Иар Эльтеррус - Фиолетовый меч

Дмитрий Морозов, Иар Эльтеррус

Фиолетовый меч

Пролог

Он ждал. Время шло медленно и неторопливо, века стекали по его граням, как песчинки по лезвию… Но он ждал.

Когда-то в его честь строились храмы, но блестящая игрушка, под названием «слава», его не занимала, и храмы давно обратились в пыль. Люди проходили мимо, не замечая ничего необычного, боясь даже приоткрыть глаза. Они просто не хотели видеть! Иногда шустрые мальчишки брали его в руки – ведь он любил движение. Дети сшибали лопухи у забора, пребывая в полной уверенности, что держат в руках палку, представляли себя воинами с настоящими мечами и даже не подозревали, что в руках у них нечто во сто крат более значительное… А он лишь усмехался где-то внутри себя, выслушивая горячие детские фантазии, и следил, чтобы зазевавшийся ребенок не повредил руку соседу или ветхий забор… Кристально-острые грани с легкостью могли резать не только плоть, но и дерево, камень и даже металл – но это давно не приносило удовольствия. Зачем крушить и жечь, если нет достойного противника? Только когда он найдет избранного, проснется тот, кто способен выдержать удар и ответить своим…

Он ждал. Время струилось неторопливо, словно сытая змея, выбирающая себе местечко среди камней для полуденного отдыха. Свет, обмануть который не дано никому, играл в его гранях, рождая искры радуг вокруг. Но равнодушная человеческая река текла мимо, не способная восхититься неземными красками, и пепел веков с тихим шелестом осыпался под лаской света, наполняя могуществом древний кристалл.

Однако любое ожидание когда-нибудь заканчивается. Закончилось и его – в недоступных человеку пространствах Дух объединился с готовящейся к воплощению душой. А затем в роддоме не слишком большого города, где-то на бескрайних просторах России, раздался крик новорожденного. Меч довольно усмехнулся про себя и переместился в этот город, привычно притворившись ржавым прутом, на который никто не обратит внимания. Ждать оставалось совсем недолго, только пока будущий Хранитель повзрослеет. Что значат эти несчастные двадцать лет по сравнению с прошедшими тысячелетиями? Да ничего! Он дождется.

Глава 1

Отвратительное настроение заставляло сдавленно рычать от ярости, да еще и голова трещала после вчерашнего, словно там на барабанах играли. Надо же было так нажраться! А денег на опохмелку нет ни копейки, все вечером оприходовали. С кем хоть пил-то? Этого вспомнить Фрол не смог и злобно выматерился. Еще и этот паскудный аптекарь! Лепетал чего-то про то, что спирта нет, пока разъяренный громила разносил витрину аптеки и требовал выпивки. А что? Сразу бы дал, что просили, ничего б не было. Заслужил, падла!

Фрол уныло плелся по улице, раздумывая, где взять на бутылку, когда навстречу попались двое знакомых. Как их зовут-то? Вспомнить он не смог и угрюмо буркнул что-то в ответ на приветствие.

– Бедняга, чо-то плох ты седня… – покачал головой один из приятелей, протягивая Фролу открытую бутылку. – Бушь?

– А то! – обрадовался Фрол и припал к ней, как умирающий от жажды – к воде.

Парни внимательно наблюдали, как водка исчезает в глотке громилы.

– Слышь, братан, хошь бабулек зашибить? – спросил второй.

– А чего делать надо?

– Да ничо такого. Так, прижать одного фраерка. По штуке зеленых на брата, коли он хвост подожмет и все подпишет. Ты как?

Фрол аккуратно допил содержимое бутылки, встряхнул, проверяя, не осталось ли чего на дне, заел заботливо протянутым сырком, а затем ответил севшим от облегчения голосом:

– Чо за базар! Я всегда! Как тот пионер! Клиент где?

«Клиента» – старика, случайно оказавшегося в кругу интересов местных бандитов – то ли квартиру не согласился продать за гроши, то ли еще чего за душой осталось, – пришлось ждать в почти заброшенном дворе, причем довольно долго. Живот у Фрола подвело до тошноты. Дружки насмешливо ухмылялись, и парень начал звереть. Вместо быстрого и легкого дйльца предстояло томительное ожидание с непредсказуемым результатом. Отдых в кабаке откладывался, и неизвестно насколько! Громила продолжал накручивать себя, и вскоре подельники стали с опаской на него поглядывать, отодвигаясь подальше, – знали, на что этот «бык» способен в гневе. Когда же наконец позади послышалось облегченное «Вот он!», Фрол ждать не стал. Атакующим танком вылетев из-за полуразвалившегося сарая, он схватил «клиента» за грудки и принялся немилосердно трясти, срывая накопившуюся злобу и не обращая никакого внимания на невысокого, щуплого паренька, который, видя происходящее, мертвенно побледнел, но все равно двинулся к громиле на подгибающихся ногах…

Стоило мозгляку подойти, как Фрол, на мгновение отпустив старика, резким движением повернулся на пятках и нанес доброхоту такой удар, что бедняга отлетел к стенке сарая, приложившись спиной к рассыпанным кирпичам, – и затих.

