Наталья Крылова - Как бывает Страница 2

А искупление грехов – лишь кровью!

Не осталось ничего…

И на коленях, каясь и молясь, прося прощения, бормотал он,

В рыданиях задыхаясь…

И так изо дня в день,

Из ночи в ночь, не замечая ничего.

А рядом с ним она, тайная его жена,

Тихонечко его жалела, варила, убирала,

И тёпленькой водой, заплаканные его очи

Все утирала… И потихоньку рыдания

Облегченный вздох сменил,

Усталая улыбка, объятия во круг ее прекрасных ног,

И поцелуи в кругленький живот,

Который каждый день растет, растет,

И вот, уж скоро срок придет…

– СУД –

Самый страшный суд – людской.

Неведением и страхом порожденный.

И станет после гнева, народ сей, на век,

Безумием, и жестокостью клейменный…

По всей губернии пошел слушок, мол

« В церкви ведьма, со святым Отцом живет…

Отец наш околдован… – говорили, -

…Нечистый в церкви правит…

Видать уж, Нечисть не боится ни креста,

Ни ладана, ни святой воды…» -

И говоря так, люди, гнев

И страх свой распаляли, и обезумевшие

У дверей церкви, с факелами,

Стали огнем сжигать ближайшие кресты…

– «Мы верили тебе, а ты…

Нарушил житие святых…,

Ты нашу веру в нас убил…, богохульник…,

Нет – ты вор…, ты нашу церковь осквернил.

И потому – сожжем тебя и церковь,

И твою жену…» -

И ярость отразилась в пламени,

Горит духовный дом,

и пламя полно гнева праведного,

Хоть правильного нет ни капли в нем.

А Отче, далек уж от церквей,

Не видит уж губернии своей,

Не оборачиваясь, он бежит,

С беременной супружницей своей.

Сказала рано утром, что вот-вот родит,

И нужно уходить подальше от людей,

Пока никто не видит их.

– ТЕМНЫЙ ЛЕС –

Вот темный лес с живыми частыми деревьями,

Вокруг весь шелестит, и дышит,

Вот-вот обовьет ветвями…

И ветер, средь живых ветвей,

Листья слабые срывает, они словно

Лиственный ручей, струятся под ногами.

Бежит святой Отец, лесных чудес не замечая,

Их нет, как будто. В темном лесу ни лучика,

А между тем, давно прошло уж утро.

И под собою ног не чуя, брели они,

Все прошлое минуя, вперед…

На встречу новой их судьбе,

И не известно, что их ждет, и где?

– Вперед, – говорила она ему, сквозь тернии

Пробираясь, – Там…, мама у меня живет…

Она уж заждалась.

И время потянулось, как будто нет его,

Ход остановился, и кроме леса темного,

Усталости, нет больше ничего…

Бежит Святой Отец , в свои грустные мысли погружен…

– Пришли…, – её услышал голос, в лесной

Тиши, как звон.

Он поднял очи, пред ним, выросла

Из-под земли изба. И по средине леса одно окно,

А в нем горит очаг, у очага Баба–яга…

Он глянул…, обмер весь, и побелел – огонь

В печи пылающий и жаркий, а на полу, пред

Бабою ягой, лежит девица молодая,

Кричит в бреду, старуха роды принимает,

Младенца на руки берет, а он молчит, и ясно,

Что он мертв, и не совсем он человеческий детеныш,

Старуха зелье молодой дает…

И девица тихонько замирает, не долго думая,

Младенца мертвого берет, и в печь его,

Пока младая не очнулась снова…

Ужасный крик послышался в лесу,

От ужаса затрясся Отче, задрожал,

Отпрянул от окна, схватил жену за плечи, рот открыл…

– Молчи, – сказала вдруг она, – держи меня покрепче.

И в избу, к матери ее Яге, вошли.

В дверях остановились оба.

Нет и следа, от страшного деяния,

Все чистенько, светло, к приему их готово.

Мать улыбнулась, посмотрев на них двоих,

Сказала ласково – Ну заходите оба…

– СЛУЧИЛОСЬ –

Дочь с матерью покрепче обнялись,

Как будто бы не встретились, а на века

Простились, как будто бы последний

Раз видят друг друга.

Обернувшись, она к нему пошла, и обняла

Милого друга, так, что он смекнул -

Последний раз видит свою подругу,

Отчаяние и страх им овладел.

Но делать нечего, видать страдать его удел.

Покоя нет в его душе, смиряться больше

Не хотел, хотел земной любви и быть

Её любимым…

Но тут повернувшись

К матери своей, она пред нею встала

На колени и плача, с шеи амулет

Сама сняла…, мать руки протянула,

Амулет взяла…и гром, и молния сверкнули,

Все затряслось, в дыму, в огне, пропало

Тело девы юной, мелькнув неоновым огнем,

Вместо нее…, дракон огромный…

В миг, в след молнии и грому, и он исчез,

Оставив дыма занавес и искры…

И гробовая тишина заполнила весь лес…

Ни зги не видно, дым застлал глаза.

