Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание Страница 15

Интересно, что Малена имела в виду под «ходячим фейерверком»? Не свадьбу же нам там устроят, не то, клянусь, сбегу куда глаза глядят.

Стук в дверь отвлек меня от обдумывания плана побега.

– Конвой прибыл! – нарочито громко объявила Малена, впуская Витора.

– Ты готова? – спросил меня «жених», проигнорировав оскорбление.

Я кивнула.

– Тогда пошли, ректор ждет.

Малена пожелала мне на прощание удачи и захлопнула за нами дверь.

До кабинета ректора мы шли молча. Я буравила взглядом затылок Витора. Тоже мне мужик – даже сумку у дамы не потрудился взять! А она, между прочим, после сгруженных Маленой платьев заметно потяжелела.

Нет, не понятно мне, что в нем Ирэне нашла? Это ведь ужас, летящий на крыльях ночи, приправленный эгоизмом, самолюбием, садизмом. Этакий микс плохих качеств.

Перед дверью Витор резко остановился, я едва не врезалась ему в спину. Он обернулся ко мне и небрежно приказал:

– Дай руку.

Вот те раз.

– Зачем? – Я на всякий случай шагнула назад.

– Оторвать хочу, – саркастично известил конвоир.

Я спрятала руки за спину, с сумкой это было сделать сложно. Витор схватил мою правую руку, в руке его блеснуло что-то золотое.

– Не смей! – сорвалась я на крик, пытаясь вырваться.

– Не дергайся, – рыкнул он.

На средний палец скользнуло кольцо.

– Сволочь! – прошипела я, выдернув руку.

Витор расправил плечи и с безразличным видом открыл дверь.

Кабинет, в который мы зашли, я узнала сразу. Именно сюда я попала из своей квартиры. За столом сидел тот же мужчина.

Низкорослый, полноватый, нос картошкой, залысина блестит, глаза сверкают. Правда сверкают алыми всполохами.

– Лорд Ханеш. – Витор отвесил легкий поклон, который лорд оставил без внимания. Его взгляд был прикован ко мне, губы изогнулись в гаденькой ухмылке.

– Адептка Савелье, я надеюсь, вы помните про турнир и не пренебрегаете тренировками?

На что он рассчитывал, когда говорил это с такой гримасой?

– Лорд Ханеш, я искренне не понимаю вашего ироничного тона.

Ухмылка с его лица стерлась, а я продолжила:

– Если вас не устраивает мое участие в турнире – я откажусь от такой чести. Замените меня другим адептом, и не будет никаких проблем.

По крайней мере, я облегчу себе жизнь.

– Нам пора. – Витор потянул меня в сторону шкафа, выразительно глянул на ректора, который недовольно щурился, поджав губы. Тот кивнул, и меня повели прямо на шкаф с книгами. Об такой лбом стукнешься – сотрясение получишь. Витора такая перспектива не пугала.

Вопреки моим опасениям, шкаф сменился уютной гостиной: слева от нас горящий камин и пара плетеных кресел, справа – большая арка, увитая цветами. Окон нет, на стенах портреты, скорее всего членов семьи, а перед нами… как раз эти члены семьи.

Женщина, на вид лет тридцати, с копной рыжих волос, невероятно стройная и подтянутая, в красном атласном платье в пол. И мужчина примерно того же возраста, широкоплечий темноволосый красавец, в легкой черной рубашке с расстегнутым верхом и черных брюках.

– Ирэночка, дорогая моя. – Рыжеволосая нимфа заключила меня в крепкие объятия. – Я так по тебе соскучилась.

– Хм… да, мам, я тоже скучала.

– Делани, ты задушишь ребенка, – бархатисто засмеялся «папа».

– Иди, поцелуй папочку, – голосом, не терпящим возражений, сказала «мама».

На ватных ногах я подошла к отцу, слыша за спиной щебетание «мамы» с предполагаемым зятем.

– Ну, как ты? – ласково спросил меня «папа», обнимая за плечи.

А я вдруг ощутила себя как дома.

Будто это вовсе не чужие люди, а мои родные мама и папа. Тепло разлилось по телу, улыбка сама собой расцвела на лице. Не могу объяснить свои ощущения, но… впервые за все время пребывания в чужом мире я почувствовала себя в «своей тарелке».

– Ирэне? – мягкий голос отца прервал мои раздумья.

– Все хорошо, пап.

Он недоверчиво на меня посмотрел.

– Правда, все хорошо.

И я не обманывала. Мне стало удивительно хорошо, даже не верилось, что это со мной происходит.

Я отстранилась от отца, обернулась и чуть не упала. Если бы не папа, сидеть мне на полу.

Витор радушно беседовал с мамой. Черты его лица смягчились, жесткие линии разгладились, исчезла всякая злость, ни молекулы от нее, ни единого намека не осталось.

