Павел Мамонтов - Разведчик Страница 11

– Лике Александровне передать, что вы вернулись?

– Нет. Не надо, пусть спокойно готовится, – ответил я.

Официант кивнул и ушёл.

А в зале уже свободных мест почти не было. Хотя не у каждого были деньги и время, чтобы посещать «Спираль». Ведь одиннадцать часов – это уже глубокая ночь, заводские рабочие уже спят, но концерты обычно проходят именно в это время, чтобы снизить нагрузку на ТЭЦ и ЛЭП.

Раз в месяц Администрация расщедривается, и здесь, в клубе или прямо на площади в Центре, проводят настоящий концерт. Рок-оперу «Дорога без возврата» по мотивам книги Анджея Сапковского из цикла «Сага о Ведьмаке». И народу, чтобы послушать, собирается тьма-тьмущая. И моя сестра поёт в этой опере одну из главных партий.

Понятно, оперу организовали не сразу, а лет через двенадцать после Прорыва. Восстанавливать всё пришлось по обрывкам текстов и нот, попавших с Внешней Земли. Сначала вообще всё делала кучка энтузиастов, но потом пришла помощь из Администрации (народу, в конце концов, тоже ведь нужны зрелища), и дело пошло на лад.

В промежутках между серьёзными концертами, два-три раза в неделю, устраивают небольшие выступления, вот как сегодня.

Официант принёс заказ. Мясо, картофель и хлеб быстро проследовали в желудок. Можно перейти к продолжению вечерней программы.

А зал практически полностью заполнился, отовсюду доносился гул голосов.

– Простите, здесь свободно? – раздался рядом женский голос.

Я обернулся, возле меня стояла девушка лет пятнадцати в белой рубашке и серой юбчонке, русоволосая, с аккуратными косичками и голубыми глазами. Ух ты, на руке браслет профсоюза магов! Я немного сконцентрировал взгляд. Да, девочка непростая – начинающая волшебница, но невежливо разглядывать людей в упор.

– Да, конечно, – ответил я, – садитесь.

И указал на стул рядом с собой.

– Спасибо.

Девочка села, положила небольшой рюкзачок себе на колени.

– Любите «Дорогу»? – спросил я.

– Да, обожаю! – пылко ответила она. – И «Ведьмака». И Сапковского, разве он не гений?

– Он очень хороший писатель, – дипломатично согласился я.

Но сам думал несколько иначе. Нет, я люблю фэнтези. А что ещё читать у нас? Постап лично у меня вызывает гомерический хохот. Классика – она ещё в школе поднадоела. Остаётся фэнтези. И Сапковского я ценю именно как писателя, создателя. Но, ё-моё, что за герои, что за метания, все эти рассуждения о праве человека на жизнь. Главный герой – Геральт, охотник на нечисть. Его любимая женщина просит убить говорящего дракона, чтобы продать его шкуру и получить возможность иметь детей. Да любой нормальный мужик в такой ситуации должен задать один вопрос: «Дракона убить как – быстро или чтобы чуть-чуть помучился?» А Ведьмак кобенится!

А люди и остальные существа: эльфы, гномы, дриады и прочее. Я не понимаю, как можно сравнивать людей и другие существа и выбирать между ними. Спокойно смотреть, как людей убивают чужие, и считать, что это правильно? Да какой бы ни был человек, хоть ублюдок, хоть выродок, – но он свой, он человек. Если надо, я ему сам башку прострелю, язык вырву, но я – человек другому человеку!

Остальные существа: эльфы, дриады, которых выгнали со своей земли плохие люди. Вот у всех есть право на жизнь, кроме людей. Да только, чем дриады лучше людей. Им плевать на всех, им плевать, в первую очередь, на людей. Они сгноили и перебили бы весь род человеческий, будь у них такая возможность! Так чего стенать, если люди просто оказались сильнее? А этот Геральт печется обо всех подряд и удивляется, чего же это люди его за своего не принимают.

Тут я сообразил, что абсент всё-таки на меня подействовал и что девочка рядом очень внимательно на меня смотрит. Я, ещё не остыв от рассуждений, подогретых абсентом, повернулся чересчур резко, глянул на неё, а вдобавок не удержал эмоции, собрал все чувства в кулак и вспышкой бросил в девушку.

Та отшатнулась на спинку стула, потеряла равновесие и упала бы, если б я не схватил её за руку.

– Извините, – пробормотал я.

– Ничего страшного. Это я должна извиняться, – ответила она и снова с интересом на меня взглянула.

– Забудем о грустном. Кстати, я так и не спросил, как вас зовут.

– Аглая.

– Виктор. Будем знакомы. Вам заказать что-нибудь?

