Натали Якобсон - Пламя и золото Страница 10

Мы свернули на главную улицу, но здесь было так же тихо и пустынно. Цоканье подков наших коней гулко отдавалось от мостовой. Только в одном переулке я увидел девушку. Она куталась в шерстяную шаль и прижимала к груди плетенку с шелковым товаром. Я окликнул ее, но она пробежала мимо, даже не обратив на нас внимания.

– Кажется она спешит на площадь двух мечей. Поехали туда, – предложил Клод.

Я тихо вздохнул, но подчинился. Площадь двух мечей, названная так по гербу одной герцогской семьи всегда вызывала у меня неприязнь, ведь там состоялись казни. Жар огня и свист топора у лобного места каждый раз портили мне настроение, хотя многочисленные зеваки стекались туда со всех концов столицы. Мы проехали мимо торгового ряда, все лавки, раньше пестревшие товаром теперь были пусты. Ветер сдувал навесы и срывал вывески с дверей опустевших трактиров. Впервые в жизни я оказался в таком гнетущем одиночестве, в центре пустого города.

Клод перегнулся через луку седла и поднял с одного прилавка красочный плакат.

– Ах, вот что сегодня казнят каких-то разбойников, – сообщим мне он. – Должно быть, все горожане собрались посмотреть.

Он направил коня на зловещую площадь. Я последовал за ним, хотя смотреть на казнь мне совсем не хотелось. На стене серого дома перед площадью висел щит, а на его гладкой поверхности были нарисованы два скрещенных меча.

Клод оказался прав. Казалось, что сегодня все жители города стеклись на место казни и лишь самые богобоязненные остались сидеть в своих наглухо запертых домах. Из седла я мог видеть только головы горожан – мириады шляп, беретов и кружевных мантилий. Я заметил глашатого на лобном месте, а чуть поодаль красный капюшон палача. Блеснул луч солнца и отразился в остро отточенном лезвии топора.

Какой-то подмастерье вызвался подержать наших коней, пока мы пройдемся по площади. Мы устремились в гущу толпы, чтобы послушать, о чем говорят люди. Клод увлеченно озирался по сторонам. Я тоже рассматривал людей из толпы, пока не увидел странного господина, одетого во все черное. Он, как будто, носил траур по случаю казни, но приблизиться к лобному месту считал ниже своего достоинства. Да и было ли ему какое-то дело до народных сплетен. Мне было страшно об этом подумать, но даже в своем прекрасно сшитом сюртуке и вполне обычной для горожанина шляпе, он выглядел существом совершенно сверхъестественным. Таинственные и дерзкие глаза уже давно следили за мной, на красиво очерченных губах застыла наглая ухмылка. Где-то я видел этого господина раньше, но вот только где и почему он кажется мне таким неуловимым и призрачным на фоне галдящей толпы. Он стоял, прислонившись спиной к стене какого- то дома, и смотрел на меня.

Я хотел затеряться в толпе и даже подтолкнул Клода вперед, но, обернувшись, с удивлением заметил, что незнакомец по – прежнему не отводит от меня глаз. На этот раз в его взгляде промелькнуло что-то недоброе.

– Клод, – я схватил брата за рукав. – Почему он так смотрит на меня, тот человек в черном?

Клод посмотрел в ту сторону, куда я указывал ему и, кажется, растерялся.

– Думаю потому, что ты на редкость красив, – тут же нашелся он с ответом и потянул меня, как можно дальше от предмета моих наблюдений. – Пойдем лучше отсюда. Откуда нам знать, что за народ околачивается у места казни.

Я хотел напомнить Клоду, что он сам решил посмотреть на казнь, но не стал этого делать. Мы просто забрали наших коней и в полном молчании продолжили путь. Впервые за долгое время я почувствовал странную усталость. Казалось, что черные крылья какой-то птицы захлопали над моей головой. А над замком блеснули лучи кровавого заката, похожие на яркий всепоглощающий огонь. На минуту мне даже почудилось, что главная башня пылает, а из окон моих апартаментов наружу рвутся красные языки пламени. Лишь с трудом мне удалось стряхнуть с себя наваждение.

Мы с Клодом проскользнули мимо охраны и вездесущих королевских секретарей. На ходу я успел крикнуть одному из них, что мы расскажем все, как только отдохнем. Судя по удивленным выражениям лиц, я понял, что в замке уже начали поговаривать о том, не стоит ли заказать заупокойную службу. Только Флориан не оставлял надежды увидеть нас живыми. После бурных приветствий, он начал тихо рассказывать о том, как волновался, как следил за дорогой со своего балкона или даже в окружении свиты выезжал в лес, чтобы встретить нас.

– Ты считал, что один вепрь может справиться с наши обоими? – рассмеялся Клод.

