Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости Страница 16

– Ты станешь мной, – говорит человек и уходит.

У меня нет сил идти за ним.

Утро встречает меня ласковыми солнечными лучами и нежным дыханием Риты. Она всё ещё спит. У меня болит всё тело. Но мне хорошо, потому что я знаю: это не зря. Я знаю, что это – правильно.

Я встаю и ползу на кухню. В таких покоях как мои есть отдельная кухня, где можно просто быстро перекусить. Впрочем, можно попросить еду в комнату, дёрнув за шнурок звонка.

В кухонном шкафу обнаруживается сыр, который я уплетаю за обе щеки. Я страшно голоден.

Сзади меня обнимает Рита. Я чуть не падаю под её полными руками: ноги не держат.

Но я знаю: как только я войду в зал, как организм сожмётся в тугую пружину и будет выполнять то, что я ему прикажу.

– Риггер, – мурлычет Рита.

Я доедаю сыр и оборачиваюсь.

– От тебя пахнет сыром, – замечает она.

Она неуловимо похожа на Бельву. Я боюсь забыть Бельву, потому что хочу к ней вернуться.

Мы идём обратно в спальню, по дороге я дёргаю шнурок.

Буквально через несколько секунд появляется маленький человечек в смешной красно-чёрной униформе с золочёными пуговицами.

– Завтрак, – говорю я.

Человечек исчезает.

Я утыкаюсь лицом в мягкое тело Риты через её красный халат, расписанный геометрическими узорами. Она гладит меня по голове.

– Я знаю, – говорит она. – Ты ищешь во мне – её.

Она права. Она безжалостно права.

Когда я появляюсь во дворе, ко мне тут же подбегает слуга.

– Вас просил подойти господин Киронага.

– Веди, – отвечаю я.

Слуга бежит слишком быстро, мои усталые ноги не поспевают за ним. Но я сжимаю зубы и ускоряю шаг. Терять нечего – всё равно придётся работать на тренажёрах.

Киронага ждёт меня в своих личных покоях. Они оформлены в бело-красной гамме.

– Доброе утро, Риггер, – говорит он с улыбкой.

Я не отвечаю.

– Вчера ты хорошо потрудился, – продолжает он. – Ты сумел преодолеть себя, но это только начало.

– Ты вызвал меня, чтобы похвалить?

– Нет. Я вызвал тебя, чтобы поговорить. Точнее, я пригласил тебя, чтобы поговорить.

Он делает акцент на слове «пригласил».

– Я слушаю тебя.

– Сядь, Риггер.

Я сажусь на диван напротив него.

– Каждый из нас, из пятнадцати берсерков, научит тебя чему-нибудь. Я научу тебя скорости. Риринак – силе. Маггарс – ловкости. Ты можешь усвоить все эти умения, я уверен. Но это ещё не всё. Ты должен научиться ещё некоторым вещам, без которых всё это бессмысленно.

– Например?

– Если ты попросишь меня сейчас же расписать тебе общую экономическую схему функционирования империи, я, не задумываясь, возьму лист бумаги и распишу. Если ты попросишь меня рассказать о технологии производства фаянса, я тут же расскажу и начерчу схему печи. Если ты попросишь меня прочитать тебе что-нибудь из литературы, я смогу продекламировать не меньше сотни стихотворений – на память. И так далее.

– Ты хочешь, чтобы я умел так же?

– Да, Риггер. Не я хочу. Империя требует этого от тебя. Мы не только абсолютные воины. Нам нельзя нанести ни одного удара. Но при этом нас нельзя обыграть ни в одну игру, нас нельзя удивить никаким фактом, мы распознаём ложь по мимолётному выражению глаз.

– Императору нужны воины или учёные?

– Воины. Первое – это сила. Сила может быть только дана, ей нельзя научиться. Но знание дополняет силу. Без знания твоя сила – ничто.

– А знание без силы?

– А знание без силы – весомо. Но знание можно приобрести.

У меня есть к нему один вопрос.

– Киронага, я уже спрашивал тебя. Зачем? Зачем тратить столько усилий на меня? Вас и так уже пятнадцать.

– Нас трое, Риггер. Нас всего трое. Я, Файлант и ты. Три берсерка, которые обладают не только силой, но и способностью принимать знания. Остальные – пешки в наших руках.

– У меня нет знаний.

Я снова признаю его превосходство.

– У тебя будут знания. Увидев тебя, я сразу понял, что ты – один из нас. Когда мы нашли Риринака, мы – я и Файлант – мы были восхищены его силой. Он может в одиночку разметать целую армию. Но он не может понять чисел. Для него два и три – это одно и то же, просто закорючки на бумаге. Он, как и ты, не умеет читать, но он не может научиться. А ты – можешь.

– А если я не хочу?

– Ты отправишься в каземат. На вечность.

Я думаю.

– У меня нет выбора.

– У тебя нет выбора.

И тогда я задаю самый главный вопрос.

– Ты лгал мне тогда. Вполне вероятно, ты лжёшь мне сейчас. Я прошу только одного ответа. Ответа, от которого зависит всё.

