Павел Шмелев - Истории Дальнего Леса Страница 56

— Это она, ехидна такая, для выпендрежа и особой своей напускной учености нацепила, — прошептала Анфиса. — Вот ведь бестия какая, чистая ведьма средней паршивости!

Названная бестией ведьма не сдержавшуюся Анфису как будто не услышала и, глядя куда-то вдаль, серьезно сказала:

— Уж не обессудьте, заказ на номер из серии ХА-ХА принять не могу — и так полно срочных и особо срочных оказий. У нас оказии ХИ-ХИ идут в первую очередь. У нас принята государева программа по несуразностям и ХИ-ХИ-оказиям. В Московии всякий персонаж, будь ты природный феномен или магическая сущность, государеву программу уважать должен. Будете ждать в очереди, или что-то придумаем?

— Не балуй, — серьезно сказала Напасть Лесная, — оказии ХА-ХА всегда первыми шли, потому что международные оказии всегда впереди всех ваших государевых уложений и придумок исстари идут. Вы что там, в Московии, опять свой собственный магический путь ищите? Не узнали меня? Я — Лесная Напасть повышенной вредности. И придумывать мы ничего не будем, не делюсь я ни с кем своей магической вредностью. Мало того что концентрация высока, так и принцип такой.

— Беда с вами, напастями. Столько развелось различных мастей и семейств, что всех сразу и не узнаешь. Ну ладно, заказ домового принимаю. Много заказов сегодня. Так что ждите на следующей неделе.

— Как это на следующей неделе? — искренне возмутилась Анфиса. — На следующей неделе уже не надо. Нам определенно надо сегодня.

— В ваш западный регион Архипелага Сказок могу послать домовенка. Далеко вы забрались, но думаю, телепортируется он без проблем. Домовенок лет тридцати пяти, и весьма толковый. Но гарантии все равно не дам — молодой еще очень. Только что освободился из многоквартирного дома недавней постройки и временного действия. У нас новые дома имеют такое свойство — строят как бы на века вечные, а оказывается, что все они временного действия. Берут да и падают, даже без всякой иноземной напасти, сами.

— Это как же так? — возмутилась Напасть Лесная. — Заканчивай свои московские штучки. Может, у вас не только многоквартирные, дома но, к тому же, еще и домовенки временного действия? Вот беда какая! Нам нужен настоящий, потомственный домовой. Не из этих, молодых да ранних. Вот отменю визиты напастей, и будете безо всякой напасти жить. А Московия без напасти — это все равно что Дальний Лес без деревьев!

— Ну вот, — смутилась московская бестия, — так и надо было говорить, что заказ от Лесной Напасти. А то звонит какой-то мелкоформатный зверек и пищит что-то на басурманском наречии из Дальнего Леса, поди разбери. Разве ж я против, мы магический код строго соблюдаем.

— Во-во, — сухо сказала Лесная Напасть, — вот и соблюдайте.

— Так разве я против? — снова засуетилась названная бестией ведьма из Московии. — Для этого случая у меня в запасе настоящий домовой имеется, двухсот пятидесяти лет. Проживал в старинном доме купца Кузякина-Заволжского. А дом тот снесли о вчера. Вместо него будет представительство компании, торгующей чешским пивом, местного, московского разлива, изготовленного по татарской технологии. Но что бы там ни было, повезло вам несказанно. Домовой там обитал самый что ни на есть исконный.

— Ну ладно, телепортируйте его по координатам вызова, и пусть захватит с собой магический сертификат.

— Не сомневайтесь, — уже с раздражением ответила бестия московская, — будет сертификат с магической печатью и гарантией. Да, совсем забыла. Он домовой творческий, так что пересылаем в комплекте с ним балалайку. Воспринимайте как бонус.

Желтый круг недовольно пискнул пару раз и окончательно пропал. Снова повалил густой дым, а когда рассеялся, то рядом с креслом-качалкой на стуле сидел старичок с седой бородкой. В руках он держал какой-то мешочек. Вот только был он размером с чайную ложку норки Анфисы. Анфиса и Лесная Напасть, которая все еще пребывала в образе нимфы, с удивлением уставились на появившегося магического персонажа.

— Что это такое? Прислали мелкоформатного домового, — возмутилась Лесная Напасть. — С этой Московией всегда так. Вот ведь какой, а бонус его, наверное, еще меньше, микроскопический и писклявый.

— Зря вы так, девица, — неожиданным басом проговорил домовой, — сейчас, сейчас. Далеко же вы забрались. Тут сложная трансформация — через пяток минут буду в полном натуральном блеске и нормальном размере.

— Ну-ну, — проговорила Напасть Лесная.

