Роман Артемьев - Селеста Страница 8

– Ему на всех наплевать. И на себя – тоже.

Первая совместная охота получилась неожиданно короткой и удачной, что не могло не радовать. Андрей с трудом поддерживал разговор: голод терзал его с каждой минутой сильнее и сильнее. Зачем одинокого бандита понесло в развалины, почему он отбился от своих, теперь не узнаешь – Аларика ударила слишком сильно, и человек умер. Пришлось торопливо глотать кровь из распоротого горла до того, как она остыла. По словам старшей из девушек, демон внутри восставших питается не кровью, а жизненной силой, которая быстро исчезает после смерти жертвы. Поэтому немногие попытки запасать драгоценную жидкость в сосудах провалились – пользы от консервов было ноль.

Времени до рассвета еще хватало, так что Андрей предложил обратно в монастырь не возвращаться, поговорить здесь же. Он уже имел представление о тонкости слуха упырей и понимал, как легко предводитель подслушает разговор, если пожелает. Нет, пусть лучше провожатая расслабится и рассказывает без оглядки – может, что интересное сболтнет.

Аларика сразу согласилась: ей тоже хотелось пообщаться с новенькой без посторонних. И по серьезным причинам, и просто поболтать. Все-таки до вчерашней ночи она оставалась единственной женщиной в мужской общине, каковой статус имел помимо плюсов массу минусов. Хотелось бы сразу определиться с будущими отношениями – станет Селеста ее подругой или нет? Карлон не слишком жаловал Аларику, она ему мешала, тревожила сложившийся уютный мирок. Нет, думала упырица, враги ей не нужны, и так уже трижды подвергали наказаниям за совершенные «прегрешения». Монах не одобрял ее связи с Артаком, которого, кстати сказать, женщина не собиралась отдавать возможной сопернице. Следовало сразу объяснить это Селесте, чтобы избежать возможного непонимания. Бывшего художника восставшая красавица не любила и даже не слишком уважала: он просто давал ей чувство уверенности, защищал от других упырей, в первую очередь от Палтина.

– В монастыре есть баня?

– Считай, что нет. Канализация и водопровод полностью разрушены, за водой приходится ходить либо к источникам, либо к реке. Дорога опасная – можно повстречать людей или чудовищ. Некоторым все равно кого жрать, лишь бы мясом пахло. Тем более, – Аларика осторожно покосилась на новенькую, – старший брат ставит чистоту духовную выше телесной.

– Я не совсем поняла, о каком Господине он говорил.

Селеста выглядела подозрительно спокойной. Невероятно: обычно восставшие в первые дни после пробуждения плачут, стараются найти родню, молят богов о смерти. Немногие благодарят за полученный шанс и пребывают в эйфории. Девушка, вчера явившаяся в храм, на фоне остальных смотрелась образцом хладнокровия.

– Отец Время породил множество миров…

– Миров?! – Селеста внезапно напряглась.

– Да, миров. Миры Света, миры Тьмы и срединные миры, в которых правят духи стихий. Центром же, основой всего – является наш. Существует множество богов, но главнейшими являются шестеро: Иллиар – Повелитель Света, Морван – Господин ада, Аркота Сердце Пламени, Саллинэ Подательница Благ, изменчивая хозяйка вод Деркана и порывистая шалунья Фириза Невесомая. От их браков между собой возникла материя и сама жизнь, каждое живое существо несет в себе частичку первосил. Наш Господин покровительствует ночным зверям, темным магам и колдунам, купцам и сапожникам, иными словами – всем, чья деятельность связана с отрицательными энергиями.

– Сапожники-то здесь при чем? – удивилась новенькая.

– Подумай, откуда кожа берется? От убитых животных. Так вот, каждая первосила проявляет себя через множество ликов, точное число которых не известно даже жрецам. Демонам, приходящим в наш мир, покровительствует Селеста Темная Мать, в чью честь старший брат тебя и назвал. Правда, имя богини пишется немного иначе, но у тебя не скоро появится возможность сравнить.

– Почему это?

Селеста очистила от мусора кусок пола, зачерпнула горсть пыли и высыпала ее на гладкую поверхность, получив таким образом импровизированную доску для письма. Протянула Аларике маленькую палочку. Та, удивленно хмыкнув, изобразила два отличных друг от друга формой и числом ряда значков. Писать оказалось неожиданно сложно: за прошедшие три года она подзабыла привычные навыки и сейчас воскрешала их в памяти усилием воли.

– Сверху – имя богини, внизу – твое.