– Ты что, не мог подождать, пока «клиент» один останется? На кой ляд нам свидетель?

– На хрен ждать! И так до хрена времени потеряли. Держите своего мазурика – щас он вам все подпишет! Верно, дядя?

Фрол поднес пудовый кулак к носу старика, но тот, вместо согласного кивка, вдруг нелепо дернул головой и посинел.

– Ты что сделал, придурок?! – чуть не подпрыгнул один из подельников. – У деда ж, похоже, инфаркт с перепугу! Он же теперь ни на что не годен!

Громила взвыл. Снова остался без кабака из-за какого-то поганого старикашки!

– Ты все подпишешь! – он схватил руку «клиента» и положил на заранее приготовленный договор. – Пиши! Или убью!

Старик судорожно вздохнул – рука корявым росчерком вывела что-то на бумаге – и закатил глаза.

– Ну что? – Фрол жадно облизнул губы. – Гуляем?

– Если бы… Крепкий дедок попался. Сталинская школа. Гляди!

Через весь лист документа, под завязку напичканного юридическими терминами, шла косая надпись: «Хрен вам!»

Фрол, дико матерясь, принялся остервенело пинать уже остывающее тело.

– Да оставь ты жмура, придурок! – рявкнул кто-то из подельников. – За собой лучше подчисти.

Он кивнул на вступившегося за старика парнишку. Тот очнулся и что-то мычал, пытаясь встать, но ноги только слабо подергивались – явно был поврежден позвоночник.

– Не, на мокруху я не подписывался… – заканючил Фрол, мигом уловив новую возможность получить хоть какие-то деньги. – Если боитесь, сами и кончайте, а я на поезд сел – только меня и видали.

– Ладно. Получишь свою штуку. Только не тяни, мало ли кто тут может объявиться.

Громила довольно оскалился, сунул было руку в штаны за ножом, но передумал. Новая финка, недавно только купил – и портить ее об такого заморыша?! Фрол пошарил глазами по строительному мусору и подхватил какую-то плоскую ржавую железку примерно метровой длины.

– Чо, спинка болит? – ласково спросил он, подойдя к пареньку, смотрящему на него с ужасом. – Ничо, щас полечим… Укрепим…

Рывком посадив у стены слабо стонущего мозгляка и наклонив ему голову, Фрол воткнул железку в спину несчастного – вдоль позвоночника. Послышался противный хруст, но железка пошла легко, даже слишком легко для ржавой палки – однако громила не успел удивиться. Глаза его внезапно остекленели, и он неверными шагами направился в сторону подельников.

– Ну ты и зверь!.. – восторженно протянул один из них. – А просто горло перерезать нельзя было?

Подойдя, Фрол сильно ударил его в висок. Бандит отдал богу душу, не успев понять, что происходит.

– Только без крови… я помню… – Толстые руки громилы схватили за голову второго отчаянно заверещавшего «коллегу». Рывок, хруст – и еще одно тело повалилось на траву.

Немного постояв, покачиваясь, Фрол пробормотал:

– Да-да, без крови…

С этими словами он отрезал веревку от висевших неподалеку самодельных качелей, наскоро соорудил петлю, закрепил ее на своей шее и, поднявшись на крышу сарайчика и привязав второй конец к трубе, бросился вниз. Несколько раз дернулся, засучил ногами – и во дворике воцарилась тишина.

Жизнь Олега можно было назвать жизнью только с очень большой натяжкой. Скорее бессмысленным, беспросветным существованием. Когда наступили лихие девяностые, родители парня, как и многие другие, не нашли себя в новом мире. Заводы и фабрики закрывались, рабочие места исчезали быстрее льда на июньском солнце, а государство на своих граждан плевать хотело: там, наверху, делили общий пирог, внезапно оказавшийся бесхозным, судорожно вырывая друг у друга куски побольше. Многие тогда оказались на мели.

Пытаясь хоть как-то прожить, родители Олега несколько раз перепродавали квартиру, и в итоге оказались в старенькой коммуналке – в двух комнатушках, разделенных дощатой перегородкой. Отец прыгал с работы на работу, пытаясь прокормить семью, пока вдруг не заболел и с некоторым смущением не отошел в мир иной. Парень навсегда запомнил застывшую виноватую улыбку на его мертвых губах: «Вы уж простите… больше ничем не помогу…»