– Я говорю не только о вепре, – взволнованно произнес Флориан и опасливо огляделся по сторонам. Только, убедившись, что поблизости к нам никого нет, он продолжил. – Неужели вы не слышали, что по городу бродит смерть. А если бы возвращались ночью, то вполне могли бы стать следующими жертвами. Погибли несколько горожан и даже заезжие купцы. В королевском порту тоже неспокойно. Моряки чего-то боятся, кто-то из них клянется, что видел, как странная женщина в темной накидке бродит у причала. Говорят даже, что она не похожа на живого человека, что она белая и холодная, как ожившая статуя. По их выражению мраморная рука, может задушить любого. Другие приходят к начальнику гвардии и объясняют, что видели на улицах человека в черном, а потом на том месте, где он стоял, происходили несчастные случаи. Чтобы народное волнение успокоилось, пришлось осудить нескольких грабителей на казнь.

– А, что ты сам обо всем этом думаешь? – спросил я.

– Я предпочитаю не выезжать в город после наступления темноты и вам советую то же самое, – отмахнулся Флориан. – Лично тебе, Эдвин, – обратился он ко мне, – я советую закрывать окно своей спальни перед сном и сам каждую ночь буду запирать ставни.

На этот раз я не смог сдержать смех.

– Кто же по твоему сможет добраться до моего окна, по гладкой крепостной стене, при этом минуя часовых и не поранившись об острые шпили? – поинтересовался я. – Для этого нужно иметь крылья.

– Есть же в мире крылатые существа, – Флориан неопределенно пожал плечами, явно чего-то не договаривая.

– Что ж, я буду не против, если ночью ко мне в окно залетит соловей или малиновка. Я люблю птиц и специально отворю для них свое окно.

– Я бы не советовал тебе этого делать, – совершенно серьезно возразил Флориан. Он ни разу не позволил себя улыбнуться и только читал наставления. Вероятно, меня он считал неисправимым шутником, но я не мог удержаться от шуток, когда смотрел на мрачное выражение его лица, плотно сжатые губы. В прекрасные годы своей юности он пытался казаться задумчивым и мудрым.

– Ну хорошо, я сделаю, как ты хочешь, даже если ты прикажешь мне запирать на ночь все окна в этом замке, – согласился я. – Я могу прямо сейчас заколотить досками окна в своих апартаментах.

– Нет этого делать не надо, – на этот раз он все-таки улыбнулся. – Кстати, я пригласил в замок купца, который привез из-за моря амулеты, оберегающие от бед своего владельца.

Я хотел отказаться от предложенного мне амулета, но не смог. Купец разложивший во дворе замка сундуки со своими товарами, вызвал мое любопытство. Мне удалось побеседовать с ним всего несколько минут, но, очевидно, я произвел на него впечатление образованного человека, поскольку получил в подарок объемную книгу в сафьяновом переплете.

– Это дорогая вещь, я не могу взять ее просто так, – запротестовал я и потянулся за кошельком.

– Нет, – купец поспешно остановил меня. – Возможно, когда – то эта книга действительно дорого стоила, но теперь это просто пергамент с текстом заклинаний, написанных на языке, которого никто не понимает.

– Так почему же вы думаете, что я смогу их прочесть и понять?

– Вряд ли среди моих покупателей встретится еще один такой просвещенный человек, как вы, – ответил мой собеседник.

Я хотел сказать, что все мое просвещение берет истоки из разговоров со случайными встречными, но передумал. Тем временем купец тихо произнес на каком-то наречии, на котором говорили моряки в порту и которое я научился понимать.

– Вы так молоды, но в ваших глазах светится древний ум, – он замолчал, но мне почему-то показалось, что он хотел добавить «и древние зло». Эту фразу я уже слышал в детстве, когда наш старый учитель читал нам вслух какую-то книгу. Почему, когда человек вырастает, из его памяти ускользает столько фрагментов счастливого детства. Я с благодарностью принял книгу, хотя даже не знал, что мне с ней делать. Поставить на полку для украшения? Но зачем мне книга, которую я не смогу прочесть?

Когда я остался один, то раскрыл позолоченные защелки, открыл книгу и начал листать страницы, будто таким способом пытаясь определить, что на них написано. Все буквы были аккуратно выведены на потрескавшемся пергаменте черными и алыми красками. Алые буквы, как будто горели на фоне более темных и мрачных символов.

Раздался настойчивый стук в дверь. Скрепя сердце, я оторвался от книги и впустил камердинера, который учтиво напомнил о том, что пора бы переодеться к вечернему приему. По дороге в один из залов, я заглянул в зеркало и увидел там какого-то сказочного, таинственного незнакомца. Неужели мое отражение стало мне самому казаться ослепительным и чужим, будто из темного зеркала на меня смотрит золотоволосый призрак.