Анатолий Махавкин - Звери у двери Страница 13

– Из-за девчонок люди и не такое творят.

– Но это же – Ольга!

– Я так понимаю, ты готов мне уступить право ухаживать за ней?

Попытавшись ответить, я с ужасом ощутил, как внутри всплеснулось то самое, тёмное и агрессивное. Попытка загнать злобу обратно отняла массу усилий и, должно быть, это отразилось на моей физиономии. Илья, пристально наблюдавший за мной, кивнул и невесело ухмыльнулся.

– То-то же, – пробормотал он. – Пошли, поторопим наших желудков.

Он отошёл, а я остался, прислушиваясь к своим внутренним демонам. О, они были полностью удовлетворены окончанием разговора и одобрительно кивали тяжёлыми гривастыми головами, обмахивая острые клыки шершавыми языками.

Всё было неправильно. И этот чёртов браслет, пиявкой впившийся в моё запястье. И это местечко с его погодой, так подозрительно напоминающей середину лета. А самое главное – моё собственное поведение. Честно признаюсь: никогда прежде не грешил повадками классического альфа-самца, с неуёмным желанием поставить на место зарвавшегося конкурента. А тут… Ладно, вернёмся домой, к привычной жизни (А стоит ли? – вкрадчиво поинтересовался тихий голос из сумрака внутри) и всё вернётся на круги своя.

Желудки, как назвал их Илья, дожёвывали на ходу, вызывая шквал шпилек от Натахи и Гали. Оля молчала, поджав губы, и весь её вид выражал крайнюю степень неодобрения. Твою мать, я и сам был поражён полным отсутствием культуры питания. Как животные, честное слово!

И отвлечься невозможно: вперёд убегала ровная гладкая и пыльная дорога в окружении однообразных полей, где гнал травяные волны крепчающий к вечеру ветер. Ни какого-нибудь деревца, ни даже кустика. Жуткое однообразие, мешающее оценить пройденное расстояние. Да и ход времени можно оценить лишь по опускающемуся светилу.

Разговоры мало-помалу прекратились. Даже Галька, похоже, начала утомляться, и бесконечный поток благоглупостей из пухлых губок иссяк до ничтожного ручейка. Паша время от времени выразительно вздыхал, бросая жалобные взгляды на свою боевую подругу. Витёк и вовсе брёл вперёд, точно зомби – тяжело передвигая ноги и глядя в землю. Как ни странно, но девушки держались намного бодрее, а Наташа чуть не волоком тащила благоверного в светлое будущее.

Когда светило коснулось созревшим боком земли, Оля молча сжала пальцами моё плечо и указала вперёд. Присмотревшись, я разглядел длинное приземистое здание, окружённое высокой оградой.

– Алилуйя, – тихо сказал Илья. – Очень даже вовремя.

– Ты это о чём? – не понял Паша. – Машина?

– Губку закатай, – ласково попросила Ната, – всего-навсего карамельный домик местной ведьмы. Вдова Селезень, гм, это же надо! Почему не утка?

– Да хоть ворона, – угрюмо буркнул Витя. – Мне бы упасть на мягкую бетонную плиту и уснуть. Ну вот нафига мы ушли с кладбища? Такое тихое место!

– Угу, – кивнул я, – зелёная зона, тихие соседи. Сам же говорил, что боишься.

– Передумал, – он безнадёжно махнул рукой, – пошли уже. У меня сил осталось только на последний бросок, потом – помру.

– Лишь бы у этой вашей гусыни собачек не было, – сморщив нос, Пашка попытался приладить оторванный кусок штанов на место. – Не одежда, а хрен пойми, что!

Собачек у вдовы вроде бы не было, но попасть внутрь оказалось сложнее, чем на территорию секретной военной базы. Высокий, в два моих роста, забор из плотно пригнанных одно к другому брёвен венчала неприятная колючая поросль с шипами подлиннее указательного пальца. Ворота так и вовсе поражали своей монументальностью, вызывая желание сходить за мощным тараном или тонной взрывчатки.

– Это – атомное бомбоубежище? – ошарашенно поинтересовался Витя и благоговейно коснулся неохватного ствола, служащего центральной опорой сооружения. – Экая первобытная мощь! Ну и как нам добраться до этой самой вдовы? Перелететь?

– Башкой подумать, – фыркнула Ольга и дёрнула за длинную верёвку, спрятанную в узком жёлобе рядом с воротами. – А насчёт первобытного… Пожалуй, ты прав, телефона мы тут не найдём, как пить дать. Они тут, по ходу, какие-то старорежимные. Думаю…

– Ктот? – такой голос вполне мог быть у Иерихонской трубы. – Чтонать?

У невидимой пока вдовы оказался такой же невнятный говор, как и у предыдущего собеседника. Она сглатывала окончания слов, словно зажёвывала их. Галя хихикнула, а на лице Наташи появилась неловкая улыбка. Витёк, тот вообще был само недоумение.

– Нам бы переночевать, – сказал я как можно громче. – Мы можем заплатить.

