Сергей Степаненко - Три кольца небесной сферы Страница 24

Но дриада все же вернулась, неся в руках керамический горшок с чахлым растеньицем. То-оненький прутик десятисантиметровой высоты торчал из кома пересохшей земли, его четыре резных листка обвисли, как уши спаниеля.

– Вот! – торжественно провозгласила дриада, протягивая мне горшок. – Это то, о чем ты просил. Росток Вечного Дерева.

– Вечного Дерева… – эхом отозвались ее подруги.

– Это? – переспросил я, принимая из ее рук зеленого доходягу. – Ты точно ничего не напутала? Оно ж загнется раньше, чем я в Паутину выйду!

Зря я это сказал. Не успел рот закрыть, как снова оказался под прицелом всех луков сразу. Но язык жил своей, независимой от разума жизнью.

– Хоть бы полила его, что ли… – продолжал ворчать я. – С таким и возвращаться стыдно. Монстры засмеют!

– В руках Леа росток обретет силу, – заверила дриада. – А теперь – иди! Торопись!

– Иду, иду… – проворчал я, поглядывая по сторонам. – Но если вдруг ты чего напутала – вернусь и проведу краткий курс растениеводства для всех желающих!

Пока дочери леса хлопали глазами, пытаясь понять тонкий юмор последней фразы, я смотался. И вот тут меня ждал неприятный сюрприз. Прямой дороги к миру Карра не было! Прямо на пути, поигрывая фиолетовыми огоньками, раскинулась аномалия. Облом… Дело в том, что Паутина вроде как живая. Она пульсирует, вибрируют струны, перемещаются облака временны́х и прочих аномалий, прямые ранее дороги начинают путаться… короче – Паутина дышит. Опытный «паук» найдет, конечно, обходной путь, но на это время требуется, а его-то у меня и нет… Придется «ехать с пересадками», прыгая из одной реальности в другую. Ладно, нормальные герои всегда идут в обход. Я вздохнул и шагнул в ближайший мир…

И оказался по пояс в сугробе. Вокруг лежала снежная пустыня, ледяной ветер гонял длинные змейки поземки по верхушкам белых холмиков. Руки и лицо обожгло морозом, я поспешно спрятал горшочек с ростком под куртку. Прислушался к ощущениям и, поймав направление, пошел к ближайшей точке входа в Паутину.

Когда я вывалился в снопе разноцветных искр из негостеприимного мира, то даже пошевелить пальцами мог с трудом. Как же там холодно, Безликий его забери! Кое-как отогрев ладони дыханием, осмотрелся в Паутине и решительно пошел дальше. В мир Карра я попал, только пройдя еще несколько миров, и не сказать, что мне понравился такой бег с препятствиями. В одном месте я из привычной Паутины попал в паутину обычную, только исполинскую. Чудом умудрившись не приклеиться к нитям, драпанул оттуда, пока не явился хозяин. В другом – оказался в лесу, прямо на пути охоты какого-то местного правителя, пришлось на пару с загоняемым кабаном убегать от своры охотничьих псов. Короче, вспоминать эту гонку по реальностям я буду еще долго, и нехорошими словами. Грубый булыжник мостовой больно ударил в подошвы, когда я материализовался в тупичке единственного на всю Карру города. Ну, здравствуй, град моей мечты. Я не знал, что это ты…

Лишь тут я вспомнил, что все еще прячу под курткой Росток Древа. Осторожно извлек горшочек, ожидая самого худшего – что растение не перенесло безумного забега по мирам… И напрасно. Чахлый росток был сильно помят, но цел. Не успел порадоваться, как ощутил чей-то сверлящий спину взгляд.

Я оглянулся. Перегородив узкий выход из тупика плечами, мне приветственно скалились Шарк с Грахой. Вот непруха, и как только нашли? Шарк потрогал распухшее почерневшее ухо, и все так же улыбаясь, потянул из-за пояса тесак. Граха снял с плеча кувалду. Ну, здоро́во, хлопчики…

Когда горячка боя отпустила, я обнаружил себя стоящим правым ботинком на раздавленной гортани Грахи. Сам флиб, нелепо раскинув руки, таращился мертвыми глазами в звездное небо. Рядом, в двух шагах, хрипел в луже крови Шарк, суча по осколкам горшочка подошвами сапог. По осколкам?! Так и есть, в бою я потерял свою ношу, и умирающий поганец растоптал Росток Древа. В душе поднялась черная туча ярости: подскочив к флибу, начал пинать его в голову, матерясь во все горло. Из-за этого ублюдка все пошло прахом – солнце взойдет, Леа погибнет, а я зря ходил к черту на рога. Выдохшись, перестал топтать покойника, прислонившись к стене и пытаясь отдышаться. Лишь сейчас я заметил глубокую колотую рану в правой стороне груди, именно оттуда, вперемешку с черными в звездном свете пузырьками, вырывался тихий свист. Приехали! Шарк умудрился пробить мне легкое… Ноги тут же задрожали, дышать стало куда тяжелее. Вместе с кровью меня покидала жизнь. Я сплюнул на мостовую, и на булыжнике расцвела черная клякса. Прости, девочка, не спас я тебя. Ну не принц, не принц, рожей не вышел… И тут я снова услышал ее зов. Как той ночью, только на этот раз он был куда слабее.

