Время для перемен - Михайловский Александр Страница 10

Не меньше адмирала удивила артиллерия как главного, так и противоминного калибра. То, что девять двенадцатидюймовых орудий располагалась в трех башнях (двух линейно-возвышенных на баке и одной на юте) для него секретом уже не было. Но вот то, что они поднимались на угол возвышения в сорок градусов, по дальнобойности вдвое превосходя такие же орудия «бородинцев», новостью стало. На больших дистанциях боя, как сказал кавторанг Синельников, «Гангут» или один из его собратьев с легкостью нашинкует любой из существующих броненосцев – хоть даже уродца адмирала Фишера, потому что его снаряды будут попадать в тонкую, всего тридцать миллиметров, бронепалубу этих кораблей. Еще никто в мире не вел бой на дистанциях свыше ста кабельтовых, и поэтому пока никому не известно, с каким грохотом взрываются несчастливчики типа «Худ», которым снаряд пробил недостаточно прочную горизонтальную броню и рванул в погребах. Уже потом толщина палубного бронирования вырастет до шести и даже восьми дюймов… На «Гангутах» над главным поясом палубная броня изначально составляла восемь дюймов, к оконечностям снижаясь до полутора.

И никаких трехдюймовых противоминных пушек. Противоминный калибр составляли двенадцать пятидюймовых пушек, сгруппированных в шесть универсальных двухорудийных башен, угол возвышения которых вполне достаточен для того, чтобы вести огонь по аэропланам и дирижаблям. А если учесть, что длина ствола этого орудия составляет шестьдесят калибров, то эта батарея будет вполне серьезным аргументом и в сороковых годах двадцатого века. Имелись бы соответствующие системы центральной наводки на морские и воздушные цели.

Но самое интересное, если не считать бронирование и артиллерию, лежало в низах, где всем заведовали механические чины, которые на русском флоте, еще не избавившемся от предрассудков парусной эпохи, считались как бы низшей кастой. Некоторые строевые командиры туда даже и не лазили. Ибо незачем – все равно они в этой механике не разбираются, а для того, чтобы содержать свое заведование в порядке, на корабле есть старший инженер-механик… Но Николай Оттович был не таков – и именно поэтому его «Новик» в свое время считался наилучшим кораблем в Порт-Артурской эскадре. А в низах его ждал сюрприз, да не один. Во-первых – котлы с чисто мазутным отоплением. Одним махом из команды минус двести человек кочегаров. Во-вторых – невиданные нигде в мире турбозубчатые агрегаты в качестве силовых машин (как поведал все тот же господин Синельников, они значительно превосходили по своим характеристикам прямоприводную паротурбинную силовую установку того же «Дредноута»). Ни тебе турбин крейсерского хода (по факту оказавшихся ненужными самим англичанам) ни турбин заднего хода – вместо них на линкоре имелся сюрприз за номером три. И этим сюрпризом (о котором господа Синельников и Бобров могли рассказать только на словах) оказались винты переменного шага, позволяющие выставлять лопасти в положение переднего хода, заднего хода, а также в случае отключения силовой установки ставить их во флюгерируемое положение. И если переключение турбин переднего-заднего хода в классической схеме занимает достаточно серьезное время, ибо нельзя так просто дать пар в холодную турбоустановку (а если делать это часто, то она быстро ломается), то лопасти гребного винта переменного шага перекладываются из одного крайнего положения в другое меньше чем за полминуты.

Адмирал фон Эссен как никто другой понимал, что в бою возможность перейти от движения вперед на полных оборотах к крутой циркуляции в режиме «враздрай» может означать разницу между жизнью и смертью. В результате недельного изучения всех особенностей своей будущей службы он заранее полюбил эти маневренные, хорошо вооруженные и забронированные корабли, даже не подозревая, что сюрпризы еще не закончились. И теперь Николай Оттович с нетерпением ждет момента, когда сможет вывести их на ходовые испытания и первые учебные боевые стрельбы. По факту настроения ему не портил даже черной тенью слоняющийся за ним по заводу господин Синявин, который после ознакомления с каждым новшеством заставлял подписывать бумагу о неразглашении. На заводе это правило действовало на всех, начиная с управляющего и заканчивая последним разнорабочим. Впрочем, большей части рабочего и технического персонала было позволительно проходить только на свое рабочее место и никуда более, поэтому адмирал Эссен, имея относительную свободу перемещения, находится еще в привилегированном положении.

24 марта 1907 года, 10:05. Гатчина, Штаб лейб-гвардии корпуса морской пехоты.