— Вот тебе и ну-ну, — все тем же басом откликнулся домовой, который уже стал размером с Анфису и все продолжал расти.

— Эй, ну что это? Вы все там, в Московии, сначала маленькие, а потом просто не остановить ни в чем, — пробурчала Напасть Лесная.

— Вот теперь я весь здесь, — торжественно произнес домовой. — Позвольте представиться: Никодим. Натуральный домовой с сертификатом.

— Нравишься ты мне, Никодим, — наконец проговорила Анфиса. — Видно, что домовой ты исконный, основательный. Сертификат нам твой не нужен, верим и так. А вот помощь нужна. Ну, теперь слушай. У нас беда. То есть не совсем беда а так, неприятность средней паршивости: наш местный философ и художник Василий с помощью бобров-американцев построил себе новый дом.

— Ого! — Никодим аж присвистнул. — Я вот помню в одиннадцатом годе у моего купца тоже американец какой-то, бес его разбери и пойми, лифту поставить подрядился, поганец такой. И изволите видеть, взялся за дело резво, ничтоже сумняшеся. Наперво авансу попросил золотыми монетами. Строил, строил — и ничего путного из этого не вышло. Срамота одна, а не лифта. Все эти американцы тупые, ох тупые, как пробки. И без тонкости нашенской душевной совсем.

— Стоп, это я уже где-то слышала, — перебила Никодима Напасть Лесная. — Бывала я в Московии. Вот ответь: у артистов тоже домовые бывают?

— Не знаю, как тут у вас, в диковинных и сказочных местах, а у нас в Московии домовые всех артистов и писателей вдохновляют. Цивилизация обязывает. Без домовых ничего не пишут. Даже специальные книги есть, так и называются: домовая книга. Любят нашего брата в Московии особенно, ну и уважают. Без нас просто никак нельзя — так же как и без напасти. Земля московская такая — особенная и таинственная. Полная небывалостей. Вот только последнее время плохо стало — старые исконные дома под корень изводят, а новые дома басурмане строят без души. Просто зеркальное безобразие, и все. Пропадет дух московский. Ну и мы вместе с ним пропадаем.

— Ага, так я и думала. Ну ладно, так поможешь Василию? Дом необжитый. Полон он первоначальной и особенно противной, непонятной ерундовины, прямо чистое коварство и магическая несуразность. Нет в нем еще порядка и души. Да что я тебе говорю очевидное, сам ведь все знаешь. Дело ведь для тебя привычное.

— Значит, дом шалит?

— Еще как шалит.

— Оно и правильно, — повеселел Никодим, — когда строят быстро и без понятия, так всегда и шалит. Но я завсегда рад помочь, это ж святое дело и вроде бы работа моя. Вот только посмотреть надо да обмозговать все. Не терпит моя профессия суеты.

— Вот и давай, — отвечала с твердостью в голосе Анфиса, доставая с полки сливовое варенье, — обживай. Дом большой, новый, не в пример московским, его сносить в ближайшие сотни лет точно никто не будет. Да и места у нас тут сказочно красивые. Под окнами вон Серебряное озеро с русалками. Тебе понравится.

— Да я неприхотлив по натуре своей, где-то даже не лишен неказистой приятности и исконного обаяния. Мне бы хлеб белый, а икра может быть и черной.

— И скромен несказанно, — добавила Анфиса. — Ты тут про какую-то икру сказал. Это что же за диковина такая?

— Есть такая расхожая поговорка среди московского сословия купеческого. Неужто не слыхали? Это кушанье такое. Ну ладно. Пойдем к Василию.

— Вот уж нет, уважаемый. Давай сам. Тут же рядом совсем. Вот подойди к окну. Вон справа, дом прямо у озера. Видишь? Ну новый сруб страшенной басурманской формы. Это то как раз и есть коттедж Василия.

— Да, вот ведь наваяли чего! Диковинная избушка какая-то. Чудной фасад.

— Да говорила же, американцы наворотили. Видишь сам, совсем рядом. Только надо чисто телепортироваться, чтобы хозяин пока не почувствовал.

— И правда рядом совсем, без проблем портанусь туда. Посмотрю все не спеша и основательно.

— Ну давай, основательно — это правильно, — вздохнула Анфиса.

Поначалу ничего не изменилось. Но в воздухе чувствовалась какая-то напряженность. И точно — через минуту опять пошел густой дым и домовой исчез в нем. Пропал, как будто и не появлялся никогда в Дальнем Лесу представитель отряда домовых из далекой Московии. Один густой дым и остался в домике норки Анфисы.

А подруги продолжили пить малиновый чай. И когда дым окончательно рассеялся, то завели они неспешный разговор о погоде. Нечего было говорить про домового, он сам свою работу знает.