Георгий Смородинский - Стальные Волки Крейда Страница 10

Нагрудник, найденный магистром Диартеном в развалинах Юмии.

Какая-то насмешка судьбы, управляющий локацией искин, видимо, сжалился надо мной и в соответствии с моим классом решил подкинуть мне нехилый презент, только вот забыл, в каком я играю билде и что мне этот нагрудник нужен так же, как зайцу стоп-сигнал. Ну что ж, пока этот доспех вместе с остальными предметами отправится в кланхран. А на двухсотом – отдам его Риису, парень имеет на него все права. И пусть многие игроки наверху, услышав о таком поступке, просто покрутили бы у виска пальцем – плевать. Если бы я не одевал своих людей так, как считаю нужным, то вот именно сегодня, на рейдовом боссе, нам бы банально не хватило урона. И вообще, не страдаю я ненужным хомячеством – если есть предмет, он должен приносить пользу. Так что, если маг доживет до двухсотого уровня, будет ему неплохая легендарка.

А это, как я понимаю, как раз то самое испытание жадности – вокруг волнистого лезвия криса, оружия магистра Диартена, клубилось черное облако тьмы. Навершие исполнено в форме раскрывшегося цветка, а рукоять, сделанная из прочной шершавой кожи, удобно сидела в моей руке. Казалось, легендарный крис осторожно изучал своего нового владельца – руку покалывало чем-то похожим на слабые разряды электрического тока.

Коготь Гантериона.

Кинжал; одноручное.

Прочность 1788/2500.

Легендарный.

Требует 220-й уровень.

Урон: 320–380.

+350 к интеллекту.

+200 к духу.

+100 % к силе заклинаний магии Тьмы.

Призванные и поднятые Вами существа имеют 20 %-ное увеличение наносимого физического и магического урона. Их здоровье, все защиты и броня увеличены на 15 %.

Вес: 1 кг.

Вырезан неизвестным мастером из когтя Великого Костяного Дракона.

«На нем урона – как на необычном двуручном мече двести двадцатого уровня», – со вздохом подумал я, убирая кинжал в инвентарь. Нет, у меня и мысли не возникло оставить это оружие себе. И плевать, что наверху за него можно получить неплохие дивиденды, – тут, увы, не реал, – в ситуации, когда за каждым твоим шагом наблюдает богиня справедливости, подобных поступков совершать не стоит. Да и не будь ее, я все равно бы отдал этот кинжал дочери погибшего магистра, как-то с детства не приучили меня родители брать себе чужие вещи. Такой вот расклад…

Рецепты все на вырост, два редких – для портного, на никому не нужные штаны и двухсотую мантию. Может быть, Хадежа будет шить на продажу? Это если мы где-нибудь раздобудем жилы молодого виверна – один из необходимых для этого ингредиентов. Отличный рецепт на двухсотый латный шлем и главная сегодняшняя удача – легендарный свиток эликсира возможностей, который позволит алхимику разом изучить все рецепты приготовления этих эликсиров вплоть до пятисотого уровня профессии.

– На этот шлем нужен мифрил, – пробасил Аритор, проводив глазами охреневшего от счастья Рииса, – но мы же доберемся когда-нибудь до Гильтора? В Айримских горах, говорят, его много.

– Будет тебе мифрил. Не найдем, так купим, – махнул рукой я. – Реена, держи, – я передал подошедшей жрице одно из выпавших легендарных зелий великого исцеления. Это, как ты понимаешь, на крайний случай.

Все остальное: необычные свитки, рецепты, реагенты и прочую выпавшую хрень я просто скинул в инвентарь Айму. Мне самому разбираться с этим лень, а он парень ответственный, вот пусть и распределяет все это сам.

Осталось последнее: небольшая треугольная пирамидка – квестовый предмет, в котором, скорее всего, кроется отгадка последних слов покончившего с собой магистра. Зная некоторые свои особенности и представляя, что последует после того, как я возьму ее в руки, я опустился рядом с трупом некроманта на пол, обреченно вздохнул и сжал пирамидку в кулаке…

«Великая Тьма!» – Магистр Диартен, переводя дыхание, оперся о липкий ствол стоящей у тропинки сосны и обернулся в сторону поднимающегося над лесом дыма. Там, позади, легионеры генерала Корга давили последние очаги сопротивления обреченной, но так и не сдавшейся врагу Суоны. Некромант тяжело вздохнул, вытер расшитым платком испачканную смолой руку и, аккуратно ступая меж торчащих из земли корней, продолжил свой путь на запад. Диартен старался не думать об участи, которая ожидает жителей захваченного города. Все равно все, рано или поздно, попадут в Серые пределы, он и так сделал для многих из них невозможное – подарил шанс на посмертие с возможным последующим перерождением. Скованный Великим Арканом Нергхал просто сожрал бы души половины жителей города, отправив их в вечное Ничто. Диартен коснулся рукой лежащего в кармане камня души и ощутил, как бьется внутри камня Великая Сущность. «Что, не нравится? – на ходу усмехнулся некромант. – Ничего, скоро мы будем там, где твой хозяин тебя не отыщет!»

