Алла Соловьёва - Затемненная серебром. В лабиринте тайн Страница 26

– Да, наставник, – едва слышно молвила я.

– Этот вопрос решен, – спокойно сказал Николай. – Злата, – обратился он ко мне, – были ли у тебя видения после нападения? Проявляла ли себя девушка-вампир?

Лиц присутствующих я не видела, но и так поняла, что все внимательно смотрят на меня.

– Прошлой ночью она втянула меня в сон-видение, – сдавленно ответила я. – Но ничего не показала. Ей нужны были только воспоминания.

Послышался тяжелый вздох Вязина.

– Если что-то появится, ты должна рассказать об этом незамедлительно, – предупредил он.

Я устало кивнула.

– На сегодня это все, – закончил совет Николай.

Не дожидаясь парней, я медленно поднялась со стула и побрела к выходу, но выйти первой не получилось. Дверь заблокирована. Очевидно, выбраться отсюда можно так же, как и войти. Я из-под ресниц наблюдала, как Илья трансформировался и вновь зарычал. Наградив Фадеева уничижительным взглядом, я поспешила за Ильей в библиотеку, а затем и в холл академии.

– Я отвезу тебя домой. – Макс поравнялся со мной и распахнул входную дверь, пропуская меня, а затем и Николая вперед.

По заискивающему тону я поняла, что парень занервничал. Боится ссоры со мной и тем не менее нажаловался. И где? На совете! Обида захлестнула с новой силой.

– Я поеду с Николаем, – сухо проронила я. – Ты ведь подбросишь? – обратилась я к Вязину.

– Конечно, малышка. – Глава клана обхватил меня за плечи и ненадолго прижал к себе.

– До встречи на тренировке, маленькая дикая кошка, – попрощался Елизар.

Едва скрывая улыбку и забавляясь моей злостью, он сбежал по ступеням и направился к стоянке. Ужасно захотелось запустить ему в спину снежок. Я, наверное, сделала бы это, даже несмотря на присутствие Николая, но мое внимание отвлек Макс. Он потянулся, чтобы взять меня за руку, но я уклонилась.

– Не прикасайся ко мне! – зашипела я, желая влепить Максу затрещину и разразиться скандалом, лишь бы унять бушующее во мне негодование на всех парней вместе взятых.

Кусая губу, Фадеев разглядывал меня, затем попрощался с Николаем и, резко развернувшись, скрылся в темноте.

– Ты несправедлива к нему. Макс всего лишь беспокоится. К тому же наказание заслуженно, – усмехнулся Вязин, открывая заднюю дверцу седана.

Я промолчала, но по тону Николая убедилась, что парни его весьма порадовали. Они обращаются со мной, как с непослушным ребенком! Забравшись на заднее сиденье, я отодвинулась, тем самым предлагая Вязину сесть рядом со мной. Илья завел двигатель и медленно вырулил к воротам академии.

Коттеджи Верви, скрытые живыми заснеженными изгородями, бежали за окном. Огни потушены, и лишь маленькие фонари возле входов разбрасывают тусклый свет и удлиняют чернильно-синие тени, а стройные пирамиды можжевельника кажутся привидениями, накрытыми простынями. Через десять минут я начала успокаиваться: злость постепенно ушла, уступив место грусти. Глубоко вздохнув, я повернулась к Николаю:

– В хранилище висела картина. На ней изображен потусторонний мир верлафов?

Зачем спросила, сама не знаю. Возможно, настроение было подавленным, а может, повлияло мысленное сравнение стройных пирамид можжевельника с жителями потустороннего мира.

– Сюжетом к картине послужил миф, – задумчиво ответил Николай. – Однажды девушка-верлаф потеряла семью. Решив, что она бессмертна, а значит, всесильна, проникла в царство мертвых, чтобы вернуть их, но призраки не отпустили ее и она погибла.

– Любой из нас ради близких готов на многое, – тихо промолвила я, подумав, что за Елизаром бросилась именно поэтому.

– Ты права. – Николай взъерошил мне волосы. – Ради тех, кого любим, мы готовы рисковать и даже погибнуть.

Илья припарковался на подъездной дорожке возле нашего с Ириной коттеджа. Свет от тусклых фонариков освещал широкие ступени входа, но окна были темными.

– Мама спит, – тепло сказала я.

– Да, она спит, – согласно кивнул Вязин. В его голосе проскользнули мягкие нотки. Лицо разгладилось и засияло внутренним светом.

– Наверное, мне стоит сделать то же самое. Дежурство было ужасным, а о его последствиях даже думать не хочется. Хуже патруля на воротах может быть только патруль на воротах! До встречи, Николай, – попрощалась я.

Но, как оказалось, торопилась напрасно. Вязин удержал меня за плечо.

– Злата, я бы хотел с тобой поговорить, – осторожно начал он.