Ну ты актер, Витор… Ничего, я сниму с тебя добродушную личину, желательно при массе свидетелей, чтобы не отвертелся.

– Ирэне, – мама обратила свой взор на меня, – нам пора. Мужчины, не скучайте. – Она чмокнула отца в щеку и повела меня к выходу. – Нас уже ждут портнихи, надо успеть подготовиться.

Мы шли по длинному каменному коридору. На полу были расставлены горшки с цветами, на стенах висели картины, канделябры. Кое-где стояли искусно сделанные скамьи из камня с множеством мягких подушек.

– Сегодня вечером будет небольшой званый ужин, мы должны шикарно выглядеть.

В памяти всплыли слова Малены: «Рэне, твоя мать – ходячий фейерверк», и я поспешила уточнить:

– Небольшой званый ужин на сколько человек?

Мама скосила на меня глаза.

– Ох, Ирэне, ты не меняешься. – Она укоризненно покачала головой. – Скромный ужин в кругу друзей.

Скромный ужин… Это выражение заставило усомниться в достоверности предоставленной информации.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, коридор которого ничем не отличался от того, что был на первом, мы вошли в крайнюю дверь, где нас встретили три дамы среднего возраста. Тут же стояли три швейные машинки, лежали рулоны разных тканей.

– Лэри, – обратилась мать к белокурой женщине, сидевшей возле окна, – Ирэне надо сделать что-то такое, чтобы ее жених голову потерял.

Не знаю, как голову, а дар речи я чуть не потеряла.

– Мам… – попыталась я возразить, но меня остановили:

– Ирэночка, послушай маму, я знаю, что делать. Я обворожила твоего отца, а за ним, между прочим, половина девиц королевства бегала.

Но я-то за Витором не бегаю! Пусть за ним хоть рота полуголых барышень гоняется, мне безразлично.

– Мам…

– Рэне! – Меня снова оборвали. – Не спорь с матерью.

И начался ад. Меня крутили, вертели, измеряли, раздевали, одевали, снова измеряли, подшивали, перешивали…

Мать сидела в кресле с кружкой чая и давала указания «здесь перешить», «там ушить», «подол укоротить», «вырез глубже», «разрез больше». Все мои попытки высказать свое мнение оканчивались провалом. Коронная фраза «мамочка лучше знает» у мамы явно заела, поэтому я покорно замолчала, позволив крутить меня, как им надо.

Через два часа адского пошива мои ноги отказывались стоять, крутиться и вертеться. А радостное «Госпожа, платье готово» я встретила облегченным вздохом и падением на диван. Мама потянула меня за руку:

– Вставай, надо примерить.

Почему нельзя просто надеть одно из имеющихся платьев? Я успела раз десять проклясть вечерний скромный ужин в кругу друзей.

Меня подняли на ноги и помогли натянуть платье. Как только платье было надето, все дружно ахнули. Мама даже смахнула слезу. Я приблизилась к зеркалу и обомлела.

Жгуче-красное платье из шифона и шелка смотрелось фантастически. Две широкие полоски шелка закрывали грудь, соединяясь на шее. Узкая полоса шелка обвивала бедра. Стоило сделать неловкое движение – белье напоказ. Спина и плечи были полностью оголены, бока «скрыты» прозрачным шифоном.

По длине платье превосходило мой рост, а струящийся шифон при ходьбе облеплял ноги, так что упасть мне труда не составит.

Признаться, такого я еще не носила.

– Ты прекрасна! – Мама протянула мне ожерелье и браслет из белого золота. – Надень.

Ажурное колье, напоминавшее венецианское кружево и сверкавшее россыпью драгоценных камней, невесомо легло на кожу. Кисточка из бриллиантов и жемчуга плавно опустилась в ложбинку между грудей, невольно концентрируя на ней внимание. Браслет с вкраплениями бриллиантов причудливыми волнами украсил запястье, подчеркнув изящество руки.

О боги, я никогда не была такой красивой, женственной… сексуальной.

– Мам, спасибо… – прошептала я еле слышно.

Женщина улыбнулась доброй материнской улыбкой и прижала меня к груди.

Портнихи вздыхали, разглядывали меня со всех сторон, любуясь творением своих рук.

– Так, снимай платье, нам еще надо сделать маски для лица и тела, чтобы вечером затмить всех.

Мама вернулась в кресло, а я стала переодеваться. Для меня лучшей маской для всего тела стал бы сон, только разве мне дадут поспать?

– Ирэночка, пошевеливайся, дорогая. – Мама бодро прошагала к двери и оттуда взирала на меня с нетерпением.

– Мам, я уже проголодалась. – Мой желудок упрямо бурчал, напоминая, что он пуст.

– И ты молчала? – Она укоризненно покачала головой. – Ускорься, иначе косметические процедуры будут проходить на бегу, а я этого терпеть не могу.