Влад Вегашин - Пробужденное пророчество Страница 13

– Встань на колени.

Мантикора послушно опустился перед троном на колени. Левиафан встал, сошел по ступеням к подножию и положил лапу на голову юноши.

– Повторяй за мной, – пропищало откуда-то сбоку. Скосив глаза, Талеанис увидел маленького беса. – Я, Талеанис Нортахеле по прозвищу Мантикора, до скончания веков отдаю душу…

– …князю Аббисса и герцогу Ада Левиафану.

– До конца своей жизни…

– …я буду ему служить, и после смерти душа моя будет принадлежать ему. Я клянусь в этом жизнью и душой своей, я клянусь в этом честью и кровью своей, и да будет так. Я клянусь!

– Я, Левиафан, принимаю твою клятву, душу и жизнь, Талеанис Нортахеле, и обещаю по заслугам вознаградить тебя за верность и преданность. Встань!

Мантикора поднялся. В голове шумело от нахлынувшей легкости.

Демон вскинул лапу. С острых когтей сорвалась стайка ядовито-зеленых молний и ударила полуэльфа в грудь. Талеанис закричал от боли, на мгновение охватившей все тело. И тут же с удивлением обнаружил, что она отступила. Лишь по-прежнему ныло плечо, в которое пришелся удар Нортахела.

Левиафан развернулся, взошел на трон, сел, хлопнув по лицу начавшую было лизать его пальцы орчанку.

– Иди в поселение эльфов. Ты можешь убить их так, как захочешь, но ни один из них не сможет причинить тебе вред. Отомсти за себя. Мои рабы пойдут с тобой, они заберут детей и девушек, остальные – твои. Убей их! Это твоя месть и мой приказ.

Необъяснимая ярость и ненависть нахлынула на полуэльфа. Он внезапно почувствовал в себе желание убивать, обливаясь кровью жертв, убивать жестоко и безжалостно. Расстроило то, что нельзя будет насладиться криками боли умирающих остроухих маленьких отродий, но что поделать – слово повелителя есть закон.

Мантикора вошел в эльфийское поселение как воплощенный кошмар. Он мгновенно снес головы часовым, чьи стрелы отлетели от него, как от камня. Кто-то в ужасе закричал, замелькали факелы, полетели стрелы. Но они не могли причинить вреда обезумевшему полуэльфу. Он шел через деревню, убивая всех, кого не схватили бесы. Часть рабов Левиафана окружила поселение, не давая сбежать остроухим, которые поняли, что победы в этом страшном побоище не будет, да и пощады просить бессмысленно.

Молодая эльфочка рухнула перед Талеанисом на колени, рыдая и прося пощадить ее и маленькую сестренку, которую девушка прижимала к себе. Мантикора вопросительно взглянул на появившегося рядом беса, помня о том, что демон приказывал оставить девушек и детей. Бес выхватил из рук эльфы ребенка, а ее отпихнул.

– Она – не девственница, она не нужна.

Схватив эльфочку левой рукой за волосы, полуэльф рывком вздернул ее на ноги и ударил по голове рукоятью меча, оглушая.

Все закончилось. В деревне не осталось живых, кроме тех эльфов, которых уже не спасли бы и самые искусные лекари. Умирающие лежали вперемешку с трупами, некоторые стонали, иные молчали – кто уже не мог, а кто не желал доставить врагу такой радости. Впрочем, Талеанису было уже все равно. Он взвалил пленную эльфу на плечо и пошел обратно к трону Левиафана. В душе царило странное опустошение.

– Ты хорошо справился, Талеанис, – поприветствовал его князь-герцог. – Но зачем тебе эта тварь? – указал он на бессознательное тело эльфы.

Мантикора в ответ осклабился.

– У тебя до сих пор не было женщины, – понимающе улыбнулся демон. – Но зачем тебе эта эльфья подстилка? Посмотри налево.

Полуэльф обернулся. На поляне уже выросли каменные алтари, к которым бесы деловито привязывали пять отобранных девушек, еще десятка полтора ожидали своей участи чуть поодаль.

– Выбирай из них любую. Она – твоя.

Медленно идя вдоль алтарей, Талеанис чувствовал, что странная ненависть и ярость медленно проходят. Он начинал понимать, что натворил. Но тут же рядом появился бес с чашей. Полуэльф залпом выпил багровую жидкость, заставив себя не думать о том, что это.

Эльфочки все были одна красивее другой. Золотые, каштановые, черные волосы, карие и зеленые глаза, изящные фигурки… Глаза разбегались, Мантикора ощутил нарастающее возбуждение. Наконец его взгляд остановился на одной.

Стройная, черноволосая, безумно красивая, она одна смотрела без страха и мольбы. В ярко-зеленых глазах светилась ярость и желание отомстить.

– Эта, – он указал на черноволосую.

