Галина Ли - Эндана Страница 4

Залы сияли, залитые светом гномьих огней, раскрывая перед гостями все свое пышное великолепие. Шум от множества голосов, похожий на морской прибой, то становился громче, то неожиданно стихал – гости с минуты на минуту ожидали появления государя, его супруги, наследника и прочих отпрысков.

Королева в это время проводила последний смотр семьи перед выходом: по этикету, на первый бал в сезоне монархи выводили даже малышей королевской крови. Так правящая династия выказывала благосклонность к своим подданным.

Старшему сыну и официальному наследнику престола Герэту в этом году исполнялось восемнадцать лет. Высокий, красивый, хорошо сложенный юноша вот уже два года являлся самым завидным женихом Энданы, предметом тайных воздыханий многих юных прелестниц, и уступал в успехе у дам, пожалуй, только своему дяде Риккведу. К счастью для королевской четы, старший сын унаследовал помимо внешности и характер своего отца. То есть был спокойным, сдержанным в эмоциях, обладал повышенным чувством ответственности, а совершенствование воинского мастерства его пока интересовало больше, чем женщины. И еще он просто обожал свою младшую сестру, принцессу Леантину, которую близкие ласково называли Леа. Сейчас Герэт вызвался заменить отсутствующего отца, чему королева очень радовалась – это давало ей возможность улизнуть с утомительного праздника пораньше.

Рыжеволосой Кэтлин уже исполнилось пятнадцать лет, и она старалась вести себя по-взрослому, подражая придворным дамам. Энн, родившаяся позже сестры на два года, во всем копировала ее поведение.

Обе принцессы уже вступили в тот возраст, когда девочки начинают тщательно заботиться о внешности и строить глазки молодым людям, так что их поведение на балу было легко предсказуемым. А «попить крови» окружающим принцессы успели еще во время подготовки к празднеству, когда им шили наряды. Правда, даже это не шло ни в какое сравнение с теми неприятностями, что могли преподнести малыши, которые ухитрялись с успехом удирать даже от целой армии нянек.

Ее величество, прищурившись, окинула критическим взглядом самых младших членов семьи. Головная боль королевы Роанны – Эдвин и Леа – сейчас походили на двух ангелочков: худенькие, золотоволосые, они отличались только цветом глаз. Эдвин унаследовал его от матери – темно-серый, а сестре достался ярко-синий, как у отца.

Их высочества были погодками: Эдвину уже исполнилось восемь лет, а Леантине через неделю отпразднуют семь. Малыши, тщательно отмытые и одетые, стояли в сторонке и о чем-то горячо перешептывались. Глядя на плутовские мордашки младших детей, ее величество поняла – парочку необходимо срочно разлучить! Иначе не миновать непредвиденных развлечений.

На прошлогоднем балу Эдвин и Леа умудрились раздобыть безобидную в общем-то болотную крысу. К сожалению, когда зверек пугался, он выстреливал из желез удивительно вонючую, несмываемую жидкость. Выпустили маленькие негодники крысу, понятное дело, среди дам.

Для ее величества до сих пор оставалось загадкой, где могло уместиться в мелкой зверушке столько пахучего вещества!

В результате этой «милой» шалости праздник пришлось срочно переносить в сад, зал закрыли на два месяца. С десяток придворных нескольких недель отсиживались по своим покоям. И на весь сезон в моду вошли духи с плотным, насыщенным ароматом, от которого у королевы болела голова.

– Герэт, – Роанна поманила пальцем старшего сына, – ты не мог бы проследить за этой проказницей? А Эдвина я возьму на себя.

Герэт, понимающе усмехнувшись, торжественно протянул руку младшей сестре:

– Леа, не откажешься побыть моей дамой сердца сегодня вечером?

Девочка, вздохнув, с тоской посмотрела на Эдвина.

– Она уже моя дама! – попытался выручить свою подругу принц.

– Две дамы для одного вечера многовато, ты не находишь? – покачал в ответ головой старший брат.

Мальчик оглянулся и увидел рядом улыбающуюся мать. Ему ничего не оставалось, как протянуть ей руку.

Королева удовлетворенно осмотрела свое семейство – теперь есть шанс на спокойное завершение вечера!

Леа тихо сползла с высокой кровати, на цыпочках, стараясь не шуметь, прокралась к двери, ведущей в коридор, и подергала ручку.

Закрыто! Значит, придется лезть к Эдвину через балкон. Хорошо, что комнаты рядом!