Магистру было страшно, он понимал, что ступил на тропу, ведущую в один конец. Нет, он не боялся смерти, – как можно бояться того, мастером чего ты являешься? Но провести в мучениях вечность, сдерживая рвущегося на свободу Пожирателя Душ, – такого не пожелаешь даже заклятому врагу. Магистр знал, на что идет, и не жалел ни о чем – сущность Лорда Тьмы когда-нибудь завладеет его телом и сознанием, но к тому времени ритуал будет завершен, и Древняя Тварь уже не сможет вырваться на свободу. Да и он сам просто так не сдастся, не зря ведь он всю свою жизнь посвятил изучению магии Тьмы.

Тьма едина, хотя и имеет бесконечное количество оттенков. А вот предшествующая ей в большинстве случаев Смерть может быть разной. Кильфата – богиня смерти и его госпожа – не одобряла методов выродка Вилла, подвергавшего своих жертв мучениям перед кончиной, после чего в Серые пределы попадали лишь обломки душ, не способные долгое время уйти на повторное перерождение. Самим своим существованием ублюдок нарушал Всемирное Равновесие, поэтому на него и на его последователей велась ни на миг не прекращающаяся охота.

Когда Мастер Смерти, магистр темной магии и некромантии Диартен отправился в очередной поход на юг, он и не предполагал, что Эрисхат, мудрый и справедливый правитель Крейда, пойдет на сделку с Дважды проклятым богом, пришествие в Крейд которого организовал его, Диартена, ученик. Магистр и раньше замечал за Бельветом непомерную жажду власти, но никогда не думал, что ради нее тот предаст их госпожу и накинет на голову серый капюшон отрекшегося. Когда некромант вернулся в Крейд, было уже поздно. Выжить ему удалось только благодаря старому слуге, который, почувствовав неладное, вывез его дочь в их имение под Хантарой и оставил магистру записку с предупреждением.

Тропа вела круто в гору, и подошвы сапог магистра скользили на влажной из-за прошедшего недавно дождя глине. «Сколько еще идти?» – маг вытер лоб черным, не просохшим после дождя рукавом и, поднявшись на возвышенность, остановился. Погони он не боялся – уничтоженный им патрульный десяток легионеров из выставленных легатом для отлова бегущих из Суоны жителей обеспечил магистра дополнительным запасом сил, которые таяли сейчас с каждой секундой. Голова раскалывалась от постепенно нарастающего в ней зловещего шепота. Он дойдет, он обязательно дойдет, – магистру казалось, что вся его жизнь, с ее изысканиями и достижениями, была прожита только ради вот этого пути, длиной в какие-то пятьдесят миль. И он не перечеркнет ее. Не остановится. Жаль только, что его дочь, единственный на этом свете человек, которого он действительно любил, ничего не узнает об участи своего отца. «Сколько осталось? Плевать! Все равно дойду!» – Диартен посмотрел на сменившие смешанный лес могучие сосны и продолжил этот нелегкий путь к пещере Огоньков.

Предупрежден – значит вооружен. Магистр бежал из Крейда, оставив в своем доме шесть трупов явившихся по его душу отрекшихся. В Хантаре провел бессонную ночь в беседе с сатрапом Гормом и через три дня выступил во главе небольшого отряда навстречу миссии заявившихся в сатрапство служителей Дважды проклятого бога. Магистр считал, что в бедах, обрушившихся на княжество, есть немалая доля его вины, поэтому после уничтожения миссии отрекшихся, оставив на попечение Горма дочь, сразу отправился в Суону.

Хозяин города сатрап Охтон к моменту его прибытия уже попал под влияние ублюдочного бога, но управляющее заклинание на Охтона было наложено в спешке, поэтому Диартену без особых усилий удалось это колдовство снять. Потом пришла ночь, названная Ночью Костров, когда на главной площади города сжигали продавшихся Виллу ублюдков, а через десять дней после этой памятной ночи под стены Суоны пришел Первый легион генерала Корга.

Взошло яркое солнце, и все утро Диартен, спотыкаясь, шел к своей цели, бормоча отвращающие заклинания голосом, упавшим до хриплого шепота. Помогало это слабо – картины, сменяющиеся в его голове, были одна ужаснее другой. Но постепенно его стало окутывать безразличие. В сущности, он перестал что-либо чувствовать, перестал волноваться. Он уже не ощущал физической боли, рвущей тело на части. Все его органы словно дремали. Однако закаленная годами воля толкала его еле живое тело вперед. «Еще немного, – как молитву повторял про себя магистр, – река в пещере делает петлю, и текущая по кругу вода ослабит давление Древней Твари на разум. Нужно просто дойти».