Pskovoroda - Канон Страница 14

Я глупо хихикнул:

— Правда, что ли, скандал будет? Ты бы ещё сказала «в супружеской постели»!

— Лошадку-то попридержи! — посоветовала Панси. — Сначала — колечко с очень увесистым камешком, а потом — всё остальное!

Я опять погладил её по голове. Три тысячи чертей! Нет, четыре тысячи чертей, мне это нравится! Может, превратить её в кошку и целыми сутками чесать за ушком? Рецептик у Герми спрошу, она у нас опытная нэко...

— Скажи мне, о, невеста Гарри Поттера, что ты думаешь по поводу...

— Я думаю, что я очень зла, и мне хочется кого-нибудь придушить и кого-нибудь кастрировать. Придушить — чтобы чужих женихов не отбивала, а кастрировать — чтобы знал, — на всякий случай, я прикрылся ладошкой. — Я, знаешь ли, играя в принцесс и принцев, как-то рассчитывала, что принц будет мой личный, а не поделенный. Пусть, даже и с лучшей подругой.

— Хорошо, тогда я попрошу отца расторгнуть помолвку с Дафной...

— Нет! — оборвала меня Панси.

— Нет? — изумился я.

— Нет! — подытожила она.

— Что значит — «нет»? — эта их хвалёная логика, всё-таки, сведёт меня с ума!

— «Нет» — потому, что это, во-первых, сделает мою подругу несчастной, а, во-вторых, сделает тебя несчастным. Ни один из вас не сможет жить без человека, назначенного ему Судьбой! К тому же, крёстный...

— А он, что, и твой крёстный тоже?

— Ага! Крёстный вряд ли согласится. А без расторжения помолвки отказ от женитьбы — верная смерть!

— А ты?

— А я... — она запнулась. — А я научусь с этим жить.

Я, как и задумал ранее, с головы переключился на чесание у неё за ушком. Панси благодарно вздохнула.

— А что Дафна думает?

— Скорее всего, то же самое. Тебе нужно с ней поговорить.

— Я так думаю, до того, как кто-то из нас отправится к свахе...

— Правильно думаешь.

Несмотря на жутко неудобную позу, я, похоже, наконец-то обрёл тот комфорт, который мне требовался, чтобы заснуть. Почёсывая невесту за ушком, я совершенно для себя незаметно провалился в объятия Морфея.

6. Флёр

Стоит ли говорить, что следующие две недели были лучшими в моей жизни. Нет, началось всё, естественно, с рутины, но эта рутина перемежалась незабываемым удовольствием от общения со всеми теми, кто меня любит.

Пару дней мы с Сириусом провели, создавая стационарную септаграмму в нашем секретном убежище. Я частенько ловил гордость в глазах крёстного, когда я объяснял ему некоторые тонкости процесса, а сам при этом восторгался той чёткостью и дисциплиной, с которой Сириус проводил необходимые работы. Во всех его действиях ощущалась выучка и практика.

В одном из подвальных помещений дома, предназначенном как раз для занятий магией, Мы сначала очистили, а потом выровняли и зашлифовали участок пола, представлявший собой гранитную плиту четыре на четыре метра. Потом специальным мелком нанесли рисунок и крёстный прочитал заклинание. Там, где до этого были частички мелка, в полу осталась канавка глубиной миллиметр. Мы заполнили канавку мелком, и Сириус углубил рисунок ещё на миллиметр. Повторив несколько раз, он заявил, что пяти миллиметров хватит. После этого настала очередь вязкого материала, сильно похожего на расплавленный янтарь, которым мы заполнили получившийся шаблон, предварительно надев на руки толстенные перчатки из драконьей кожи. Заполнив канавку на пару миллиметров, Бродяга достал нечто, напоминающее медный провод, только светящийся, и начал укладывать по центру выемки.

[image_948|left]

— Это магический проводник из тела дракона. У людей они тоже есть, но такие тонкие, что даже не заметишь, а у старых драконов иногда достигают даже сантиметра в толщину! — прокомментировал крёстный, заметив любопытство на моём лице. — Смола ядовитой тентакулы служит одновременно изолятором для проводника, снижая потери, и позволяет осуществить равномерное наполнение объёма рисунка магией, увеличивая эффективность портала. За счёт только этих двух материалов количество магии, необходимое для активации, снижается, по самым скромным прикидкам, в десять раз по сравнению с рисунком мелком на деревянном полу.