Командир корпуса, князь-консорт и генерал-майор Александр Владимирович Новиков.

К началу 1907 года сформированный по указу императрицы Ольги лейб-гвардейский корпус морской пехоты окончательно обрел пункт постоянной дислокации в Гатчине – достаточно близко от Санкт-Петербурга, но все же вдали от столичных соблазнов. При этом охрану Зимнего дворца несет Сводный Батальон корпуса, формируемый на ротационной основе из георгиевских кавалеров и отличников боевой и политической подготовки. Солдаты и офицеры в нем постоянно сменяются и назначение на двухнедельную службу в цитадели российской власти, в отличие от нарядов на кухню, считаются у солдат и офицеров настоящей наградой. Назначения в Сводный Батальон объявляются за месяц, и к этим командировкам готовятся как к ответственному экзамену, особенно в зимний период, когда супруга с сыном проживает в Зимнем дворце, а я мотаюсь на службу и обратно на литерном поезде с Балтийского вокзала. Полцарства за нормальное авто, а то, что пока получается у Луцкого, иначе как тарантасом и не назовешь.

Построенные из красного кирпича казармы и здание штаба, а также необходимые для тренировок гимнастические снаряды и полосы препятствий возвели напротив Гатчинского дворца, по другую сторону Балтийской железной дороги – на поле, где император Павел Петрович так любил устраивать дурацкие парады своих потешных войск. Тропы для пробежек по пересеченной местности уходят вглубь лесного массива, носящего название Заячий Ремиз[4]. Помимо прочего, эта территория используется для тактических занятий при отработке действий в лесисто-болотистой местности летом и в условиях Арктики зимой. Это еще одна причина, по которой мой корпус не мог быть дислоцирован в крупном городе. Пары месяцев летних лагерей совершенно недостаточно для того, чтобы перманентно поддерживать состояние полной боеготовности.

В нашем прошлом на месте ППД корпуса морской пехоты был устроен аэродром, но Ольга сочла, что авиаторам лучше будет устроиться на летном поле рядом со станцией Сиверская, что в двадцати верстах южнее Гатчины. Пусть там жужжат своими тарахтелками; а если ей захочется увидеть полеты, всегда можно позвонить по телефону и попросить организовать воздушное шоу. Впрочем, с мая по сентябрь моя супруга предпочитает проводить в Гатчинском дворце, где прошли самые счастливые годы ее небосоногого детства. И здесь среди лично преданных ей офицеров и солдат, называющих ее «матушкой», моя супруга чувствует себя в полной безопасности. И хоть наш сын еще совсем малой и едва выучился ходить, ему уже подобран «дядька» в звании унтер-офицера морской пехоты, а также компания погодков из числа детей женатых офицеров корпуса и унтеров-сверхсрочников. Мои дети не будут расти дикими зверьками, в полной изоляции от общества, как росла моя супруга и ее братья. Человек – существо стайное, и юные детеныши с самого начала жизни должны проводить свои дни в компании сверстников, за которыми присматривают опытные педагоги. Говоря об опытных педагогах, я имею в виду не британских бонн, и не барышень, закончивших бестужевские курсы, а отборных унтеров-морпехов, проверенных на работе с молодым пополнением. Ну и, естественно, едва мое продолжение подрастет, я начну подавать ему личный пример, говоря: «делай как я».

Также в состав корпуса по моему настоянию включили базирующуюся в Гатчине 23-ю артиллерийскую бригаду, которой в данный момент командует отличившийся на русско-японской войне полковник Константин Ломиковский. С той войны сей достойный муж (первый раз отличившийся в битве при Тюренчене) вынес два ранения, ордена Святого Георгия и Владимира четвертой степени с мечами, Золотое оружие за храбрость, а также ордена Святой Анны и Святого Станислава второй степени с мечами[5]. Собственно, иных офицеров в нашем элитном корпусе и не бывает. Например, Антон Иванович Деникин вырос до полковника и является в корпусе моим заместителем и начальником штаба, а подполковник Дроздовский, звание которому было присвоено авансом[6], командует у нас лейб-гвардейской морской гренадерской бригадой. Вот где служит элита элит, от одного имени которой слабеют ноги у недругов России на внутреннем и внешнем фронте. И именно «дроздов» в полном боевом снаряжении мы с Ольгой показываем разным иностранным гостям, когда нам нужно произвести на них определенное впечатление. Мол, если вы, господа, будете плохо себя вести, эти бравые парни совершат визит в столицу вашего государства и перевернут там все вверх дном. На шведов, например, это действует безотказно.