Терентий Гравин - Азарт Страница 12

Как же! Поймёшь такое, особенно если весь этот нонсенс относится к собственному телу. Я опять размечтался огреть этого докторишку-садиста хуком с левой, а потом ещё и ногами добавить по жизненно важным органам. Да. И в челюсть тоже.

Однако выбора у меня не было. Я пытался шевелить челюстью, доказывая доку свое неполное понимание ситуации и требуя добавочных сведений, разъяснений и подробностей.

Тот и не возражал:

– Конечно, общую картину своего состояния ты рассмотреть не сможешь, а мне как профессионалу вряд ли доверяешь безоговорочно.

Ну, это он зря. Хоть и хотелось избить этого старикана, но его значимость как психиатра я понимал прекрасно. Один из лучших в нашей стране, если не самый… Скольких людей, в самом деле, на ноги поставил, скольким вернул радость жизни – не счесть. По авторитетному мнению корифеев науки Синицыну давно следовало и академика присвоить, и прочее. Да только он не падок на титулы и звания: работа и деньги… Уже повторяться начинаю…

В моём положении было абсурдом не верить Аристарху Александровичу или пытаться противиться его предписаниям. Он, конечно, не понимает, в какую пропасть сумасшествия загнал меня своими экспериментами, но, кажется, он либо имеет далекоидущие планы в отношении моей психоматрицы, либо уже начал претворять свои задумки в жизнь. Да и эти его слова по поводу комы – неспроста прозвучали. Ох, неспроста! Оставалось только дослушать до конца.

Что я и сделал в меру своих ущербных возможностей. И услышал крайне неприятный для себя сценарий:

– Тебе надо так постараться с перенапряжением разума, чтобы ты впал в кому. В этом долбаный сантехник из Швейцарии прав – увеличение нагрузок приводит к полному коллапсу сознания. Просто ему пока про опухоль знать не следует. Да и не поймёт он грядущего для тебя риска… Поверь мне, это лишь я чётко осознаю. И знаешь почему? Сам наблюдал четыре случая развития аналогичной опухоли, во всех случаях приведших к смерти пациента. И три раза – мы людей вполне удачно ставили на ноги после психических расстройств. А они – умирали… Пусть и не по нашей вине, но факт остаётся фактом. И по миру таких случаев сотни. Да! Ещё учти: самый скорейший срок твоей полной реабилитации – два месяца. Но это не гарантирует, что после этого ты стопроцентно сможешь управлять своим телом. Вполне возможно, что останется хромота, скрюченные пальцы, нервный тик… А вот те, кто пролежал годик в коме, – выжили. И сейчас до сих пор переводят кислород в углекислый газ.

Док снова сделал паузу, вздохнул и продолжил:

– Я настаиваю на том, чтобы погрузить тебя в состояние комы. Вчера ты работал в этом плане замечательно. Особенно в середине увеличившихся нагрузок. Да так замечательно, что в какой-то момент я испугался: ты вернулся в полное сознание и вернул контроль над собственным телом. Вот тогда я бы тебе уже ничем не смог помочь… И год ты бы прожил… примерно… Не знаю, что ты там чувствуешь, что творишь и как действуешь, но надо сделать всё, чтобы ты «где-то там» на год и остался. Сегодня же ты стал хитрить, делать всё мыслимое и немыслимое, лишь бы лишний раз не перенапрягаться. В этом случае ты разработаешь моторику, вернёшь управление телом – и аут. Снова впасть в состояние комы сложнее, а повторной аварии ты не переживешь…

Тут уже я не выдержал, в порыве эмоций пытаясь спросить о самом главном. Уж не знаю, как там моё тело извивалось или вздрагивало, но господин Синицын проявил удивительную догадливость:

– Тебя волнует, как ты выйдешь из комы через год? – Я затих, перестав дёргаться. – Поверь мне, методик у меня предостаточно. Разбужу, взбодрю, на ноги поставлю, будешь как огурчик малосольный. Хе-хе! Весь в пупырышках… И по поводу спящего разума не переживай. Иногда ты будешь просыпаться в темноте, скучать и размышлять о вечном. Но такие пробуждения случаются раз в одну-две недели. Сам посуди, что такое тридцать, тридцать пять пробуждений? Особенно если сравнивать с полноценной жизнью в последующие годы?

И что тут скажешь? Как отреагировать? Ведь почти уговорил, чёрт языкастый. Он таких, как я, не одну сотню, если не тысячу уговорил, вот и меня логикой припёр к стенке. Да и куда мне было деваться? Хотелось, конечно, проигнорировать новость про опухоль и всё-таки восстановить полноценное управление телом. Но вдруг опухоль и в самом деле страшна и неоперабельна?

Лучшим выходом в сложившейся ситуации было довериться профессионалу и не делать лишних движений.