Бесы тут же отвязали девушку, грубо выкрутив ей руки, но эльфа даже не вскрикнула. Когда Талеанис подошел к ней, она плюнула ему в лицо.

Схватив эльфу за волосы, он по знаку Левиафана швырнул ее на центральный алтарь. Щелкнули оковы, растягивая руки черноволосой, Мантикора схватил ее за щиколотки, кто-то из бесов услужливо сорвал с нее одежду.

Эльфа глухо вскрикнула в миг проникновения, но более не издала ни звука за те минуты, что полуэльф ее насиловал.

Едва он оторвался от девушки, как в ладони оказалась очередная чаша. Осушив ее, Мантикора вопросительно посмотрел на Левиафана.

И в глазах демона прочел приговор ей.

В ладони оказался нож. Оковы уже распяли эльфу на алтаре так, что она не могла пошевелиться. Талеанис вытянул вперед руку с ножом и начал повторять за маленьким подсказывающим бесом слова ритуала.

Изогнутый зазубренный клинок взлетел над грудью девушки. Полуэльф на миг замер, как того требовали подсказанные бесом правила. И внезапно в повисшей над поляной тишине хрипло прозвучал ее голос. Этот голос, в котором звенел лед, повергнул всех, включая Левиафана, в оцепенение.

– Рождением, жизнью, болью и смертью проклинаю тебя. – Зеленые глаза устремились на Талеаниса. – Твои руки по локоть в крови эльфов, ты – наше проклятие, мы станем проклятием тебе. Именем богини, именем Мерцающей Звезды, именем Дианари я проклинаю тебя, и она моими устами и голосом моим проклинает тебя.

Зеленоватая дымка, окутывавшая алтарь, брызнула в стороны от ударившей сверху серебряной молнии. На секунду все увидели, как распадаются оковы и высокая эльфийская женщина, окруженная сиянием венца из звезд на высоком челе, обнимает черноволосую. Миг – и они исчезли.

Левиафан вскочил. Его маленькие глазки горели ненавистью и бешенством.

– Одноухая тварь! – взревел он. – Проклятье на весь твой род, Дианари! – Он с рычанием рухнул обратно на трон. – Возьмите другую.

Бесы шустро схватили одну из эльфочек, распяли ее на алтаре, Мантикора вновь произнес слова и погрузил ритуальный нож в грудь несчастной. Та закричала что-то нечленораздельное, из груди хлынул поток крови, алая жидкость заструилась по канавкам алтаря, в то же мгновение пятеро бесов рангом повыше вонзили свои ножи, раскрывая сердца пяти других девушек. По желобам текла кровь, над поляной стоял крик, в воздухе пахло смертью. На алтаре перед Талеанисом оказалась светлокожая и светловолосая эльфа, еще почти ребенок – она даже не кричала, страх парализовал голосовые связки. Третью жертву полуэльф не запомнил.

Кровь всех восемнадцати жертв стекла в огромную чашу, которую Мантикоре отчего-то хотелось назвать лоханью. Бес подал поднявшемуся на лапы Левиафану кубок, демон спустился по ступеням к чаше. Бес, как заправский виночерпий, наполнил кубок своего повелителя горячей, дымящейся в холодном ночном воздухе кровью. Князь-герцог поднес чашу к губам. Бесы закричали слова на непонятном Талеанису языке, мелкий переводчик подсказывал полуэльфу их значение. Бесы славили возрождение князя Аббисса и герцога Ада, Великого демона Левиафана.

Демон допил кровь из кубка, отшвырнул его, расстегнул застежку плаща – слуги тут же помогли ему разоблачиться. Он простер лапу над лоханью – появились ступени. Левиафан спустился в чашу, которую теперь уместнее было бы именовать бассейном, кровь скрыла его по плечи. Мантикора на мгновение удивился – откуда столько крови, если зарезали всего восемнадцать девушек?.. Их мертвые тела были свалены в кучу поодаль.

Демон с головой погрузился в кровь.

Бесы на поляне замерли в ожидании.

Кровь в огромной чаше забурлила, от нее пошел дым и пар, она словно бы испарялась на кипящей поверхности. Уровень крови в чаше постепенно снижался, и вот показался Левиафан.

Теперь Талеанис мог зреть его во всей красе. Лысую голову увенчали изогнутые рога, над глазами появились шипастые костяные наросты, по спине между огромными кожистыми крыльями щетинился такой же гребень, переходящий на массивный хвост, которого также раньше не было.

Он уже не вызывал у полуэльфа омерзения. Теперь демона при желании можно было даже назвать красивым. Ужасным, устрашающим, но красивым.

Поляну осветила вспышка портала, появились трое. Двое высокие, отдаленно похожие на людей, с черной гладкой чешуей и огромными желтыми светящимися глазами тащили девушку-человека в головном платке-бандане и одежде воина, со связанными за спиной руками. Девушка отбивалась, но черные, судя по бесплодности ее попыток освободиться, обладали огромной физической силой.