Лана Туулли - Радикальное средство Страница 3

Вложив в удар всю силу, Йоганн рубанул с плеча… не встретил сопротивления, и рухнул, высекая из камня искры. Где дракон? Где?.. а…

Он был рядом. Уже не подобная валуну темная круча, а огромный, великолепный ящер, светящийся в лучах восходящего солнца.

Сейчас… надо поднять меч… замахнуться…

«Почему я еще жив?» — вдруг удивился Йоганн, сжимая рукоять меча. И в следующий момент дракон отвел голову назад, его ноздри раздулись, набирая воздух…

«Вот она, погибель. Верно отец говорил, не получится из меня странствующего рыцаря,» — печально вздохнул Йоганн. Мысли понадобилось всего лишь мгновение; в следующий миг рыцарь закрыл глаза и постарался думать о том, в какие горние высоты попадет его душа.

А еще через один удар сердца…

Дракон закричал. Тонко, пронзительно.

Так кричат кошки, попавшие на плавающую посреди весенней реки льдину; так кричат лошади, которые не могут найти путь из полыхающей конюшни; так кричат женщины, провожая сыновей… так, должно быть, плачут ангелы о людских грехах…

Оглушительный крик сбил Йоганна с ног; забыв о мече и сражении, молодой человек прикрыл уши, попытался сжаться в комок; он охотно закопался бы в землю, только бы прекратился, перестал, кончился этот бесконечный, громкий, пронизывающий кожу и кость вибрирующий звук. Когда боль в ушах стала невыносимой, Йоганн почувствовал некоторое движение — дракон вдруг сорвался с места, расправил огромные крылья и взмыл в небеса.

Воздушная волна мягко толкнула рыцаря, и тот растянулся ничком на каменистой площадке. В лицо и руки впились острые осколки, глаза заслезились от попавших песчинок, даже на зубах заскрипела каменная пыль.

Прокашлявшись и протерев глаза, Йоганн нашел в себе мужество подняться и осмотреть поле несостоявшегося боя. Вот яма; на камнях остались царапины и сбитая драконья чешуя… вот косточка… судя по всему, баранья. Еще одна, еще… Не похоже, чтобы здесь побывали стада и отары, о пропаже которых сетовал господин кастелян; в лучшем случае небольшое стадо в полтора десятка голов. А вот осколки чего–то крупного, круглого… да это же яйцо!

Ну конечно же! И как он сразу не понял, в чем дело!..

— Позвольте, — недовольно нахмурился господин Михал. — Как это — вы не убили дракона?

— Уж лучше, господин кастелян, спросите, заступничеством какого святого я жив остался, — ответил Йоганн. — Говорю же — всё, думал, испепелит меня чудище…

— Но я уже написал! Целый день потратил, чтобы сочинить повесть о вашем достойнейшем поступке! О том, как вы преодолели черное драконье колдовство, как милостью Святого Аквиния спаслись от драконьего яда, как вцепились в хвост змия, и он протащил вас над полями и уронил…

— Да никто ж не поверит, — перебил возмущенного Михала рыцарь. — Что обычному человеку можно с этакой высоты сверзиться, и рук–ног не поломать.

— Вы сломали, — нехотя признал кастелян, сверившись с черновиком послания, случайно сохранившемся среди прочих документов. — Рухнули на крышу сеновала старосты местной деревеньки, сломали ногу, а потому вам требуется длительное лечение… и, разумеется, скромная дотация…

— Благодарю, — сухо поклонился Йоганн Померанц. — Я совершенно здоров. И, знаете, я тут подумал…

Но договорить он не успел — кастелян вдруг просветлел ликом, будто ему пообещали спасение души.

— Но, может быть, вы что–то в драконьем гнезде обнаружили? Допустим, сокровища?

— Вот, — Йоганн достал из–за пазухи обнаруженное на вершине Соколиной горы.

— Судя по виду, бляха, которой уздечку украшают… а судя по весу, вовсе не золотая, а даже… — Михал попробовал бляшку на зуб. Скривился, поплевался, и нехотя признал, что она очень даже медная. — Жаль… Очень жаль, я ведь так рассчитывал, что вы принесете какой–нибудь трофей. Голову дракона, или, допустим, кусок его бронированной шкуры. Хотя бы шип из его хвоста вы добыли, а, ваша милость?

