дачах копошились люди. Мир вокруг казался тихим и безопасным.

Я собрался уже было вздремнуть (в электричке всегда тянет в сон), но на очередной остановке в вагон ввалилась компания молодых парней с гитарой и магнитофоном. Трудно сказать, находились ли молодые люди под действием алкогольных напитков, но то, что они были нахальны и дерзки, я заметил сразу.

Компания расположилась, как я и опасался, рядом с нами. Тут же включили на полную громкость магнитофон, ему зааккомпанировала гитара, вагон наполнился истошными голосами.

— Пересядем в другой вагон, — предложил я.

Феликс отрицающе покачал головой. Лицо его было сосредоточенным, решительным, а белый бинт на голове придавал сходство с русскими первопечатниками.

— Хоть раз послушайся меня. От этих бездельников добра не жди. Выберем местечко потише. Оглушили ведь, — взмолился я.

Но не успели мы договориться, как раздался женский вопль;

— Помогите! Грабят!

Пока мы договаривались, один из парней под громкое пение и шумовую завесу магнитофона и гитары подсел к пожилой женщине и потребовал у неё деньги, приказав молчать.

Вопреки запрету, женщина закричала и тут же получила удар кулаком в живот. Она захлебнулась, а остальные как ни в чём не бывало продолжали петь, точнее орать.

Теперь я понял, что это было сделано специально — с целью заглушить крики жертвы. Малочисленные пассажиры не двинулись с места, не расслышав призыв о помощи или перепугавшись. Мы сидели ближе всех, я посмотрел на Феликса вопросительно. Мой взгляд спрашивал: «Может, не будем вмешиваться?» Он отвечал также взглядом: «Нет, надо», и, вскочив, в одно мгновенье очутился возле хулигана, схватил его за грудки, оторвал от сиденья и с силой отшвырнул в сторону.

Парень упал в проход, отлетев на несколько метров вперёд. Остальные из компании вскочили.

— Наших бьют! — закричал кто-то.

Я тоже вскочил и очутился рядом с Феликсом, крикнув:

— Товарищи, что вы смотрите! Выбросим хулиганов из вагона. Несколько лиц повернулись в нашу сторону, однако никто оторваться от сидения не решился.

— Мало получил, что ли? — просипел один из парней, намекая на перевязанную голову Феликса.

— Кто это собирается выбросить нас из вагона? — угрожающе переспросил другой.

— Нас оскорбляют! — запальчиво воскликнул третий.

— Дядя захотел, чтобы его пощекотали, — в руках четвёртого блеснул нож.

— Граждане, вызовите милицию! — закричал я, видя, что противник превосходит нас в силе и вооружении.

Феликс не дрогнул, только желваки играли на его скулах. Он смотрел исподлобья, широко расставив для устойчивости ноги и приготовившись к схватке. Я стоял вполоборота к группе и видел, что делается за спиной Феликса.

Упавший парень поднялся. Именно его я опасался больше всего. Боль и обида ожесточают и могут причинить куда более страшные последствия, чем простая задиристость или соучастие. Именно он отважился на первый удар.

Я увидел, как оскорблённый замахнулся — в тот же момент, не помня себя, я бросился на него и, предотвратив удар, снова сшиб его с ног. В это время Феликс завернул руку с ножом парню за спину. Нож упал на пол, и Феликс наступил на него ногой. Парень стонал.

Компания, помедлив и оценив наши силы, бросилась на него, я на них. Женщина, из-за которой началась драка, вскочив на лавку, что было сил принялась молотить сумкой по головам парней и при этом громко причитала:

— Да что ж это делается! Что же вы сидите, окаянные? — обращалась она к остальным пассажирам. — Людей убивают!

Народ зашевелился. К нам на помощь бросилось несколько мужчин. Кто-то закричал:

— Милиция!

И парней как ветром сдуло. Мы видели в окно, как они на ходу спрыгивали с электрички. По вагону пробежали два милиционера и тоже вслед за убегавшими спрыгнули на землю.

— Теперь поймают, — удовлетворённо сказала пожилая женщина, слезая с лавки. — Спасибо вам. Не побоялись хлопот.

Феликс поднял нож.

— Сохраним на память, — сказал он и сунул в карман.

— Тебя не задели? — с тревогой спросил я.

— Нет, ничего. Получил несколько тумаков, только взбодрился, — пошутил он.

Остаток пути проехали благополучно.

Сразу же у платформы начинался лес. Белоствольные берёзы, неподражаемые в своей красоте, встретили нас лёгким шелестом листьев. Чистый влажный воздух опьянял. Пахло хвоей и травой.

Мы выбрали узенькую тропинку и пошли сначала по ней, затем углубились в чащу. В кронах деревьев посвистывали птицы. Лес, казалось, жил тихой, мирной жизнью. Но это только казалось. Я уже знал, что спокойная жизнь обманчива, вокруг идёт тайная борьба за существование, за блага жизни, и на каждом шагу человека может подстерегать смертельная опасность.

— Как сладостно баюкает природа, — пропел Феликс, — как чудотворна леса тишина.

Но я не разделял благодушия друга и удивлялся, что он так быстро забыл о случившемся, а возможно, сделал вид, что забыл. Лицо его выражало истинное наслаждение. Он задирал голову кверху, что-то разглядывал, чем-то любовался, иногда принимался насвистывать мелодии.

Мне было не до этого. Мои глаза подозрительно впивались в каждый куст, в каждое толстое дерево, за которым мог спрятаться человек или притаиться зверь. Я помнил, что за нами следует смерть. Кто знает, какие ловушки расставляет она для нас в лесу. Мой взгляд так и бегал от ствола к стволу.

— Замечательно! — восхищённо выдохнул Феликс, — Проводишь время среди искусственных декораций, среди металла, техники и забываешь, что есть первозданная тишина, где никто никуда не спешит.