– Я слушаю тебя.

– Я смогу вернуться?

Он смотрит на меня внимательно. Его чёрные раскосые глаза проникают внутрь меня, буравят меня.

А потом он качает головой.

– Нет, Риггер. Ты не сможешь вернуться. Никогда.

И я бросаюсь на него. Я взмываю в воздух и бью его одновременно рукой и ногой, но он исчезает и появляется снова уже у меня за спиной, я чувствую боль в пояснице и падаю на землю, и не могу даже пошевельнуться.

– Не стоит, Риггер. Нет игры, в которую ты можешь меня переиграть. И война между нами неизменно будет заканчиваться твоим поражением. Ты просил честного ответа: я ответил тебе честно. Прими это так, как оно есть.

Паралич начинает проходить. Я переворачиваюсь на бок и пытаюсь сесть. Киронага помогает мне. Я прислоняюсь спиной к дивану.

– Есть, – шепчу я.

– Что есть? – спрашивает Киронага.

– Есть такая игра.

Киронага хмурится.

Зал – золотой. Иногда позолота наносится поверх неровных стен и лепных украшений, и тогда видно, что это позолота. Здесь – не видно. Всё идеально, великолепно ровное, правильное, гладкое. Золото повсюду, каждая вещь, каждый предмет мебели, каждая картина на стене сверкает золотом.

Пол – чёрный. А по центру зала стоит стол, покрытый зелёным сукном.

Киронага идёт к столу спокойно. В его руках – отделанный золотом футляр. Когда игрок появляется, зрители взрываются аплодисментами. Зрители – это городское дворянство и богатое мещанство. На этот матч выкупили все места, которые были. И даже те, которых не было.

Только одно место пустует – императорский трон. «Император не сможет присутствовать из-за дел государственной важности», – говорит мне распорядитель. Я почему-то ему не верю. Впрочем, я уже понял, что верить нельзя никому.

Киронага кладёт футляр на стол и открывает его. Такой кий стоит безумно дорого. Киронага собирает его медленно, аккуратно, дотошно проверяя центровку и прочность креплений. Зрители что-то скандируют, но я не могу разобрать. Это не его имя. Что-то более короткое.

Кий я взял в общем бильярдном зале. Киронага хотел одолжить мне кий из своей личной коллекции, но я отказался. Киронага так и не понял, почему. Скоро поймёт.

Мой кий собран, я держу его в руке. Отличный баланс, оптимальный вес. Тоже не из дешёвых. Собственно, в императорском дворце не может быть ничего дешёвого.

Зрители торжествуют.

«Господин Киронага против господина Риггера». Чемпион города. Непобедимый Киронага. Честно говоря, если бы я знал обо всех его титулах до того, я бы подумал, прежде чем вызывать его. Теперь отступать некуда. Я – хороший игрок, даже отличный. Я выигрывал у мессира Синтика, когда тот приезжал в Санлон.

С момента вызова прошла неделя. Я учусь читать, как приказал мне Киронага. Я изучаю технологические процессы и экономические принципы, как приказал мне Киронага. Я прошёл половину тренажёров, моя реакция улучшилась в несколько раз. Так и говорил Киронага. Теперь я хочу кое-чего, в чём Киронага мне отказал. Чего он мне не разрешил.

Я вскидываю руки вверх.

– Фу-у! – мычит зал.

Точно так же мычал зал в Санлоне, когда публику приветствовали мои соперники.

Каждое движение Киронаги вызывает овации.

Вперёд выходит статный чернобородый мужчина в ярких, попугайских одеждах. Это глашатай.

– Сегодня! – ревёт он, перекрикивая толпу. Толпа чуть притихает.

– Впервые! – ревёт он ещё громче.

– В императорском зале большого дворца!

– Уникальная встреча!

– Господин Риггер из провинции Санлон!

Если бы им позволили, они бы бросали в меня помидоры. Они презирают меня – демонстративно, наигранно. Они мычат, ахают, кашляют.

– Против многократного чемпиона Оменескорна! Двукратного чемпиона Империи!

Публика впадает в экстаз. Она беснуется, на губах появляется пена, глаза выкатываются из орбит.

– Господина!..

Восторг достигает накала. Сейчас, сейчас их прорвёт, они разорвутся. Мне кажется, что по залу бурлящей пенистой рекой хлынет кровь. Но это мне только кажется.

– Киронаги!!!

Я хочу зажать уши. Все эти чиновники, все эти благородные богатеи, все эти толстосумы и толстощёки, они в восторге, они ревут, они в экстазе. Их красные, разгорячённые лица вызывают у меня отвращение.

И тогда я размахиваюсь и бросаю кий в толпу. Я никогда не промахиваюсь. Кий втыкается точно в глаз какому-то мужчине в первом ряду. Он падает вперёд, обливаясь кровью, но никто этого не замечает. Киронага смотрит на меня внимательно и даёт кому-то знак. Мужчину вытаскивают и несут вдоль бортика к выходу. Его жена, если это его жена, смотрит на меня и кричит. Что-то приветственное, кажется.