Павел Корнев - Лед. Кусочек юга

Павел Корнев

Лед. Кусочек юга

Увозя кусочек юга, возвращаюсь я домой,Юг засел, падлюка, глухо, то – осколок разрывной.

Пролог

Снег, кругом один только снег. Куда ни взгляни, всюду бескрайнее белое поле.

А над головой пасмурное небо цветом ему под стать.

Я лежал в сугробе и мог любоваться им, сколько вздумается.

Холодно не было. Нисколько.

То ли оттепель, то ли уже все равно…

Мысль эта прогнала оцепенение и заставила перевалиться на бок; я приподнялся на локте, хватанул ртом морозный воздух и хрипло закашлялся, выдыхая клубы белесого пара.

Пар – это хорошо. Живой!

Я сунул руку под мышку, и пальцы сразу наткнулись на корку заледеневшей ткани, мерзлой из-за пропитавшей ее крови. Дырка в бронежилете никуда не делась, но вот рана…

Вместо пулевого отверстия был лишь неровный бугорок шрама.

– Су-у-ука… – выдохнул я и зажмурился, прогоняя невольно накатившее ощущение дежавю.

Я ведь однажды уже лежал в сугробе! Долго лежал. И очнулся так же – разом, будто проснулся в собственной постели.

Интересно, сколько провалялся на этот раз?

Вот сколько, а?

Но впустую забивать себе голову этим вопросом я не стал. Вместо этого перевалился на четвереньки, дождался, пока утихнет головокружение, и поднялся на ноги.

Заснеженное поле оказалось вовсе не бескрайним – вдалеке виднелась темная полоска соснового леса. Просто с неба сыпался снег, он затягивал все кругом своей белой пеленой, искажал перспективу, не позволял оценить расстояния.

Стоп! Снег?!

Точно – снег! Я же очнулся в сугробе!

Получается, сейчас зима? Или это Север? Север с большой буквы – кусок чужого мира, где царит вечная стужа?

Я запрокинул лицо к небу, сделал глубокий вдох и ощутил, как незримыми потоками обволакивает со всех сторон магическая энергия. Излучение пронзало ледяными иглами и сводило своей неправильностью с ума, но оно же и спасло, заживив полученное в перестрелке с Крестом ранение.

– Регенерация, – произнес я, и слово это показалось неприятно-горьким на вкус.

Я сплюнул, слюна окрасила снег красным.

Внутреннее кровотечение? Да нет, ерунда. Давно бы загнулся.

Вспомнилась вспышка бласт-бомбы, детонация которой перекрутила и вывернула сверток наизнанку, забросив меня в Приграничье. Заломило виски, я невольно поежился и поводил плечами, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Но нет, ничего не болело.

Повезло. Так себе везение, и все же – повезло.

Интересно, повезло ли Кресту?

Ох ты черт! Я рывком расстегнул кобуру на поясе, выдернул из нее ПМ и попытался дослать патрон, но негнущиеся пальцы не сумели удержать затвор. Пришлось зажать оружие под мышкой и надавить.

Клац! – возвратная пружина сдвинула кожух затвора на место, попутно загнав патрон в патронник, и кусок холодного железа превратился в приведенное к бою оружие.

Да только кругом – никого.

Если Креста и выбросило вслед за мной в Приграничье, то не рядом, а куда-то в другое место. Впрочем, он мог лежать буквально в двух шагах, просто уже заметенный снегом. Как должен был лежать я…

Но не лежу ведь! Выжил!

В голос выругавшись, я шагнул из сугроба, ботинок сразу проломил наст и нога по колено погрузилась в рыхлый снег.

Гадство! Я так отсюда год выбираться буду!

Еще и одет не по погоде! Холодно!

Но деваться было некуда, я сунул «макаров» обратно в кобуру и двинулся через поле к далекому лесу. Снег немедленно набился в ботинки, ступни занемели и окончательно потеряли всякую чувствительность. Да и пальцы отогреть дыханием никак не получалось; они шевелились, но и только.

Впрочем – ерунда. Мне ли бояться обморожений?

Я вновь сплюнул под ноги, и на этот раз крови в слюне уже не оказалось.

Это обстоятельство придало уверенности в собственных силах, но ненадолго: мело все сильнее, ветер беспрестанно менял направление, кружил вокруг, толкал в спину и тотчас бил в грудь. Снежная крупа секла лицо наждачной бумагой.

Проклиная все на свете, я упрямо рвался к лесу. Проламывал наст, падал, поднимался и вновь шел дальше. Одежда заледенела, дыхание сбилось, но холод лишь покусывал, не в силах погасить горевшее внутри меня пламя.

А потом я перебрался через очередной сугроб и вывалился на пересекавшую поле дорогу. Снег на ней доходил лишь до середины щиколотки, идти сразу стало легче.