— Вообще–то, — Йоганн, смутившись, достал из кармана горсть обломанных драконьих чешуек. — Вот, взял… чтоб, значит, сестриц порадовать, братьям подарить…

— Как–то несолидно, — поворчал Михал Грач. Йоганн развел руками — уж что есть. Кастелян взял в руки чешуйку, испробовал ее зубом на крепость, и задумчиво пробормотал: — Нет, если присовокупить к посланию его величество эту малость, он точно не поверит. Чтобы убедить короля, что у нас в Квардифолии каждый день подвиги совершаются, а значит, крепость нуждается в дополнительном золоте и почетных привилегиях особо верным и расторопным управляющим, нужно более радикальное средство…

Вечером Йоганн отправился в небольшую церквушку, располагавшуюся в двух лигах от замка. Надо было и поблагодарить за исход утреннего сражения, и испросить совета священника, что делать дальше. Не то, чтобы сын барона был особо набожен, скорее, ему требовалось выслушать мнение знающего, зрелого человека. Стоит ли отправляться в столицу, или подождать, еще пару подвигов совершить? Йоганн попытался поговорить на сей счет с кастеляном, но тот отговорился занятостью и убежал по каким–то своим делам. А может, просто рассердился, что Йоганн не разрубил того дракона на части.

«Дракониху», — мысленно поправил себя Йоганн. — «Наверняка это была самка. Яйцо сторожила, потом детеныша прикармливала. А когда он потерялся, она гнездо–то и бросила, защищать не стала. Дурак я, и только глупостью жив остался: был бы у драконихи не один «птенчик», а двое, полыхал бы смоляным факелом!»

Размышляя о том, что ж делать с драконышем, который мало крыло повредил, так еще и осиротел по его, Йоганна, вине, молодой человек вдруг обратил внимание на то, как неблагочестиво ведет себя местная паства. То тут, то там среди собравшихся крестьян пробегали шепотки; молодежь бочком протискивалась к выходу, и, наскоро прошептав молитву, выбегала, натягивала шапки и стремглав исчезала в неизвестном направлении. «Сегодня вечером,» — услышал за спиной Йоганн голос какой–то старухи. Вторая в ответ проскрипела что–то, а ее согнутый, беззубый муженек величественно возвестил: «Истинный герой!»

Польщенный похвалой рыцарь приосанился, взглянул поверх склоненных голов гордым соколом. Конечно, гордыня — страшный грех, и всё такое, но приятно же… К тому же, одного дракона Йоганн и в самом деле победил, пусть он и маленький, пусть даже совсем не страшный, даже за себя постоять не умеет, дите малое, одним словом…

— Это ж какой Жоляр в герои намылился? — громко, заглушая монотонный глас чтеца, спросил какой–то длиннобородый дед. На него тут же зашикали все собравшиеся в церкви бабки, но, видимо, патриарх был глух, возражений он не заметил, и еще громче потребовал уточнения: — Не тот ли прохиндей, который в позапрошлом годе у нашего Петрека полколоды мёда стащил? И куда энтот иерой со своей прелой репой противу дракона собрался?!

— Не волнуйтесь, дедушка, — громко, на всю церковь, объяснила стоящая неподалеку молодуха. Та самая, служанка из Квардифолия, чей сынок каждый вечер дразнил крылатого пленника, — Не волнуйтесь, чудище злокозненное уже пойманное. Сегодня–сь утром господины кастеляны замковые рыцаря противу змея летучего спровадили; рыцаря–то дракон порешил, царствие ему небесное, а вот Жоляр не растерялся, да смертоубивца огненного и споймал. Вечером казнит он змеюку ту подколодную, голову в столицу отправят, а нам будет великая королевская благодарность!..

— Врешь! — забыв о почтении к месту, в котором он находится, не выдержал Йоганн. — Что ты мелешь, женщина? И вовсе я не погиб, и дракон пойман совершенно другой… и казнить его не за что, он же маленький, даже летать толком не умеет!

Стоящие между высоким молодым человеком и бойкой молодухой люди закрутили головами, стараясь рассмотреть обоих спорщиков.

— Или, по–твоему, я призрак? — в сердцах повысил голос Йоганн. — Как ты смеешь утверждать, что я мертв?

— А мне откель известно? — служанка покрутила выбившуюся из прически прядку. — Мое, ваша милость, дело маленькое — что господины кастеляны скажут, то я и выполняю. Оне сказали, что дракона надобно казнить, а на вас, уж не обессудьте, надежда маленькая. Силушки у вас кончилися, после того, как дракон вас покусал. А Жоляр — парень смелый… хвастлив маленько, ну дык в том грех маленький… Бахвалился, что с одного удара змею тому голову снесет, — нет, не думаю… Удара четыре понадобиться, у дракона–то шея то–оолстая…

Равнодушный, скучающий голос глупой бабы, причмокивающей сальными губами и лениво рассуждающей о том, сколько ударов понадобится самозваному мяснику для «победы» над пленным, уже привыкшим к людям драконенком, стучал в голове Йоганна пожарным набатом.

Стены замка Квардифолий высоки и неприступны. А стражники, с которыми Йоганн Померанц свел знакомство за прошедшую неделю, с которыми дрался на кулачках и отрабатывал удары мечом, прекрасно знают свое дело.