Принцесса выбралась из спальни, прихватив с собой не раз выручавшую в подобных случаях учебную доску, и перекинула ее мостиком через мраморные бортики балкона. А затем, поставив табурет, путаясь в длинном подоле ночной рубашки, перебралась по сооруженному «мосту», стараясь не смотреть вниз и не думать о возможном наказании.

Если кто-нибудь увидит этот трюк, принцессе так достанется! Притом за дело: ведь самой меньшей из бед, грозящих безрассудной проказнице в случае падения, были бы переломанные кости.

С успехом преодолев все трудности и очутившись на той стороне, Леа спрыгнула, аккуратно спустила крашеную деревяшку, чтобы не попалась няне на глаза, а затем на четвереньках подобралась к двери. Тонкая шелковая занавесь колыхнулась от свежего ветерка, и принцесса увидела брата, мирно посапывающего и видящего, вероятно, уже десятый сон.

– Эдвин, ты что, спишь?! – Возмущению девочки не было предела.

– Тихо! Почему задержалась? – подняв голову, прошептал в ответ Эдвин.

Он откинул одеяло, и Леа увидела, что брат полностью одет и даже в башмаках.

– Рива не уходила. И платье мое унесла! – пожаловалась принцесса, осторожно продвигаясь вглубь комнаты.

Ходить в детской Эдвина следовало с опаской, иначе в самый неподходящий момент можно было завопить от боли, наступив босой ногой на оловянного солдатика в остром шлеме или на зубчатый гребень серебряного дракона. Принц часто выставлял их перед сном на ковер «для защиты».

Эдвин хмыкнул, сочувствуя, – вредная все-таки у его сестры няня. Леа тем временем деловито выудила из-под пуховой перины сверток с одеждой. Штаны и рубашка брата уже не раз выручали непослушного ребенка. Правда, ходить приходилось босиком – из башмаков его высочества маленькая нога принцессы выскальзывала. Ну да ничего – еще не холодно.

Девочка торопливо принялась одеваться, что, впрочем, не мешало ей говорить:

– А тебя случайно не закрыли?

– Я сегодня ключ запасной стащил! – довольно похвастался Эдвин.

– А от конюшен?

– Не получилось, но в дальнем деннике щеколда на окне откручена. И еще я курицу жареную припрятал.

– А у меня только яблоко.

Перешептываясь, дети рассовали оставленную с ужина еду по карманам и открыли дверь.

Свечи и часть гномьих огней уже потушили, в коридорах и залах, примыкающих к спальням их высочеств, царил полумрак.

Две маленькие незаметные тени скользнули вдоль стен к лестнице, замирая от каждого шороха.

Сегодня в замке царило необычное оживление. Еще бы, ведь бал прервали неожиданным объявлением: война!

Крылатые гонцы, засветло выпущенные из королевской голубятни, уже несли нерадостную весть во все уголки страны.

За всю историю существования Энданы ее народу не раз приходилось отстаивать свою независимость, отбиваясь от желающих урвать кусок плодородной земли. И хотя последняя война случилась еще во времена правления Ноттана Храброго сто двадцать лет тому назад, до сих пор в государстве все дети в возрасте двенадцати лет проходили годовое обучение в ратных школах. Поэтому все энданцы умели как минимум стрелять из арбалета. Наиболее способных мальчиков оставляли учиться дальше. Девочек забирали домой. Подданные Аттиса слыли здравомыслящими людьми и справедливо полагали, что военная карьера – это совсем не женское дело.

Завтра глашатаи с утра протрубят сбор войск, и луга перед городом запестрят походными шатрами. Потянутся вереницы всадников и пеших воинов, прибавится работы у кузнецов и трактирщиков, затуманятся невеселыми мыслями женские глаза. Одно слово – война.

Глава 2

Большая лапа пробороздила в соломенной подстилке денника глубокий след, подгребая ближе куриное крыло. Круглый оранжевый глаз грифона моргнул, присматриваясь к незваным посетителям, оседлавшим ограждение загона. Животное явно не одобряло приход поздних гостей, хотя от угощения не отказывалось.

Их высочества, устроившись верхом на двери большого вольера, делились едой с его обитателем – экзотическим подарком беглых варнабских послов.

Огромный зверь был очень хорош. Его мощное тело, словно броней, было покрыто плотным, темно-коричневым оперением, отливающим на свету рубиновыми всполохами.

Зверь был опасен: черный тяжелый клюв справился бы с любой кольчугой, а удар когтистой лапы сломал бы с одного удара лошадиный хребет.

Грифон снова моргнул и по-птичьи склонил голову набок, словно пытался высмотреть: а не завалялся ли среди соломы незамеченный кусок угощения.