– Не стоит, уже начинается.

Свет в зале стал гаснуть, раздались клавишные аккорды. Аглая повернулась к сцене и замерла. Я тоже начал слушать. Заиграла гитара, потом барабаны, полилась прекрасная музыка. На небольшую сцену с разных сторон вышли двое: мужчина и женщина. Он – высокий, длинноволосый, длиннолицый, в серебряной кольчуге и с длиннющим мечом – Ведьмак Геральт. Глаза Аглаи загорелись, не иначе, влюбилась девчонка. Я же Гошку Лопухина терпеть не могу, тоже мне, кумир молодёжи хренов! Пусть сначала научится меч вращать, чтобы тело в разные стороны не моталось. А она – красавица с внешностью, благодаря которой её в одинаковой мере можно принять за восточную принцессу и за европейскую графиню. Благородное лицо с идеальными, точёными чертами, поражало красотой и говорило о твёрдом характере. Это Лика в роли Йеннифэр, облаченная в вычурное платье до пола. Её длинные черные волосы густой волной спускались до пояса. Наверное, такие люди когда-то рождались на Внешней Земле в браках персидской знати с римскими аристократами.

Со сцены полилось пение. Первой вступила Лика, она запела высоким пронзительным голосом, печально растягивая слова.

Йеннифэр[6]

В серых буднях проходит ещё один год,Безразличие, холод, интриг хоровод,Чтобы выжить, точнее, чтоб существовать,Чтобы завтра завязнуть в болоте опять.

Гоша-Геральт слегка с хрипотцой.

Геральт

Заливает души пустоту сладкий яд,Королева зимы не жена и не мать,Отправляешься в путь, забирая с собойРаскалённое сердце жертвы другой.

Йеннифэр

Презирая законы, купаясь в вине,Разрывая одежды, летая во сне.

Геральт

Отдавая себя зову плоти одной,Неизбывной тоски, разрывая покой.Несмотря ни на что остаёшься собой, как и прежде.Небесной красоты земное воплощенье,Неуловимый призрак, исчезающий в ночи,Отдавшие тебе своей души горенье,Как мотыльки для пламени свечи.

Минуту назад на маленькой сцене стояли два актёра в причудливых костюмах, совсем неуместных в этой бывшей студенческой аудитории, где люди ели и пили. Сейчас же это были герои из другого Мира. Такие разные и такие непонятные, но такие яркие и запоминающиеся. И эти герои рассказывали историю своей любви. А зрители слушали их, затаив дыхание.

Йеннифэр

Растает в сердце лёдУ Снежной королевы,Цветного сна полётУкажет свет неверный,Разрушится стенаМоей души прекрасной,И ветер из окнаОткроет двери в сказку мне.

Геральт

Счет оплачен: бездетность за власть и красу.Жизнь проходит, а после прыжок в пустотуНедоступное счастье в горячих сердцахРасплывается в бывшей горбуньи глазах.Отвернись и забудь, победи в себе страх.Ничего нет страшней чародейки в слезах.

Йеннифэр

От судьбы не уйти, от себя не сбежать.За меня все решили учитель и мать.Отказаться от песен друзей и подруг,Излечить навсегда мой страшный недуг.

Я не знала любви и не знала тепла,Безразличием льда наполняла сердца.Наяву вижу то, что нельзя предсказать.Лёд хрустальный в осколках назад не собрать.Неприкаянным принцем из детской мечтыНа дороге случайно мне встретился тыБелым волком на лике серой Луны.

Геральт

А судьба над тобой посмеялась опять,Подарила любовь, чтобы снова отнять,Но не в силах никто эту цепь разорвать.

Бессмысленно пытаться жить как прежде,Теряя понапрасну жизни дни.Мгновение любви за годы без надежды,Ведьмачье молчаливое: «Прости».

Йеннифэр

Растает в сердце лёдУ Снежной королевы,Цветного сна полётУкажет свет неверный,Разрушится стенаМоей души прекрасной,И ветер из окнаОткроет двери в сказку мне.

Затих последний аккорд. Зрители зааплодировали. Лика и Гоша взялись за руки и поклонились. Аглая поднялась со стула, хлопая в ладоши, закричала:

– Браво!

А глаза мокрые. Ох, бедная девушка, наверное, мнит себя юной Цири[7] и жаждет подвигов. Тем временем актриса спустилась со сцены в зал. Она плавно шла, ловя на себе восхищённые взгляды. Тихо шуршало платье, несильно раскачивались длинные волосы.

– Вернулся, братик, – еле слышно сказала она, подойдя ко мне. – Почему не предупредил?

Крошечные, острые, бесцветные коготки прошлись по моей короткой шевелюре, скользнули по лицу.