Сергей Пациашвили - Калинов мост. Змей Горыныч Страница 6

Ратмир очнулся в холодном поту, вокруг него собрались богатыри. По выражениям их лиц он понял, что что-то случилось, он чем-то привлёк их внимание.

– Что происходит? – спросил Ратмир.

– Ты кричал во сне, – отвечал Филипп, – призывал всех идти на Змеиную Заставу.

– Это всё Змей. Я снова видел его, он велел мне идти туда.

Олега, похоже, эти слова не обрадовали, а заставили задуматься.

– Возможно, это ловушка, – проговорил Филипп.

– Сам знаю, – отвечал сотник, – как-то всё это очень странно. Жаль с нами нет Вольги, он бы во всём разобрался.

– Ты сам вызвался идти без него.

– Ладно, в любом случае нам нужно идти до Змеиной Заставы. Скоро осень и начнётся сбор дани. Если здесь готовиться восстание, мы должны его предупредить.

– Мальчишка просто перегрелся на солнце, вот и несёт всякий бред, – скептически произнёс Гарольд.

– Может быть, это так. Смотри Гарольд, я поручил его тебе, и, если с ним что-то случится….

– Знаю, знаю. С ним ничего не случится.

Вскоре богатыри вновь отправились в путь. До Змеиной Заставы оставалось всего ничего, и завтра они уже должны были быть на месте. Ночью Ратмир спал очень плохо, тело его ныло от боли и усталости, не говоря уже о том, что он совершенно не привык спать на голой земле. Как следствие, всю ночь ему снились кошмары. Всю ночь Ратмир убегал от трёхглавого змея, который в конце концов стал Гарольдом, который избивал своего ученика копьём. Разбудил его громкий звук удара по его щиту, который лежал рядом.

– Поднимайся, – вымолвил лишь Гарольд.

Ратмир с трудом заставил себя встать. В этот день наставник уделял ему мало внимания, как и прочие богатыри. Все они были сосредоточены и готовились к прибытию на заставу. В прежние времена колдуны захватывали заставы, убивая там всех богатырей. Последнее восстание колдунов началось как раз с захвата заставы. Если сейчас произошло нечто подобное, то богатырям предстояло встретиться с врагом лицом к лицу и при этом умудриться уйти живыми, чтобы сообщить о случившемся в Новгород. Богатыри внешне никак не выдавали своей тревоги, но все понимали, что нужно готовиться к худшему. Змеиная Застава находилась в долине, ведущей до самой Волги. Именно поэтому с высоты её было видно уже издалека. Несколько деревянных построек, окружённых частоколом. С виду самая обычная застава, понять, что происходит внутри было невозможно. Так же было понятно, что тем, кто спустится в долину, выбраться из неё будет уже очень непросто, особенно если сзади их будет преследовать желающий им смерти враг. И, тем не менее, богатыри, не колеблясь, пошли навстречу своей судьбе. Они ехали не спеша, медленной рысью, но земля всё равно сотрясалась от топота копыт их коней. Невозможно было незаметно подобраться к заставе. Богатыри были уже совсем близко, когда ворота частокола открылись, и выпустили вооружённых всадников. Вооружённых людей становилось всё больше, и они уже превосходили числом гостей.

– Сколько сотен здесь оставлял Вольга? – спрашивал Гарольд.

– Две сотни, – мрачно отвечал Олег.

– Что ж, будем считать. А ты готовься, Монашек. Возможно, сегодня ты пожалеешь о том, что так плохо учился у меня, но исправить ничего не сможешь.

Гарольд хрипло чему-то расхохотался, будто происходящее радовало его.

– Их уже больше, – произнёс Айрат, – я насчитал 250.

– И они всё пребывают, – промолвил Филипп.

Гарольд сдавил в руках древко своего копья, другие богатыри тоже напряглись и приготовились к битве. Один из всадников отделился от защитников заставы и поехал вперёд. Очевидно, он хотел вести переговоры, значит, у богатырей ещё был шанс выжить. Ратмир пытался разглядеть лицо незнакомца. Редкая некрасивая борода, скрывающая следы от оспы, прищуренный взгляд, лёгкая сутулость. На вид всаднику было около сорока лет, он без колебаний ехал навстречу богатырям. Но метров за 50 остановился и прокричал:

– Вы – богатыри?

– Я сотник Святослава Вольги – Олег, – произнёс Олег Медведь.

– А грамота есть?

Олег протянул руку, и Филипп вручил ему бумажный свёрток. Сотник поднял его высоко над собой.

– Отлично! – произнёс всадник, – а я – воевода Змеиной Заставы – Всеволод, поставленный сюда волей воеводы Святослава Вольги. А теперь подъехай и покажи мне свою грамоту.

Олег дёрнул за вожжи и поехал вперёд, богатыри же вздохнули с облегчением, все, кроме Гарольда, который теперь перестал смеяться и стал мрачнее тучи.

Глава 5.

Свадьба.

– Ты совсем не любишь меня, – надувала губки Милана, – почему ты так плохо учишься?