Но идти – куда? В какую сторону? Вьюга затянула все кругом белой завесой; десяток-другой метров – и уже ни черта не разобрать!

Я не стал уподобляться буриданову ослу, спрятал кисти под мышками, ссутулился и повернул направо. Наугад.

И тотчас в спину повеяло стужей столь жуткой, что студеный ветер в сравнении с ней показался жаром растопленной печи!

На миг мощный всплеск магической энергии буквально приморозил к земле, а когда я сбросил оцепенение, выдернул из кобуры пистолет и обернулся, снеговик с горевшими синим огнем глазами уже полностью сформировался и выбрался из сугроба на дорогу. Обычная пуля ничем повредить исчадию Стужи не могла, и все же я утопил спуск. Просто машинально.

Грохнул выстрел, сверкнула в сумраке вьюги дульная вспышка, и голем развалился на куски, будто самая обычная вылепленная из снега скульптура.

В исчадии Стужи оказалось слишком мало магической энергии, но из сугробов выбирались все новые и новые безликие фигуры. Я прицелился в ближайшую и выстрелил. Выросший из взломанного наста лишь по пояс снеговик враз рассыпался, потеряв приданную ему магией форму.

Ну, держитесь!

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Снежные големы рассыпались один за другим, и все шло просто отлично, пока не опустел магазин. Сдвинуть замерзшими пальцами защелку и поменять его на запасной удалось далеко не сразу; за это время исчадия Стужи успели выбраться на дорогу и двинулись ко мне с разных сторон.

Сняв затвор с задержки, я застрелил двух снеговиков и попятился от остальных. Жуткие создания с когтями черного льда ринулись в атаку, пришлось стрелять прямо на ходу. В пистолете еще оставались два патрона, когда последняя тварь осыпалась на дорогу бесформенной кучей снега, и тогда с негромким хлопком из ниоткуда возник снежный лорд – сгусток мрака, злобы и грязного льда!

Переполнявшая порождение Стужи сила искажала и рвала окружающее пространство в клочья, ментальное давление невыносимой тяжестью придавило к земле, не давая пошевелиться. Накатил лютый холод, попытался проморозить и превратить меня в ледяную статую, но не сумел и отхлынул назад.

Я дважды выстрелил; пули выбили из лорда мелкие осколки и лишь разозлили тварь. Она ринулась на меня, тогда я кинул разряженный ПМ и отчаянно-резким движением выбросил перед собой пустую руку.

Темно-синий клинок с затейливым зеленым узором пробил ледяной доспех и рассек клубившийся внутри страшной фигуры мрак. Каменная рукоять опалила ладонь лютым холодом, вверх по руке пополз иней. Серебристая корка уже добралась до локтя, когда лорд дрогнул и осыпался на дорогу кучей грязного ледяного крошева. Мрак развеялся без следа.

Злоба? Не стало и ее.

Все поглотил нож.

Я какое-то время рассматривал заледеневшую руку, затем усилием воли заставил пальцы разжаться и отпустить рукоять. Нож выпал и разлетелся по ветру ворохом колючих снежинок.

Но не исчез, вовсе нет.

Я чувствовал клинок, словно он до сих пор был зажат у меня в руке.

Я чувствовал клинок и его злобу.

За окном падал снег. Точнее – летел.

Резкие порывы срывали его с крыши дома и уносили за пределы освещенного пространства, куда-то в белую мглу. К вечеру ветер заметно усилился, поземка над землей так и неслась, и высокие заборы ей нисколько не мешали.

В такую погоду хорошо сидеть дома, топить камин, пить…

Я посмотрел на стакан в руке и усмехнулся.

Да хотя бы и коньяк! Главное на улицу носу не казать. Ни к чему это.

От неуютных мыслей накатил озноб.

Неприятные дела тем и неприятны, что, сколько их ни откладывай, все равно к стенке припрут.

«Пацан сказал, пацан сделал» – в Форте по-другому никак. И даже если сам не вызвался, а попросили, ничего это не меняет. Придется делать.

Я отпил коньяка и в голос выругался.

За спиной хлопнула дверь, повеяло холодом.

– Чего, Лед, бурчишь опять? – спросил Шурик Ермолов, кинув полушубок в одно из кресел, уселся в соседнее и принялся разуваться.

Высоченный и крепкий, за последнее время мой старый знакомец изрядно раздобрел, но, несмотря на солидный животик, до ботинок дотягивался без всякого труда.

– Дурацкая затея, – просто ответил я.

Ермолов только рассмеялся и обвел рукой просторную комнату.

– Думаешь, это все из воздуха взялось, да? Дом, должность, все такое прочее? Хочешь жить – умей крутиться!

– Задрал, – поморщился я, в глубине души признавая, что приятель прав целиком и полностью.