Для меня эти откровения звучали, практически, как открытие. Ничему подобному нас в Хогвартсе не учили и, судя по всему, не собираются! Уложенный проводник сверху залили смолой до самого края углубления, и Сириус полил рисунок сверху каким-то составом, от чего смола затвердела до консистенции камня и засветилась тусклым светом, став совсем похожей на янтарь. Мне не хотелось делать септаграмму в расчёте на одного лишь демона, а Сириусу не хотелось, чтобы в ней были хоть какие-нибудь детали, которые нам бы пришлось рисовать мелком. Компромисс стоил нам ещё одного дня рабского труда.

В тех местах, где должны были располагаться руны для выбора демона, мы выбрали аккуратные круглые углубления диаметром десять сантиметром и глубиной — два. Потом из магического обсидиана мы нарезали таких же кругов, уже на которых вытравили канавки и залили их волшебным композитом. Кругов, которые плотно входили в приготовленные для них углубления, сделали пятьдесят два — по числу рун. Когда мы с ними закончили, то приступили к изготовлению схемы питания и пульта управления. Это только звучит заковыристо, а на самом деле оказалось достаточно простой операцией.

От сплошного внешнего круга мы сделали канавку, которая была шире и глубже, чем сам рисунок. Туда Сириус уложил сразу несколько проводников, поскольку имевшиеся не могли пропустить достаточно магической энергии, а за толстым нужно было лететь куда-то не то в Истамбул, не то в Константинополь, где на крупнейшем магическом Базаре можно было найти самые диковинные материалы и ингредиенты. Канавка отходила к стене, на которой Сириус разместил накопители магии и большой рубин, который должен был хранить заклинание. После того, как накопители зарядились от стен, и я ввёл заклинание в рубин, всё, что оставалось сделать — лишь прикоснуться палочкой к камню, чтобы инициировать портал.

На всё это ушло добрых пять дней. Я так и остался жить во дворце у родителей, свободное время проводя с семьёй и с расширенной семьёй. Вставал я рано, быстро съедал завтрак и отправлялся в нашу лабораторию с Сириусом, который с утра пораньше приходил за мной, никогда не отказываясь от завтрака. Сначала отец пытался было поселить его в домике для гостей, но я спросил папу, хорошо ли тот знал Сириуса в молодости, намекая на удалую ночную жизнь крёстного. Родитель усмехнулся и оставил свои попытки.

Крёстный же неплохо выступил на Гриммо, очень быстро убедив остатки своих гостей, что соседство с озабоченным маньяком, иногда приводящим на одноразовую ночёвку до полудюжины дам, впоследствии легко дающих своими воплями фору самой Вальбурге Блэк, не совсем положительно сказывается не только на неокрепшей детской психике, но и вносит неожиданное смятение в жизнь других взрослых. По крайней мере, Снейп, притиснутый Молли к стенке в одном из тёмных коридорчиков, внезапно обнаружил в себе способности к стихийной телепортации и позже дал торжественное обещание Дамблодору, что ноги его на Гриммо больше не появится, а Артуру, — привожу точный пересказ слов Сириусом, поскольку детей рядом, естественно, не было, — посоветовал “научиться, наконец, удовлетворять эту самку громамонта во время гона!”. Самому Артуру, сверкавшему сальными глазками в сторону Тонкс, Римус тактично объяснил, что главная задача того — исполнять именно супружеский долг, и никакой другой. В общем, Уизли теперь перестали шастать к Сириусу, как к себе домой, а крёстный, который, наконец, примирился с собой и своим наследием, куролесил вовсю.

Работа над септаграммой сблизла нас сильнее, чем всё совместно проведённое время до этого. Рассказы о Джеймсе и Лили, о моих родителях и крёстных, сменяющиеся обсуждением деталей того, что нам предстоит сделать не только в работе над этим конкретным проектом, но и в целом с нашими жизнями... Я чувствовал, как он буквально напитывает меня своей силой и уверенностью, делая меня в чём-то совершенно другим человеком.

К вечернему чаепитию он возвращал меня в объятья родителей и садился с нами за стол. По окончании девушки утаскивали меня играть в сад, где мы либо бегали друг за дружкой, либо гонялись на мётлах, либо просто сидели на качели, делясь историями своей жизни. Как-то во время того, как я в который раз описывал теперь казавшиеся почти забавными подробности Первого Тура Турнира, Панси почти незаметно скрылась в вечернем саду. Ещё через пару минут Дафна, не поднимая своей хорошенькой головки с моего плеча, поинтересовалась, заметил ли я, что мы остались одни.

— Да, мисс Гринграсс, внезапный уход Панси не ускользнул от моих глаз! — подтвердил я.

— Мисс Гринграсс? — она подняла на меня свои голубые глаза. — Ну, что ж, мистер Парсинсон, если Вы настаиваете... — она не договорила, что именно будет, если я настаиваю.

— Панси хочет, чтобы мы поговорили... — вставил я в многозначительную паузу.