Так не пойдет, надо что-то делать, и быстро.

Прикрыл глаза, сосредоточился. Перед внутренним взором появилась крохотная фиолетовая искорка, запульсировала, увеличиваясь в размерах. Завертелась по часовой стрелке, все ускоряясь, пока не стала огромной спиралью.

– Аффшер той кинарри… – прошептал я формулу активации. По телу тут же пробежала тугая волна силы, острая боль в груди сменилась ноющим дискомфортом, кровотечение прекратилось, а сами края раны обдало холодком. «Час взаймы» начал действовать.

Помню, в учебке разведфакультета Координационной Службы все очень удивлялись, когда инструктор по выживанию опускал голую руку в кастрюлю с крутым кипятком, собирал в ладонь горящие угли, задерживал дыхание на одиннадцать минут… Как выяснилось, никакого волшебства, обычные резервы организма, только пробужденные от «спячки». Тогда же нас учили и самих будить скрытые возможности, да не просто так, а по определенной схеме: для каждой задачи – свой резерв. К примеру, можно на краткий миг сгенерировать колоссальную физическую силу, и вырвать из бетонной стены толстую стальную решетку. Потом, правда, требуется отдых, но ведь можно! Задействованный мной резерв называется «час взаймы» не просто так. Он не лечит повреждения, но дает отсрочку ровно в шестьдесят минут. Кому-то из агентов это время требуется для выполнения задания, кому-то позволяет добраться до лекаря. Мне же это позволит добраться до Леа.

Мрачно взглянув на покойных бандитов, еще раз сплюнул вязкой кровью, и подобрал молот Грахи.

Ночь, холод, пустыня. Сегодня меня никто не вел, ментальный контакт отсутствовал. Тревожный ком сжался в животе. Неужели опоздал?

Вот и колодец. Я сполз на дно, быстро огляделся, метнулся к клетке.

– Леа!!!

Она приподняла голову, в тускнеющих глазах плескалась мука.

– Отойди-ка в сторону, малышка! – Я размахнулся и обрушил молот на каменный прут.

… Я сидел на коленях, в натекшей луже крови, прислонившись грудью и лицом к решетке, бесполезная кувалда валялась рядом. Все зря. «Час взаймы» прошел, я потратил остаток сил, а толку ровно ноль. На прутьях решетки молот не оставил ни трещинки.

– Вот и все, маленькая; похоже, мы сегодня оба умрем. Прости, не донес я тебе посылку с родины.

Леа протянула худенькую ручку и погладила меня по лицу, стирая со лба пот и кровь.

– Погоди, Артур, я что-то чувствую! – внезапно отстранилась она. – Ты уверен, что потерял Древо?

– Уверен, маленькая, уверен. Лежит твое Древо на мостовой, растоптанное пьяным быдлом…

– Нет, это неправда! – Голосок ее зазвенел, тонкий пальчик уткнулся мне в грудь. – Росток жив! Он здесь!

– Да нет его, показалось тебе…

– Здесь! Он здесь!

Я распахнул куртку, показывая, что не прячу ее сокровище за пазухой, и тут на каменный пол упал листок. Маленький, чахлый листок. Леа тут же подхватила его, зажала между ладонями, и тут… Хрупкие детские ладошки засветились изнутри, словно подсвеченные мощной лампой, потом свет заструился сквозь пальцы, расходясь тонкими лучами по клетке. Я оторвал взгляд от ее ладоней, и встретился глазами с Леа. Впервые они заискрились радостью. Девочка улыбалась.

– Что дальше? – спросил я, глядя, как пленница купается в лучах света.

– Спасибо, Артур. – Леа вздохнула. – Ты спас меня.

Я кивнул и тут же пожалел об этом – голова закружилась, сказалась потеря крови. Узница разомкнула руки, оставив лист в одной, а другой прикоснулась к моей груди. Ладошка накрыла рану, из-под нее снова заструился свет, а в моей стремительно холодеющей груди поселилось тепло.

– Это меньшее, что я могу для тебя сделать, мой спаситель.

Она убрала руку, а я уставился на совершенно целую кожу на груди. От раны не осталось и следа, дышать снова стало легко.

– А теперь уходи.

Меня словно ледяной водой окатили. Вот это благодарность!

Леа словно почувствовала мое настроение, прикоснулась к руке.

– Для тебя это опаснее, чем для меня, – сказала она.

– Даже так… – обронил я.

– Артур, послушай. Когда взойдет солнце, дерево вырастет, и я освобожусь. Но в то же время проснутся чудища. Ты не выстоишь против них.