Мария Семёнова - Славянское фэнтези Страница 37

— Красиво! — вырвалось у Кейны. — Лоэн, а что можно еще?

— Дождь, — улыбнулся риттер.

Левая рука дрогнула, и на город начала медленно наползать серая пленка облаков.

— Только дождь? — осторожно спросил Велегост. Увиденное почему-то напугало.

Конечно, чаклун вызовет дождь и без всякой Двери, но чтобы так, одним движением ладони!..

— Увы, нет! — Риттер вздохнул. — Дождь может стать ливнем, ливень — грозой, гроза же — ураганом…

…Тучи уже затянули весь город, стало темнее, и вот облака прорезала острая вспышка молнии…

— Нет! — вскрикнула Танэла. — Не смей!

— Помилуй, прекрасная Кейна! — Риттер опустил руку. — Неужто похож я на злого чаклуна? Над стольным городом, где правит твой державный отец, пройдет дождь, и не будет от этого беды. Однако же вы спросили, и я дал ответ. Дождь может быть простым, но может — огненным. Река может выйти из берегов или повернуть вспять. И земная твердь способна стать подобной воде…

— Сдвиг-Земля! — вырвалось у Кея.

— А разве не вы сотворили это двадцать лет назад? Разве не вы сотрясли землю у Денора? Не вы ли погубили тысячи людей?

Внезапно Велегост почувствовал стыд. Он не виновен в давней беде, он даже не знал об этом. Но ведь отец знал, и, может, не только знал!

— Тогда была война! — быстро заговорила Кейна. — И эту войну нужно было остановить, даже такой ценой! Это сделал Тай-Тэнги, огрский шайман, но он умер, умер два года назад. Перед смертью он велел передать отцу, что его Дверь закрыта навеки!..

— Но эта открыта, о прекрасная Кейна! Сейчас твой отец хотел не подпустить к Двери меня, пусть и не задумывал я ничего злого, а через год пожелает, чтобы ты предотвратила новую войну…

— Нет… — неуверенно начала Танэла. — Он никогда… я…

— Лоэн прав! — вздохнул Велегост. — Мы уже выпустили Смерть на свободу. Тебе прикажут, сестра, и ты сделаешь.

Кейна не ответила. Все трое молчали, а перед глазами клубились темные тучи, сквозь которые беззвучно сверкали молнии. Савмат исчез, накрытый грозой. Велегост вновь взглянул на кипящие облака и внезапно понял, что он видит. Нет, не грозу! Не дождь, внезапно обрушившийся на Кей-город! Он видит свое будущее — такое же грозное, в тучах и пламени. Достаточно узнать, как обращаться с неведомой силой, и тогда… Сестра поддержит его, и он поведет на столицу не кметов с мечами и гочтаками, а тучи, готовые разразиться дождем — огненным дождем! Перед этим будет бессильно все — интриги матери, хитрость брата, серебро Кеевых мужей. И сквозь огненный вихрь блеснет для него, для Кея Железное Сердце, Венец Кавада. Но это станет лишь началом! Огры, румы, лехиты — что они смогут против ЭТОГО?!

— Нет! — прошептал он, словно отгоняя нежить. — Нет! Нет! Никогда!..

— Стригунок! Стригунок!

Сестра что-то говорила, трясла за плечо, Лоэн поддержал за локоть, помогая сесть, но перед глазами Кея по-прежнему стояли тучи, разрезаемые молниями. Его, Велегоста, сына Войчемира, называют Железным Сердцем. Тогда, наутро после Битвы Солнцеворота, он поклялся, что больше никогда не прикажет убивать безоружных. Поклялся… Но потом, когда он узнал, что Венец достанется другому…

— Не должно употреблять эту силу во зло, — негромко заговорил риттер. — Лучше запереть Дверь навеки — и забыть о ней. Когда погиб славный Зигурд Змеебойца, предки мои закрыли Дверь, что была в земле Детей Тумана. И моя семья тоже закроет Дверь, когда враги ворвутся за наши стены. Однако же сколь жаль уничтожать великое чудо!

Лоэн задумался, а затем медленно провел рукой перед лицом Кея. Исчезли кипящие тучи, пропал Савмат, а вместо этого Велегост увидел легкое серебристое облако. Светящийся туман заструился со всех сторон, обволакивая тело, словно кокон. В висках застучала кровь, внезапно заныли зубы, в ладони вонзились сотни маленьких иголок…

— Не бойся, Кей! Ждать недолго, и не принесет тебе это зла…

Велегост кивнул и прикрыл глаза. Что задумал риттер? По телу разливался сухой жар, начал ныть затылок, боль от невидимых иголок на миг стала невыносимой… И вдруг все кончилось. Кей открыл глаза. Вокруг ярко горели знакомые звезды, а рядом стояли два светящихся призрака. Лоэн-гэру улыбался.