– Этсамсобе, – взревела сирена, и кусок бревна в воротах исчез, сменившись частью загорелого морщинистого лица с прищуренным чёрным глазом. – Ктотаки? Откуть?

– Заблудились мы, – пояснил я, краем глаза наблюдая, как недоумение на физиономии Вити сменяется откровенным непониманием, – думали до города засветло добраться, но, видимо, уже не успеем.

– Дгорода? Нет, – задумчиво прогудел глаз и вдруг резко увеличился в размерах. – Спогостаить? Отеть?

– Ну, да, – обескураженно подтвердил я, – с той стороны. Нет, ну если у вас есть телефон, то дайте позвонить, и…

Похоже, меня уже никто не слушал: часть бревна с грохотом встала на место, потом оглушительно громыхнуло, и одна створка медленно отползла назад, оставив узкую щель. Несложно догадаться: нас приглашали внутрь.

Вдова Селезень оказалась огромной бабищей неопределённого возраста. Чёрный платок скрывал её волосы и лоб, а тёмно-коричневый балахон, отдалённо напоминающий платье, позволял оценивать лишь исполинские размеры брюха и лежащего на нём бюстища.

Сложив большие узловатые ладони на бочкообразном животе, хозяйка пристально осмотрела всех нас и медленно отступила на пару шагов. Лицо её, вроде бы невозмутимое, тем не менее скрывало… Испуг?! Да быть того не может! Она же с лёгкостью могла уделать любого из нас. Да кому я вру – всех сразу!

– Вдомнипущ, – строго сказала Селезниха и ткнула толстым пальцем в покосившийся и почерневший от времени сарай. – Тсеновал. Спатьтам. Денегненать.

– А умыться где-нибудь можно? – осторожно поинтересовалась Оля, обращаясь скорее к спине хозяйки, закрывавшей ворота. – Мы весь день на ногах.

– Усараябочка дождьводы, – прогудела вдова и громыхнула исполинским куском дерева, выполнявшим роль засова. – Попреджаю среброимется. Домосвящён.

Как-то боком, словно опасалась надолго поворачиваться к нам спиной, хозяйка шмыгнула к дому и мгновенно исчезла внутри, захлопнув за собой дверь. Илья тихо похохатывал.

– Эт чего было? – я ни черта не понимал. – Весь этот финальный твист с серебром и освящением. Какого хрена?

– Тётка, похоже, слегка, а может и не слегка, не в своём уме, – продолжая хихикать, пояснил товарищ. – Мы пришли со стороны кладбища, и она приняла нас за нечистую силу. Вампиров.

– Скорее – упырей или вурдалаков, – поправила Оля и хмыкнула: – Пустяки. Вот я как-то была у двоюродной бабки, так та чудила ещё похлеще, чем эта. Ночью с домовым разговаривала, самогон ему наливала.

– Я – вурдалак! – Наташка оскалила зубы и сделала попытку укусить Пашку. Тот вяло отмахивался.

– Стоп, стоп, – Витя поднял руки вверх, – погодите. Не знаю, какие там упыри или вурдалаки, но, ради бога, поясните: на каком языке она тарахтела? Я не понял ни единого слова.

– Ну, неразборчиво бормочет, – заступился я за хозяйку, – я и сам путаюсь в её дурацком диалекте, но…

– Да к чёрту! – яростно завопил Витёк. – Какого хера ты городишь! Она вообще не по-русски говорила. На немецкий больше похоже.

– Мальчик перегрелся от усталости, – фыркнула Галя, – иди, поспи чуток. Может, попустит.

– Сама дура! – огрызнулся парень и повернулся к Наташе: – А ты что скажешь?

– Витя, её совет не лишён определённой ценности, – осторожно заметила девушка, – день был весьма необычным и утомительным. Похоже, ты действительно слегка подустал.

– Да идите вы все к чёрту! – выдохнул Витя и почти побежал к сараю, отведённому нам для отдыха.

– Немецкий? – недоумённо пожал плечами Илья. – Э-э… Пошёл-ка я переговорю с ним. Уже такое было как-то раз, – он многозначительно зыркнул на меня, намекая, с чем именно «такое» было связано, – я его тогда водкой отпаивал. А сейчас даже не знаю.

– Водой отлей, – угрюмо бросила Галька, – психопат припадочный. Меня утром ненормальной называл, а сам чудит без баяна.

Илья ушёл, а спустя несколько минут я махнул рукой и отправился за ним к сараю. Следом потянулись и остальные, обсуждая выходку товарища. В целом все оказались солидарны, упирая на тяжёлый день и жару, которые вполне могли спровоцировать подобную вспышку.

Тем временем светило успело спрятаться не только за высокой оградой, но и за невидимым горизонтом. Небо окрасилось в тёмно-фиолетовый оттенок и прозрело тысячами золотистых глаз, испуганно подмигивающими нам с высоты. Облачка, прежде безупречно белые, напитались алым цветом заходящего солнца, и теперь, подобно уставшим языкам пламени, медленно растворялись во тьме, освобождая небосвод.