Евгений Щепетнов - Монах. Путь к цели Страница 20

– Вот так все и получилось, – закончил свой рассказ Андрей. – Я не мог ее оставить. Если ты не сможешь принять ее, она тебе в обузу, я отведу Дирту к своим друзьям.

Олра помолчала и вдруг ударила его по щеке.

– Скажешь за что? – потирая щеку, глухо спросил Андрей.

– За то, что так хреново думал обо мне! За то, что решил, что я могу выгнать девочку из дома! И кто ты после этого?

– Свинья, – улыбнулся Андрей и облегченно вздохнул.

– Раз осознал, дай я тебя поцелую. Ох, щечка моя… прости, милый… не сдержалась. Я не должна была. Хочешь, ударь меня тоже? Хочешь? Врежь мне как следует! Я виновата. Надо сдерживать свои эмоции, я не должна была тебя бить. Простишь?

– Не знаю… может быть, – усмехнулся Андрей. – Но больше так не делай. По крайней мере, прилюдно. Иначе ни меня, ни тебя не будут уважать.

– Прости, пожалуйста, – виновато повторила Олра и встала на колени, не обращая внимания на ошеломленные взгляды свидетелей этой сцены. – Я больше никогда не буду так делать! Я так переживала, так ярко представила происходившее с этой милашкой, что меня просто трясло от ненависти к ее мамаше, к насильникам. И ко всему этому дерьмовому миру, допустившему такое. И тут ты допустил, что я могу выгнать ее на улицу. Нет, не бывать этому. Как, ты сказал, ее зовут? Дирта? Дирта, детка, иди ко мне! Теперь ты будешь тут жить. Меня звать Олра, а это Андрей. Сейчас я отведу тебя в мойню, вымоем тебя хорошенько, оденем, и ты пойдешь баиньки. Мадра, Жугра, быстренько ко мне! Девочку в мойню – вымыть хорошенько, вычесать… нет, у нее, наверное, насекомые, обрейте ее наголо и намажьте мазью. Разогрейте ей бульончика и пирожков – но немного, а то как бы не заболела, похоже, еды ей перепадало совсем мало – вон, ребрышки торчат. Впрочем, вначале бульон и пирожки, потом все остальное. Быстро, быстро! – Олра хлопнула в ладоши, и закрутился хоровод.

Вокруг девочки суетились полные, пышущие здоровьем женщины, а Олра руководила процессом. Дирта с легким испугом смотрела на происходящее, но когда перед ней оказалась чашка с бульоном и тарелка с пирожками, даже затряслась, почуяв запах, и, захлебываясь, стала пить через край, зыркая по сторонам, как будто боялась, что еду отнимут. Потом затолкала в рот пирожок и собралась затолкать другой, давясь и кашляя, но Олра, испугавшись, что ей станет плохо, отняла у нее тарелку. Девочка тихо заплакала, и за ней начали рыдать женщины вокруг. Потом они подхватили ее на руки и унесли в мойню, заверяя по дороге, что Дирта получит пирожков столько, сколько захочет, а Андрей остался сидеть на стуле, устало откинувшись на спинку.

Ему было хорошо – ведь день прожит не зря.

Глава 4

– Еще долго?

– Не лезь под руку! – Андрей сам не ожидал, что так рявкнет на друга, и, тут же устыдившись, добавил: – Прости, я очень устал, меня сейчас лучше не трогать.

– Да-да, понимаю, – согласно кивнул Федор и вышел из комнаты.

Уже пятый день Андрей трудился над крыльями Шанти. Задача оказалась очень сложной, гораздо сложнее, чем он по наивности своей предполагал. Каждую косточку, каждую складку кожи приходилось расправлять, кроить и сшивать. Это напоминало составление мозаики. Только вот картинка из кусочков камня неживая, а тут – целый дракон, желающий свободно парить в небесах. Даже если Андрей как следует соберет крылья, мышцы драконицы атрофировались, это все равно как если бы инвалид с переломанными ногами долгие годы сидел в кресле, и вдруг ему собрали ноги и сказали: иди! Он попытался встать… и все. Нечем двигать ноги. Не на что вставать. Обтянутые кожей кости и сухожилия. Мышц нет.

Шанти и бегать-то как следует не может. Если только рвануться на короткую дистанцию и потом задыхаться от трепыхания своего маленького сердца. Андрею предстояло еще придумать систему тренировок для драконицы, что было очень, очень непросто, ведь аналогов не существует ни в одном из миров. А еще сложнее – заставить ее все это делать. Страх, комплексы, нежелание признать себя ущербной и обычная кондовая лень – вот что предстояло преодолеть.

Поздней ночью Андрей закончил работать с правым крылом и зарастил крупную маховую кость. Работать с правым крылом было полегче, и мышц тут сохранилось побольше – драконица кое-как могла им двигать и, когда вскакивала на возвышение, неосознанно размахивала им, как бы помогая себе взбираться.