– Придется учиться заново, – мрачно сделала вывод новенькая. – Ничего не понимаю. Научишь?

– Буду только рада.

– Спасибо. Скажи, а словосочетание «единый бог» тебе ни о чем не говорит?

Чувствовать себя в роли учительницы оказалось непривычно, страшновато и приятно.

– Некоторые секты утверждают, что есть только один бог, на западе тоже верят в единого создателя. Может быть, при жизни ты принадлежала к одной из таких общин? Внешность у тебя обычная, на иностранку не похожа. Жаль, что ты потеряла поминальную табличку.

– Какую табличку?

– Смотри. – Старшая женщина вытащила из недр балахона медную пластину с выгравированным на ней узором. – У каждого сальва есть такая. Она показывает, к какому семейству принадлежит человек, кем были основатели рода, из какой местности, какими деяниями прославились. Чем сложнее узор, тем моложе род, у некоторых дворян всего-то несколько линий нанесено. Табличку устанавливают на алтарь в храме, когда хотят принести жертву предкам, кладут в колыбель новорожденному или в гроб умершего. Имейся у тебя такая, мы смогли бы узнать, откуда ты.

– Возможно, – неопределенно ответила Селеста, абсолютно не проявив интереса к собственному прошлому. Ее волновали другие вопросы. – Ты не задумывалась, что с нами будет дальше?

Аларика колебалась. Они слишком недолго знакомы, чтобы окончательно доверять друг другу. Поэтому ответила осторожно:

– Старший брат считает, грядет конец мира…

– Сомневаюсь. – Селеста скептически скривила губы в подобии улыбки. – После чумы новых катастроф не было. Конечно, она одна стоит всех бед на тысячу лет вперед, теперь цивилизацию придется восстанавливать заново, но ведь не с пустого места. Пусть маги погибли – остались их знания, записи, толпа не могла уничтожить все.

– Даже если родятся новые маги, – печально улыбнулась Аларика, – они ничего не смогут сделать. Стихии перестали откликаться на зов, первосилы ушли из мира. Отныне люди не способны чаровать. Если не считать слуг Морвана и немногих уцелевших жрецов Иллиара, которые всегда были сосредоточены на постижении духовных аспектов учения. Материальное бытие их мало интересует.

– То есть магия не действует?

– Почти.

Селеста задумалась, после чего пожала плечами:

– Все равно. Человек – зверь хитрый, живучий, приспосабливается к любым условиям. Готова поспорить, еще год назад в городе выжить было намного труднее. Вот увидишь, в скором времени герцог начнет восстанавливать город, очистит окрестности от монстров, усилит гарнизоны в деревнях. Королем себя провозгласит. Можешь считать меня безумной оптимисткой, но если людская раса выдержала первый и сильнейший удар, будущее у нее есть. Значит, есть оно и у меня, ибо умирать я не собираюсь – наоборот, хочу пожить в свое удовольствие.

– Не вздумай сказать этого Карлону. – Аларика почувствовала, как внутри нее что-то дрогнуло. Серая безысходность, цепко окутавшая ее душу, на мгновение отступила, и женщина на короткий миг поверила в прозвучавшие слова. Быть может, ее ожидает лучшая судьба, чем вечная жажда крови и постоянные убийства? Скитания по мрачным склепам и ненависть всего живого?

Глава 3

Упыри боялись солнца: оно их обжигало. Сначала кожа краснела, потом на ней появлялись темные пятна-ожоги, постепенно захватывавшие всю поверхность тела. После того как отмирали внешние покровы, ярким синим пламенем вспыхивали мясо и сухожилия, последними прогорали кости. Не проходило и десяти минут после первого прикосновения лучей, как восставший превращался в пепел. Знание о грозящей с неба опасности сидело так глубоко, что потребность укрыться во тьме становилась инстинктивным побуждением любого новичка. Жажда крови и любовь к сумраку – вот два первых качества, обретаемые восставшим после пробуждения.

Очередное пробуждение не принесло покоя – Андрей никак не мог перестать вспоминать вчерашние события. Настроение – отвратительное. Прошло уже четыре ночи, как он появился в храме. Или все-таки правильнее говорить «она появилась»? Сальвский язык не знал разделения на женский и мужской род, но если продолжать воспринимать себя в качестве мужчины, рано или поздно он обязательно проговорится. Окружающие и так считают Селесту странной – это видно в изредка улавливаемых взглядах. Они же как дикие звери: сразу чувствуют, кто другой породы. Живут инстинктами. Стоит допустить ошибку – растерзают, не посмотрят, что тоже восставшая.