— Прости, что не предупредил, о благородный Кей, однако же хотелось доказать сказанное прежде. Сила, которую скрывает Дверь, может многое — если не все. Среди прочего способна она пробудить силы, что скрыты в нашей душе и в нашем теле. Не спрашивал я тебя, что сталось с твоим лицом, Кей Велегост, ибо не должно спрашивать попусту. И не сочувствовал, ибо такое сочувствие лишь унижает истинного риттера. Однако же теперь могу сказать, что Дверь, за которой ты видел только смерть, способна подарить надежду…

Ладонь уткнулась в изуродованный нос, легла на губы…

— Что? Что ты сказал, Лоэн?!

Риттер вновь улыбнулся, и Велегосту почудилось, что свет, идущий от сверкающей фигуры, на миг стал сильнее.

— Тело наше само способно лечить раны. Искусный знахарь не станет поить страждущего отваром из болотных лягушек или прикладывать к ране крысиное мясо. Должно лишь разбудить силы, что спят в каждом из нас. Теперь эта сила проснулась и в тебе, о благородный Кей. Небыстрое и непростое это дело, однако же не ошибусь, ежели скажу: через год, много — через полтора, быть твоему лицу таким, каким и должно, без шрамов и рубцов. И не благодари меня, ибо не мне обязан ты.

Велегост с трудом отнял руку от щеки, все еще не веря. Нет, такого не бывает! Даже боги не способны на это!..

— И лечить возможно не одного, а целые села и даже народы. Так остановил дед мой, славный дукс Анхортас, Черную Смерть, что стояла у наших границ. И не однажды случалось это…

Лоэн резко взмахнул рукой. Черное небо засеребрилось мириадами ярких искр — и тут все пропало. В глаза ударило яркое солнце. Вместо светящейся сферы перед ними вновь была серая скала, покрытая белесым мертвым лишайником. Кей с трудом перевел дух. Виденное казалось сном, даже бредом. Но ведь это было! Ладони еще помнили следы уколов, слегка ныли виски…

— Ты — великий чаклун, Лоэн-гэру, — негромко проговорила Танэла, осторожно притрагиваясь к холодному камню. — Теперь я понимаю, почему тебя так боятся!

— Боятся? — Риттер явно растерялся. — Меня нечего бояться, сиятельная! Ежели возжелаешь, научу и тебя, как открывать Дверь, ибо не так и сложно искусство это…

Кей молчал, хотя и понимал, что молчать нельзя. Нужно поблагодарить… Нет, поблагодарить можно и потом! Надо объяснить сейчас, пока они еще здесь, что Дверь нельзя оставлять открытой! Перед глазами вновь встали серые тучи, разрезаемые молниями…

Велегост быстро оглянулся, словно кто-то мог подслушать его мысли. Нет, он не желает зла — ни брату, ни матери. Он никогда не попросит сестру, чтобы та разбудила Смерть, убившую дядю Улада! Он никогда не разверзнет землю перед конницей брата, который посмеет посягнуть на Венец! Он не взбунтуется против отца…

— Стригунок! — Рука Танэлы легко коснулась плеча, и Велегост вздрогнул, словно к горлу приставили холодное лезвие кинжала. О чем он думает? Сва-Заступница, о чем он смеет думать!

— Нам надо возвращаться. — Первые слова дались тяжело, но дальше пошло легче. — Сестра, ты все узнала? Все, что велел отец?

Кейна неуверенно поглядела на Лоэна, затем кивнула:

— Я должна все рассказать Светлому. Лоэн, ты поедешь с нами в Савмат!

Последние слова прозвучали твердо, как приказ. Впрочем, риттер и не пытался спорить и лишь молча поклонился. На душе у Кея стало легче.

— Надо возвращаться, — повторил он. — Нас ждут.

Имени Станы он называть не стал, но заметил, как на щеках Лоэна вспыхнул легкий румянец. Кей отвернулся, ладонь коснулась лица. Риттер обещал… Такие, как Лоэн, не лгут, но парень из неведомой земли мог просто ошибиться. Впрочем, разве дело только в разорванных губах и сломанной переносице? Недаром говорят, что любовь даруют боги…

Закатное солнце отражалось в гладкой стали. Сторожевой кмет был виден издалека, и Велегост облегченно перевел дух. Живы! До поляны, где ждал отряд, было далеко, но Кей уже пытался угадать, кто тот парень, что стоит на посту. Хорошо, если уцелели все — и десятник со смешным именем, и его кметы, и, конечно, синеглазая девушка.

Хотелось подбодрить усталого коня, бросить его галопом, но Кей сдержался. Ничего не случилось, они возвращаются, целые и невредимые, сейчас он окликнет часового, пошутит, спросит, не соскучились ли…

Наконец Велегост узнал кмета. Улог, из-под Савмата, отец — конюший в Палатах отца…

— Кей!

Голос был незнакомый — хриплый и тихий. Парень повернулся, на Велегоста взглянули полные боли глаза.

— Кей…

Руки похолодели, заныло сердце, но Велегост все же попытался улыбнуться: