Юстина Южная - Перворожденная Страница 14

Она остановилась и подняла глаза на мага.

Финеас смотрел вдаль, на горы, обрамлявшие Лох Тей. По ним, словно дикие козы, скакали тени облаков, пролетавших в вышине. Ветер гнал их все дальше и дальше, к великому Западному океану.

– Нет ни одной причины, по которой я мог бы отказаться, леди Исилвен. Но у меня есть одно правило.

Темный маг непроизвольно коснулся левого бока. Там прятался шрам – напоминание о том, что случилось, когда единственный раз он этому правилу изменил. Именно тогда Финеас был вынужден искать пристанища, чтобы залечить раны. Именно тогда наткнулся на Салику и главу ее магов, мэтра Лидио.

– Я никогда не берусь за дело, не получив точных сведений о нанимателе и о предстоящем задании. Поэтому мне нужно знать, кто этот маг и почему ты хочешь его найти. А почему он так опасен, я пойму из твоего рассказа.

Исилвен закусила губу и крепко сжала пальцы. На сей раз пауза длилась еще дольше.

– Я желала бы пойти в этот поход в одиночку и оставить свой рассказ при себе, – проговорила она тихо. – Но я не справлюсь одна. Однажды уже не справилась. И, конечно… мой сопровождающий имеет право знать, с кем ему придется иметь дело.

Она выпрямилась, во взгляде появилась твердость, словно Перворожденная приняла решение.

– Я расскажу тебе, кто такой Зафир.

Исилвен бежит по полю. Ромашки щекочут колени, белые лепестки взмывают в небо и снежинками оседают на макушке, пальцы измазаны в желтой пыльце. Исилвен встречает свое седьмое лето.

Эльфы не появляются на свет взрослыми и умудренными опытом, что бы ни шептали суеверцы. Они рождаются, как простые смертные, просто это случается гораздо реже, чем у людей. И у них такие же крохотные ручки и ямочки на щечках, такая же доверчивость во взоре и такая же беззащитность перед распахнутым миром. Даже разум Перворожденных, пробуждающийся гораздо раньше, чем у детей людского рода, не спасает их пока от наивного простосердечия; они восхищаются каждой частичкой огромного мира, видят прекрасное в обыкновенном.

Исилвен бежит, и ее лавандовое платьице плещет меж хрупких стебельков. Скорее, скорее! Навстречу ей, такой же восторженный и счастливый, несется мальчишка с золотыми кудрями. Анарвэ – Солнечное дитя, ее лучший друг и вообще лучший на свете.

Они встречаются на середине поля, на мгновение замирают в смущении, а затем Исилвен бросается мальчишке на шею. Он улыбается ей, открыто и ясно, роется в маленьком кошельке, пристегнутом к поясу, достает оттуда что-то блестящее и протягивает девочке.

– Это тебе, – говорит он и прибавляет с гордостью: – Сам сделал.

На ладошке лежит колечко. Оно деревянное, но с камнем, скрепленным тонкой серебряной струной. Камень мерцает опаловым, в глубине таится небесная лазурь. Исилвен склоняется над ним не дыша, она никогда такого не видела.

– Он редкий, называется «лунным», – бормочет Анарвэ и отчаянно краснеет.

Девочка бережно надевает колечко на палец – оно ей точно впору.

– Спасибо, – шепчет она. – Чудесное… А это для тебя.

Из кармашка ее платья возникает костяной гребень, один его уголок украшен резными узорами поразительной красоты.

– Эта магия дается мне пока не очень хорошо, но теперь твои волосы никогда больше не будут путаться.

Анарвэ берет гребешок, разглядывает его удивленно, а потом проводит по мягким кудрям. Гребень скользит легко, и пряди под ним вьются, словно песчаные барханы.

– Я сначала попробовала на своих. Белая сторона почему-то расчесывается лучше, чем черная, – сообщает Исилвен.

Они смотрят друг на друга и начинают хохотать.

Время тянется так долго! Луга купаются в жарких лучах солнца, а вдалеке над горизонтом возносится пик высокой горы – на его склонах искрится снег. Дети бегают, падают в пахучие травы, танцуют, плетут венки и шепчут друг другу на ушко свои секреты. Тени становятся длиннее. Исилвен и Анарвэ садятся у неохватного ствола каштана и начинают петь. Песня о вечерней заре – такая же теплая и ласковая, как сама заря, с ноткой неуловимого зова, влекущего томления.

Это лучший день в жизни Исилвен. Все ее существо напоено его красками, звуками, запахами и ощущениями. Фьюи-ить – трели птицы в вышине, яблочно-горьковатый аромат луговых ромашек, нагретая земля под рукой, вкус свежесорванной земляники на губах.

Она вскакивает, чтобы прыгать, летать, кружиться и…

– Ты слышишь, Анарвэ?

Застыв, она внимает Звуку. Непривычная слуху мелодия доносится все ближе и ближе. Девочка оборачивается. Где-то совсем рядом, вот-вот. Но мелодия ускользает. Теперь она звучит в кроне дерева… и в каждом листе. И в звенящем ласточкином «трр-р». И в цветах долины. И в парящих по небу облаках. И в золотых волосах Анарвэ. И… и…

Исилвен захлебывается. Вместить, вместить эту мелодию, вдохнуть ее, угадать, пропеть…

Она взмахивает руками – цветочные головки клонятся к ее ногам, еще взмах – каштан рождает новый побег. Она выдыхает, и божественная песнь прорывается сквозь ее уста, течет в закатной дымке, подхваченная ветром.

– Я ничего не слышу, – говорит Анарвэ.

Песнь замолкает, рвется на звуки, рассеивается коротким дуновением.

Исилвен словно просыпается ото сна, смотрит в изумленные глаза мальчика. Несмело улыбается.

По краю поля идет молодая женщина, ее милый голос разносится в густом воздухе поляны.

– Исилвен!

С другой стороны шагает широкоплечий муж в светлых одеяниях.

– Анарвэ!

Дети переглядываются.

– Мне пора домой, – произносят они одновременно.

– Но мы же увидимся завтра?

– Конечно!

Их ладошки на миг соприкасаются, а затем дети бегут к своим родным. Прямо на бегу они машут друг другу и кричат что-то несомненно очень важное.

Это Хьервард. И сегодня в нем, впервые со времен пришествия эльфов на эту землю, прозвучала Музыка Творения.

Руки вспархивают, подобно июльским бабочкам. Голос, в котором волны перекатываются через камни и журчит в зеленом лесу ручей, начинает тихую песню. Земля чуть вздрагивает, будто кто-то разбудил ее нежным касанием. Ветра, дующие во все стороны, задерживают свой бег и озорно взвихряются вокруг. Песня льется – из ручья превращаясь в поток, а из прибрежных волн в морские буруны. Ее мелодия становится все яснее, громче, сложнее. И расходится вдруг скалистая порода, сотни лет владевшая этими местами, дробится в пыль, уступая место мягким травам и ветвям деревьев. Ростки тянутся ввысь, превращаясь в рощицу, а затем и в густой лес.

Юная девушка опускает руки, в изнеможении садится на землю. К ней со всех сторон спешат эльфы. Подхватывают, осторожно держат на руках, подносят кубок с укрепляющим питьем.

– Благодарим, леди Исилвен. Теперь нам будет где укрыться от нападения.

Новый день, новая песнь звучит уже в другом уголке благословенного края. Мелодия изменилась, сейчас в ней согретые солнцем равнины и бегущие по их просторам реки. Земля слушает ее, подпевает вслед и соглашается взращивать плоды.

Девушка умиротворенно выдыхает. К ней с робостью и благоговением приближаются люди. Кланяются.

– Благодарим тебя, добрая Перворожденная. Теперь мы не умрем с голоду этой зимой.

Ее снова зовут, и она спешит на зов. На этот раз песнь совсем иная. Ревут штормовые ветра и катятся океанские валы, нет для них преград. Горный склон отзывается камнепадом, ворчит, раздумывает, но покоряется. Вулкан, тлеющий в его глубине, утихает; сглаживается островерхий утес, расстилаясь ровной дорогой.

Перворожденная закрывает глаза, тяжело дышит. Слышать Музыку просто, но не так уж легко петь, превращая ее в струны, созидающие то, чего не было. Альвы поддерживают ее; в каждом их жесте – любовь и почтение.

– Благодарим, прекрасная дева эльфов. Теперь у нас будет безопасный путь в другие земли.

Однажды к ней приходят посланники из далекого королевства. Богатые, важные, хладнокровные. За полуприкрытыми веками – хитрость и жестокость. Они приносят ей золото, шелковые ковры, драгоценные специи и благовония.

– Госпожа, ты обладаешь великой магией. Помоги нам уничтожить наших врагов. Убей их, и ты получишь вдвое больше даров и приношений.

Исилвен встает. В синих очах стрелы далеких молний.

– Нет.

Она разворачивается и уходит. Впервые в жизни она чувствует гнев.

Летят месяцы и годы, край, где живет Исилвен, начинают называть самым благодатным в Хьерварде. Поговаривают, будто это кроткая Ялини, когда-то помилованная Хедином, явилась сюда в обличье эльфийки. Но, конечно, это не так. Исилвен остается собой – Перворожденной, услышавшей отголоски Музыки Творения, до сих пор звучащие во всех созданных мирах, и сумевшей открыть им путь сквозь себя.

Исилвен Линдэль – так теперь зовут ее эльфы на своем благородном наречии. А вслед за ними и все, кто ее встречает. Поющая звезда.

Дождливым вечером Исилвен и Анарвэ сидят на крытой террасе. Капли стучат по кровле и скатываются вниз.