Сергей Самаров - Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том первый Страница 12

Годослав усмехнулся.

– Сначала я верну Карлу то, что должен по договору. Я обещал это своему другу графу Оливье. А обещания держать я привык, даже если что-то врагам обещаю. А потом мы будем вместе решать, как нам быть? Как мне быть…

– Я так и не понял, что произошло за время моего отсутствия, – Дражко явственно дал понять, как мало он ощущает ситуацию, но хочет в ней разобраться.

– Происходит… – поправил Годослав. – Происходит…

– Что происходит?

Годослав задумался, то ли с мыслями собираясь, то ли нужные слова подыскивая. Наконец начал, медленно выговаривая фразы:

– Ты давно видел в последний раз моего сына? – ему, стало заметно, трудно говорить.

– Перед отъездом. На коне его катал…

– В три года он ещё не произнёс ни слова… Мало того, он плохо понимает даже то, что мы ему говорим… У него нет разума… И он не может быть моим наследником. Это, надеюсь, ты знаешь уже хорошо. Думаю, во всём княжестве об этом говорят… А князь Додон особо старается, распускает слухи, что и я не совсем в себе…

– Князя Додона мы быстро на место поставим. А Рогнельда вот-вот родит тебе второго сына, брат, – Дражко положил руку князю на плечо, как только друг и брат может положить руку на плечо друга и брата. – Я специально старался успеть добить до этого события остатки войск Тассилона. Опоздать боялся…

– У меня вчера был волхв Горислав… Он говорит, что второй сын, скорее всего, мало чем уступит первому… Потому что Рогнельда… Потому что… Она помутилась разумом… Она не сможет родить наследника княжеского стола…

Пауза повисла в воздухе тяжело и ощутимо.

– И ты решил… – наконец, Дражко захотел услышать продолжение. В его мрачном вопросе почти не было слов, но Годослав понял всё и так.

– А я не могу избавиться от неё… Ты же понимаешь – всё, что случилось с Рогнельдой, случилось из-за преданности мне. Я не только князь, я ещё и человек…

– Чего же ты хочешь?

Годослав осмотрел собеседников печальными глазами.

– Мне нужна вторая жена[59]. Следовательно, я не могу больше быть христианином…

– Ты, наконец, решился? – в голосе Ставра прозвучала откровенная надежда.

– Я хочу решиться… Не решился ещё, но хочу этого… Понимаю, как опасно злить Карла, но ссора с королём развяжет мне руки, и я подспудно добиваюсь этого. Не хочу ссориться по здравом размышлении, но изнутри что-то толкает меня на эту ссору.

Годослав вдруг резко встал, и повернулся в сторону князя-воеводы.

– Скажи мне, брат, скажи… Как я должен поступить?

– Изгнание христианских монахов и проповедников однозначно будет означать новую войну с Карлом. Я сам бы, как истинный православный человек[60], с удовольствием занялся бы этим изгнанием, но мне нужен хотя бы год, чтобы сформировать полки конных стрельцов. Тогда Каролинг и вся его большущая армия поймёт, что сила не в количестве полков, а в их качестве. Подожди, брат, хотя бы год… Лучше, пару лет…

Князь сел устало. Его деятельной натуре требовался такой совет, который толкнул бы его немедленно к какому-то действию. Но ему опять предложили ждать. А ждать он уже очень устал…

– Ладно, оставим этот разговор «на потом»… У нас ещё один наболевший вопрос. Итак, Ставр, что делается на границе?

Волхв сердито переложил посох из одной руки в другую.

– Мы контролируем границу на всём протяжении. По одну, и по другую ее сторону. Изнутри, из Дании, то есть, тоже. Людей не хватает, но что-то всё равно видим. По моим данным, хотя внешне всё выглядит не так, даны на этот раз готовят не сухопутное вторжение, а оснащают флот. И концентрируют ватаги викингов близ Руяна. Они, думается, хотят захватить и отнять у нас остров… Но это будет, скорее всего, не раньше весны. Раньше Готфрид просто не успеет подготовить достаточно судов и войск. Да и зимние морские походы не всех воодушевляют. А до этого отвлекают наше внимание разными способами. То в одном месте границы покажут большой полк пехоты графа Ксарлуупа, то в другом. Но мы проверили. Они создают видимость большой концентрации войск по всей границе. А на самом деле гоняют одних и тех же воев с места на место, чтобы запугать нас, заставить снять подкрепление с Арконы[61], и отправить его в Свентану…

– Что-то новое в тактике данов… – сказал Годослав. – Раньше они никого не боялись, никого обманывать не желали, просто выставляли полки, и шли в атаку. Должно быть, урок трёхлетней давности пошёл им впрок…

– Неужели у них появился хороший полководец… – с усмешкой сказал Дражко. – Кто-то же придумал всё это?