Додумать я не успел, док зашептал:

– Ты пока полежи, разберись в себе и прими решение. Хочется, чтобы ты и мне и себе помог, а не вредил. А я тем временем пробегусь по клинике. Дела не ждут, да и ты у меня не один. Как только освобожусь, сразу к тебе вернусь…

Убежал… А я остался размышлять о своей нелёгкой доле. Начал с воспоминаний об аварии.

Что-то у меня в подсознании твердило, что бяку мне подстроили недоброжелатели. Уж слишком явные у меня воспоминания о сопротивлении руля и грубом удушении. А ведь со мной в машине никого не было, я всегда тщательно просматриваю салон перед началом движения. С войны осталась привычка.

Я понимал, что моё годовое пребывание в коме сотрёт все следы, растворит подозрения, и потом будет никак не отомстить виновнику моей беды. А значит, затаившийся враг в моём окружении останется и дальше, и ещё неизвестно, кто станет его будущей жертвой. Хорошо, если его злоба была направлена лично против меня, а если против моих родственников тоже? Ради сестёр я готов и последний год потратить, коль уже на то пошло, но крысу в нашем окружении отыскать. Так что у меня имелся существенный повод не подчиниться господину Синицыну. Но он же был и огромным минусом. Потому что два месяца реабилитации тоже не дадут мне провести расследование. А потом – сколько мне останется? И в каком я буду состоянии?

М-да… Лучше поваляться в полном мраке…

И тут я вспомнил пережитое мною в мире «Тетриса». А что, если не уходить оттуда? Застрять где-то там, успев отойти как можно дальше от своего «персонального» аквариума? Если я правильно понял, то там я почти бессмертен, не нуждаюсь в воде и пище и получаю возможность путешествовать в любом направлении. Другой вопрос: что будет, если мир бесконечен и я не смогу добраться до его края? Или до чего-то, что сможет развеять мою скуку. В таком случае можно и в самом деле повредиться рассудком от тоски. Не лучше ли тогда просто валяться в состоянии комы?

Я пытался понять, что представляет собой мой недавний игровой кошмар – вариативные порождения моего больного мозга или иную разновидность ухода из действительности. И если решаться, то следовало хорошенько все обдумать. Опять-таки, вдруг у меня не будет другого варианта? Я тут перенапрягусь, тело останется в коме, а сознанием так и продолжу в течение года метаться под падающими на голову «болванками? Стопроцентное сумасшествие! Ведь если подумать (и оставить пока в стороне подозрение, что мир «Тетриса» выдуман больным воображением), то некоторые «Тетрисы» с застывающими и быстро растущими пирамидами – это не брошенные игры, а скорей всего итог умственного расстройства игроков или их полной смерти. Не случится ли подобное и со мной?

Следовало как-то осмотреться в новом мире, пусть и порождённом кошмаром. В идеале, хорошо бы ещё разок попробовать проскользнуть наружу, но не сразу свалиться за борт и вниз, а остаться на верхнем торце аквариума. Подсмотреть саму технологию возникновения чуда, а потом ещё и по окрестностям оглядеться, вдруг с высоты удастся рассмотреть что-то интересное. Но для этого придётся ещё и с доктором изначально договориться. Ведь чем медленнее будет вестись игра, тем легче мне будет выбраться из игрового поля.

И вот тут на первый план выходил неразрешимый, казалось бы, вопрос: а как именно можно будет договориться с Аристархом Александровичем? Он и так моё «да» или «нет» скорей по наитию угадывает, чем по несуразным конвульсиям. А тут до него следует донести целую сложную фразу:

«Не торопитесь, дайте мне два дня!» Даже один день.

Но еще не факт, что я не буду мешать выздоровлению, убежав далеко от своего «Тетриса»…

Но ведь психиатр не просто умный, а гениальный дядька! Может, он сам догадается высказать нужные предположения? Если так, то мне останется подтвердить сказанное. Получится у нас беседа или нет?

Не попробуешь – не узнаешь.

Глава 7

А «Тетрис»-то – не одинок!

До очередного визита главврача в мою палату я успел выспаться. А судя по некоторым ощущениям, меня и покормили, и напоили, и массаж против пролежней сделали. Страшно ощущать себя беспомощным, так что теперь я прекрасно понимал парализованных людей и их желание скорее распрощаться с этим подобием жизни.

Но в себе я совершенно не сомневался: обязательно выживу, выздоровею и встану на ноги. Причём эта уверенность основывалась не только на моём врождённом оптимизме, тяге к активной жизни и уверенности в собственном, пусть пока и непослушном, теле. У меня были предчувствия, что все мои проблемы – временные, не стоит на них зацикливаться, а надо просто набраться терпения и ждать.