А вот с левым крылом все было печально – даже левая сторона тела была заметно меньше, чем правая, из-за недоразвития спинных, самых мощных в теле дракона мышц. Хоть драконы и обладают способностью уменьшать свой реальный физический вес – иначе бы просто не смогли поднять свою гигантскую тушу в воздух, – но все равно передвигать такую массу без сильных мышц невозможно.

Андрей устало сел рядом со столом, где лежала в забытьи Шанти, и, коснувшись ее ауры, разбудил подружку. Она вздрогнула, очнулась и, повернув голову с небольшим шипастым гребешком, спросила:

– Ты закончил или еще надо продолжать? Я смогу летать?

– Шанти, – начал Андрей осторожно, – возможно, что ты сможешь летать. Вероятность этого высока. Однако только при достаточных усилиях и…

– Прррррр… – Шанти изобразила звук, похожий на то, как кто-то выпускает газы. – Ты можешь сказать конкретно, без этой нравоучительной болтовни и чуши – я буду летать или нет?

– Ах так? – рассердился Андрей, не особо расположенный к реверансам. – Хочешь конкретики? Будет конкретика! Если ты дура – не будешь летать. А если у тебя есть хоть капля мозгов и ты будешь слушаться, выполнять то, что я тебе говорю, – будешь летать! Пока что предпосылки за то, что не будешь. Потому что ведешь себя как избалованная, тупая кукла!

– И что мне нужно делать? – неожиданно спокойно спросила Шанти. – Я поставлю вопрос по-другому: если я буду выполнять то, что ты мне скажешь, я смогу летать?

– Да. С вероятностью девяносто девять процентов, – отрезал Андрей.

– Почему девяносто девять? Что за один процент? – подозрительно спросила драконица.

– Психологический барьер. Ты подсознательно думаешь о том, что ты не можешь летать. И ты не можешь летать.

– Это как так? – удивленно спросила Шанти. – Или можешь летать, или не можешь летать – как это можешь и не можешь одновременно?

– Физически ты сможешь. Когда накачаем тебе мышцы. А вот психологически… ну, представь, что ты хочешь перепрыгнуть широкую яму. Шириной метров десять. А прыгаешь ты на пять. Ты знаешь, что не сможешь этого сделать, а потому, как бы ни пыталась, бесполезно стараться. Не перепрыгнешь. Ведь ты знаешь, что не перепрыгнешь. Вот такой барьер сейчас образовался и в твоем сознании. И его будем ломать долго и трудно.

– А мне кажется, ты какую-то чушь несешь, – раздраженно заявила Шанти. – Я хочу попробовать полетать. Вынеси меня во двор. Сейчас, наверное, уже темно? Вот и отлично. Там площадки как раз хватит для разгона, я попробую. А лучше, чтобы я стартовала прямо у тебя с плеча – так повыше будет, я сразу и полечу.

– Ты что, не слышала меня? – угрюмо ответил Андрей, перемывая и складывая медицинские инструменты в ящик. – Ты не сможешь летать. Впрочем, сейчас я закончу, и пошли, попробуешь. Только потом не плачь.

– Сам ты плачешь! – ощетинилась драконица. – Я крепкая, как кремень! И буду летать!

– Будешь, будешь, – вздохнул человек и, уложив на место последние инструменты, защелкнул ящик и предложил: – Забирайся. Пошли во двор.

Шанти подпрыгнула, оттолкнувшись задними лапами с острыми коготками, уцепилась передними за рукав Андреевой рубахи и перелезла ему на плечо, где и расселась, горделиво поводя полураспущенными крыльями и посверкивая глазами.

Чтобы выйти из дома, надо было пересечь гостиную, где сидели Алена и Федор. Они явно ждали Андрея – на столе стояли три тарелки, три кружки, лежали нарезанный хлеб и овощи. А еще была большая чашка с нарезанной ломтями печенкой – друзья уже знали вкусы Шанти, – кружка с молоком и плошка с медом.

Обнаружилось, что драконица еще и сластена. Открытие такой штуки, как мед, было для этого существа потрясением. Ведь на самом деле что она видела? Черную дыру пещеры? Мусор на полу, с которым она играла в ожидании матери? Вид от пещеры на холодное море и Драконью гору, когда Шанти решала подышать свежим воздухом?

Конечно, никто не баловал ее особыми вкусностями – мясо, мясо, мясо разной степени свежести и происхождения. И вот – пахучая плошка с тающим во рту веществом, а его можно запить молоком… и приходит мысль – жизнь удалась? Удалась бы, если бы можно было летать… О-о-о… полет! Шанти видела во сне, как планирует над зелеными лугами… рывок, и вот блеющий барашек у нее в когтях… горячее, вкусное мясо! И тут она просыпается – и все по-прежнему, безнадега и тоска.

Андрей вселил в нее жизнь, она поверила в успех – и не хотела поверить в неудачу. Никакие аргументы, никакие разумные доводы не могли убедить ее в том, что, заимев здоровые крылья, она не полетит. И вот… первая проба. Надежда!