– Это я могу сказать точно… – теперь голос волхва понизился заметно. – Всей подготовкой руководит герцог Трафальбрасс!

– Но он же, как я слышал, после турнира попал в большую опалу, – удивился князь-воевода.

– Должно быть, сумел договориться со своим двоюродным братцем Готфридом. Что-то пообещал ему… – предположил Ставр. – А пообещать он может только победу над нами, иное его не спасёт. Герцог мечтает отомстить за свой прилюдный позор.

– Мститель… – презрительно сказал, без радости в голосе засмеявшись, Годослав. – Я теперь иногда жалею, что тогда, на славном турнире в Хаммабурге, нам не пришлось скрестить оружие с герцогом. У меня была в руках очень хорошая боевая рогатина… И сейчас бы у нас было гораздо меньше проблем. Даны, как всегда, успевают не ко времени. И герцог Трафальбрасс не ко времени появляется. Они очень отдаляют меня от намерения перестать чувствовать себя вассалом Карла, и, в первую очередь, чувствовать себя христианином.

– Кстати, хорошо бы Карлу сообщить о происках Готфрида. И, если Карл не отреагирует, и не поспешит с помощью, тогда можно будет с чистой совестью винить его в нарушении вассального договора, – предложил Дражко.

– А если поспешит? Хотя, этот вопрос следует хорошенько обдумать…

Глава пятая

Долгая и скучная дорога через Ладогу утомила назойливым сырым ветром, гуляющим по льду. И казалось, что этому однообразному передвижению конца не предвидится. И потому все обрадовались, когда показался лесистый противоположный берег, а от него, подавая условленный сигнал, выехала группа дружинников посланной Буривоем разведки. Путь свободен. Дальше уже ехать предстояло вдоль Волхова, но не по руслу реки, что очень долго, а напрямую, через леса и болота, по дороге, традиционно называемой «зимником», срезая путь. Летом эта дорога становилась непроходимой ни для пеших, ни для конников.

Первая ночёвка была устроена в малом острожке рядом с сирнанской деревушкой, жители которой старались не ввязываться в войну двух сильных соседей, и занимались только своим промысловым делом, добровольно платили ясак[62], и, казалось, забот окружающего мира знать не хотели.

На следующий день пути сильно потеплело, словно не зима на улице только-только собирается полностью в права вступить, а будто бы весна зиму уже торопит. Так пахло талым снегом, так светило солнце. Во второй половине дня проезжая дорога миновала болото, поросшее густыми, покрытыми поверху снегом кустами. Здесь издавна били три тёплых, незамерзающих даже в самую лютую стужу ключа с неприятной по запаху, но целебной водой, которой дружинники порой омывали свои раны. К началу этой зимы, пока ещё необычайно тёплой, ключи тем паче не замёрзли. И прямо под копыта лошадей и лосей, и под полозья саней, в которые лоси были впряжены, из болота к реке, слившись из трёх в единый, плоским зеркалом стекал, паря в воздухе, тихий и нешумливый ручей. Никакого селенья, ни самой захудалой деревеньки, ни ватажьей охотничьей избушки рядом не было, и даже маленький бревенчатый мостик, как это делают в местах более обжитых, никто здесь соорудить не догадался. Мало ли ручьёв пересекают дороги на необъятных просторах северных земель…

Единственный местный житель, обосновавшийся в здешних краях давно, дорогой этой, проложенной большей частью воинами, охотниками, и купцами, промышляющими рухлядью[63] и серебряной рудой, мало интересовался. Он вообще редко покидал небольшую утоптанную окружность своего жилища, огороженного не сплошным, и местами покосившимся частоколом из ошкуренных, и уже черных от времени осиновых брёвен, в то время, как к нему самому, приходили и приезжали люди совершенно, порой, незнакомые со своими надобностями и бедами. Они же и пищей его снабжали, поскольку сам поселенец не держал даже простого огорода, и даже охотой не промышлял, потому что вообще не ел мяса.

Дикий край… Тем не менее, маленький караван, состоящий из полутора десятка воинов и двух саней, несмотря на то, что предводитель его недавно только откровенно спешил, бросая порой недовольный взгляд через плечо на сани, которые не могли ехать так же быстро, как верховые лошади, ход сбавил. И, миновав ручей, остановился под горой, где от дороги взбиралась по лесистому склону не слишком и протоптанная тропа.