– Я люблю тебя больше жизни, – клялся ей Ратмир, надеясь увидеть милую сердцу улыбку. Края губ красавицы действительно приподнялись, но она теперь изо всех сил старалась сдерживать улыбку, морщила лоб и сжимала губы, отчего становилась ещё прекраснее.

– Нет, не любишь, отец Феофан мне всё рассказал.

– Я не могу рисовать, как велит мне отец Феофан, – оправдывался юноша, – он совсем не позволяет мне рисовать природу. А лица на иконах совсем не похожи на лица живых людей. Я не смогу нарисовать тебя так, как пишут святых. Не обижайся, ангел мой.

Теперь Милана уже не могла сдерживать улыбки, от которой на сердце у Ратмира тут же стало невероятно тепло. Они были одни, в городскому саду, дворовая челядь княжны гуляла где-то далеко. Уже второй год Ратмир нёс у неё службу, и это было самое счастливое время в его жизни. В последний год он каждый день по нескольку часов проводил с греческими мастерами, которые обучали его живописи. С ними же он начал учить ромейскую речь. Так же молодой человек научился собирать травы и коренья, которые затем сушил, размельчал и смешивал с водой, получая краски для палитры. Но церковная палитра казалась Ратмиру очень бедной. Она годилась только для написания церковных сюжетов и совсем не подходила для описания природы. А природные пейзажи Ратмир любил больше всего на свете, после юной княжны. Он часами проводил время за городом, собирая травы и коренья, затем сушил и смешивал их, желая получить новые краски. Юный художник мучительно просиживал часами на улице, пытаясь изобразить пейзажи с невероятной подлинностью, но получалось всё равно не очень. И тогда всё начиналось по новой: травы, коренья, смеси, краски, палитра. Зимой достать материалы стало невероятно сложно, и Ратмиру пришлось на время оставить свои поиски. Он рассчитывал, что теперь будет больше времени проводить с княжной, но вышло всё иначе. Наедине с Миланой он мог оставаться только тогда, когда они выходили на улицу, в саду или во дворе. В свои покои она, разумеется, его не пускала, это было слишком опасно, их могли заметить, и тогда на них бы обрушился гнев юного князя, что как минимум разлучило бы Ратмира с княжной. И влюблённые вынуждены были видеться в присутствии многочисленной княжеской челяди и знатных гостей девушки. Здесь Ратмир узнал жену воеводы Святослава Вольги, вдов богатырей Садка и Кости Новоторжанина и многих других знатных женщин. Каждая из них норовила рассказать Милане о множестве знатных женихов, проживающих в Новгороде и мечтающих взять в жёны дочь великого князя Владимира. Каждая трещала на свой лад, рассказывая о юных дружинниках, купеческих детях, даже о вдовцах. Так, недавно овдовел городской тысяцкий Путята, который славился тем, что был другом покойного воеводы Добрыни. Он был ещё не очень стар, ему не было ещё и 40-ка лет, однако влияние его было настолько велико, что юный князь побаивался его и многое ему спускал с рук. Милана в ответ только смеялась и вежливо отказывалась. Зато у Ратмира от таких разговоров внутри всё переворачивалось и хотел непременно исчезнуть, провалиться сквозь землю.

Но когда ему всё же удавалось остаться наедине с Миланой, художник забывал обо всём и понимал, что она любит его, незнатного, не богатого мальчишку из Людина Конца, и тогда благодарности его не было предела.

– Я обязательно напишу твой портрет, – говорил он.

– Болтун, ты только обещаешь, – дразнила она его.

– Я клянусь тебе, – падал на колени Ратмир, – как только я научусь хорошо писать, я все свои творения буду посвящать тебе. Я нарисую твой портрет во весь рост на стене храма. И пусть попробуют мне помешать.

– Ратмир, – улыбался княжна, – ты очень хороший, правда. Но… нам нельзя любить друг друга. Что будет дальше? Ведь никто не позволит нам обвенчаться.

– Глупости, – возражал он, – Я добьюсь всего, что необходимо, чтобы стать мужем княжны. Сейчас я не знатен, но я ещё всего добьюсь. Что смешного? Садко же добился невероятной власти и богатства, он тоже был из Людина Конца, как и я, из незнатной семьи. Да, Садко был богатырём, я тоже стану богатырём, если нужно. Буду сражаться и прославлюсь. Всё ради тебя.

И в такие моменты ей хотелось верить его обещаниям, верить, что всё будет хорошо, что ничто не сможет их разлучить. Но они взрослели, и Милане уже исполнилось 16 лет. В это время и случилось то, чего они так сильно боялись. В тот весенний день она не могла унять слёз. Ратмир молил Бога о том, чтобы все дворовые девки исчезли, и он смог остаться наедине с княжной, успокоить, утешить её печаль. Лишь потом он узнал о причине её слёз. К княжне заходил князь Вышеслав, он рассказал ей о своём намерении выдать её замуж за овдовевшего тысяцкого Путяту. Милана ответила решительным отказом.