Повернувшись к Илье, Николай ничего не сказал, но охранник понял, что глава клана хочет сказать мне что-то наедине. Заглушив двигатель, он торопливо вышел из машины и, отдалившись на приличное расстояние, повернулся спиной.

– О чем-то серьезном? – теряясь в догадках, спросила я.

Идиотский вопрос. По лицу Николая и так понятно, что речь пойдет не о сахарной вате, а, скорее всего, о моем неповиновении. Мысленно готовясь, я теребила лямку рюкзака, но Вязин удивил:

– Почему ты пошла за Елизаром?

– Он мой наставник, – пожала я плечами, чувствуя, что пульс учащается. – Я переживала. И при чем здесь Елизар? Я пошла бы за любым из Хранителей.

Обхватив себя руками, я заметалась на сиденье. Волнение охватило мгновенно. К такому повороту я была не готова. Внутренний голос усиленно подсказывал, что за этим последует более серьезный разговор и будут затронуты вопросы, на которые не то что отвечать не хочется, а охота проглотить язык, дабы убедить Николая, что я рада бы поговорить, но не могу. Избегая проницательных глаз главы клана, я уставилась на замершего в стороне от машины Илью.

– Хорошо, я спрошу по-другому, – спокойно продолжил Вязин. – Тебе нравится Елизар, Злата? Я видел, как ты смотришь на него.

Мне захотелось слиться с кожаной обивкой сидений, раствориться в воздухе или, что более обыденно, бежать без оглядки. Руки машинально потянулись к горлу. Начав хватать ртом воздух, я умоляюще смотрела на Николая. Ну зачем он спрашивает? Я не могу и не хочу говорить. Но, похоже, ему ответ и не нужен.

– Я не ошибся, – наблюдая за мной, произнес Николай. – Злата, ты ведь понимаешь, что я никогда не позволю тебе быть рядом с ним, – медленно, но веско проговорил он.

Обида и боль охватили с новой рвущей силой. Притворяться бессмысленно, а биться в истерике – тем более. Хотя, если вдуматься, реплика Николая ничего не значит. Подумаешь, запретил. Всего лишь новое и в свете других – несущественное препятствие, которое совсем не имеет значения.

– Потому что он мракаур? – тихо спросила я, но ответа дожидаться не стала. – Тебе не о чем беспокоиться! Как бы я не относилась к нему, Тагашев навсегда останется только другом. Мы слишком разные, – едва смогла выговорить я.

Глядя за окно, Вязин тяжело вздохнул.

– Я рад, что ты осознаешь это, малышка, – тихо сказал он. – Дело не в том, что он мракаур. Я очень уважаю его, мне нравится этот парень, но рядом с ним ты никогда не была бы счастлива.

Разливающийся ядом привкус горечи расплескался по языку. Слова Николая задели. «Неужели мне кто-то оставил выбор?!» – подумала я, но вслух сказала совсем другое:

– Не вижу смысла в этом разговоре. Я встречаюсь с Максом. Надеюсь, ты не против?

– Злата, – мягко произнес Николай, – Фадеев – замечательный парень и очень любит тебя. Тебе не стоит причинять ему боль. А Елизар… – Николай запнулся. – Должен остаться другом.

Опустив голову, я кивнула.

– Не думала, что тебя интересует, с кем я встречаюсь.

Глава клана с нежностью прижал меня к своему боку.

– Меня всегда будет интересовать, что с тобой происходит. Я уже говорил, что ты и Ирина – самое дороге, что у меня есть. – Вязин прислонил свою голову к моей.

– Если бы ты и она оказались вместе, было бы здорово, – искренне сказала я, желая сменить болезненную тему.

– Ты не представляешь, как я этого хочу, – признался Вязин. – Но Ирина неумолима. Впрочем, надежду я никогда не терял. Больше семидесяти лет я мечтаю назвать ее своей, но она всегда видела во мне только поддерживающее плечо.

Резко вскинув голову, я посмотрела на Николая. Он всегда был откровенен со мной, но никогда не говорил об их отношениях с мамой.

– Семьдесят лет? – удивленно спросила я. – Значит, ты был влюблен в маму еще до того, как она повстречала отца?

– Задолго до их встречи. – В интонации Вязина появилась горечь. – А когда они поженились, мне казалось, что я рассыплюсь на осколки, не справлюсь с болью. Нет ничего страшнее, чем видеть того, кого любишь, с другим. Тогда впервые за много лет мы с Ириной поссорились. – Николай попытался произнести это ровно, но голос сорвался.

Возникло чувство, что сейчас он говорит не со мной, а всего лишь думает вслух. На какое-то время он замолчал, а затем продолжил более спокойно:

– Но потом родилась ты, я увидел, как она счастлива, и понял, что во многом был неправ. Я поехал к ним, чтобы попросить у нее прощения, но попал на похороны твоего отца. А на следующую ночь на территорию семьи напали мракауры, – глухо закончил Вязин.