Он рухнул на пол, застонал, заплакал…,

Больше нет ее…, и он давно уж сам не свой,

И не в себе давно, лежит в дыму и тишине,

Как в пустыне одинокий…, вдруг – шорох,

Какой-то скрежет услыхал, в душе, сразу,

Как-то потеплело, вот дым рассеялся,

И видит пред собой – яйцо рябое,

голубовато с белым, золотое.

На месте, где была его она, теперь яйцо!

Он онемел, не в силах

Больше понимать, что же случилось,

Где его жена и ее мать?

И так, он каменный

Стоял, потом, такой же каменный он в

Обморок упал. Наконец то!

Спасительный провал, спас

Святого, от неминуемой, нервозной смерти…

– ПРОБУЖДЕНИЕ –

– Очнись… – плеснув водой холодной,

Из ведра, будила, сладко спящего Отца, Баба – Яга.

Открыл глаза, и видит, все прибрано,

Светло и воздух чист и пенье птиц…

– Ну наконец то, пробудился ты милок, -

Ручник ему дает, воды глоток, к столу

Его ведет, – Поешь, попей, ведь ты, уже в

Бреду поди пять дней, длится душевный

Твой недуг, а между тем, папашей стал

Ты ей, – и указала перстом своим туда…

Он рот открыл, выпучил глаза, там,

Над столом, сучок, а на сучке сидела птица

Золотая…, нет – синее перо, в свете золотом

Сияет… Та птица тихонько сидит, и на отца,

Во все глаза глядит, и он во все глаза…

– Это…, это…, это птица, синяя иль золотая?

Да синяя! Да разве так бывает?

Разве у людей родится птица?

Пытался он понять.

– Да птица, это дочь твоя, вот видишь… -

Достав из фартука, тот медальон, что до

Недавних пор, на шее у любимой видел.

– Как только, этот камень, перышка её

Коснется – в младенца птица обернется.

Подходит к птице и на шею вешает ей медальон -

и в тот же миг в младенца милого оборотилась, и

Баба – Яга несет к отцу дитя:

– Береги её, как око! Она твой талисман,

И как любое благо – приносит счастье и любовь,

Всем живым существам.

– ЧУДЕСНОЕ ДИТЯ –

Вот, как действительно бывает:

Горе и грех, счастье для других рождает.

Держа в руках дитя свое,

Он радость испытал, счастье,

Горечь, раскаяние, и в тот же

Миг растаяли его страдания…

Он вдруг счастливым стал отцом.

И на дитя свое взирая, он явно,

Ощутил тепло, уют, покой, как

Будто он держал кусочек рая.

Такие синие глаза и кудри золотые,

Тело маленькое, нежное такое.

И наконец, отец нашел приют в покое.

Что делать им теперь? Обратно,

Путь закрыт, не место средь людей.

Но и средь духов, дитя растить!?

Немыслимо и глупо, ей нужна забота…

– Не печалься, – говорит Баба Яга,

– Я знаю место, где вы будете всегда,

Счастливы и вместе.

Там, за лесами и горой,

Среди полей бескрайних,

Есть тихий сад, и дом мой тайный.

Там дочери живут мои родные,

Все разные, и умницы такие.

Все есть у них что не пожелаешь.

Ступай скорее к ним все сам узнаешь.

Собрался в путь святой отец,

А ныне отец, по крови, той,

Чей венец, счастьем одаривать,

Своею силою, умом и красотою.

– ПУТЬ СКВОЗЬ ЛЕС –

Вот лес полупрозрачный, как будто

Нет его, как будто бы, в пустыне

Мрачной, нет времени, мираж, не живой,

Временный, иль живой, всего одно

Мгновение, и нет его, вот лес, настоящий

Реальный, как будто мираж,

Полупрозрачный, мелькнет и нет его, и

Снова, как будто, в пустыне мрачной, что

Поглотит сейчас его.

Идет отец, дочь к груди прижимая,

Нереальный свет, от дитя прикрывая.

Очи ясные сомкнула, блаженно носиком

Примкнула, волшебным сном окутана,

Сонная улыбка озаряет светом утренним.

И от света этого, привлекало, звало, манило,

Всех – злых, и добрых, духов, не только

Без плотных, но и тех частых охотников

За счастьем, кому грех не был препятствием.

Да и можно ли, спрятать от жаждущих,

Глоток воды, еду, или золото,

Горы в пещерах, так и тут – не удалось…

– Отдай нам птицу… – лесные духи

Взбунтовались, -

Мы тоже, счастья долго ждали, хотим и мы…!

Отец прикрыл лицо дитя, и все упорнее,

Быстрее шел по лесу.

– Отдай нам счастье, а то… – лесные тени

Напали на него…

– Отдай…– и феи с ним хитрили, -

Тебе дитя не уберечь от натиска существ

Голодных все равно.

Мы знаем – желания исполнятся того,

кто завладеет ею, кто готов

И в силах, уберечь её от всех – она одарит…

Вдруг свист по всей округе раздался, перед

Ним предстал разбойник, известный тем,