Илья Павлов - Другая жизнь Страница 2

Я не запомнил почти ничего. Мужики отнесли Седого и Солнце в дом. Запалили. Моть занялся скотиной. Сыновья Шила, оба – мои ученики, распрягли коней. Один рванул в городок, второй – домой на хутор, предупреждать людей.

Шило сел рядом, откупорил баклажку, сунул мне в руки:

– Пей; надо, паря, надо.

Пил, сам не знаю что. Потом долго мылся у колодца.

– Хорошо сделал, в огонь всех. К нам поедешь? – Шило достал из котомки вторую баклажку.

Я помотал головой. Добрел до дома Беспалого, у которого жил в пристройке. Вещи раскиданы. Но почти все целы. Денег нет. Взял старый кожаный ранец, с которым приехал сюда пять лет назад, засунул старую университетскую куртку, несколько книг, тетради. Потом вытряхнул книги обратно, оставил только одну, философа Бора Гленна. В хозяйской половине сгреб, что нашел съестного. Вернулся к колодцу, подобрал меч.

– Где чужой? Тоже там? – кивнул на горящую избу.

– Нет. – Шило с укором смотрел на меня. – Ты что удумал, Учитель? Не поймать их, поверь уж мне. Коней в любом городке сменяют, вещи пропьют. Пусть начальство решает.

– Я теперь начальство. Решать буду.

– Да ты овцу вон зарезать не можешь, тошнит тебя потом, – Шило хмыкнул, – а ты их даже не видел. Приедут из Реги от графа, что говорить будешь, Учитель?

– Нет больше Учителя. Умер. Ты с начальством будешь говорить. И скажи, что всех побили, до одного. И своим, прошу, передай: все умерли.

5 коротка 315 года. Полдень. Висек. Второй

Как всегда, ни времени, ни денег. С деньгами-то ладно, не в первый раз, разберемся. Но время… Получили заказ на охрану. Кого? Барон со своими людьми сами кого хочешь поохраняют. На убийство. Кого? Кабана? Так он сам кого хочет убьет.

– Не кипятись ты, – это Старшина мне. – Ты, как всегда, все всерьез воспринимаешь. Нас специально попросили ничего не делать и никуда не встревать. Барон понимает, что вряд ли мы завалим Кабана, и уж тем более не полезем в драку с местными.

– И что? А денег кто даст? И людей осталось – тьфу; скоро обычной шайкой станем.

– С людьми – да… Давай наймем. Кинем клич по городку, вдруг кто найдется. Хоть человека три. – Старшина вытянул ноги.

Совсем сдает. Голова еще работает, а с ногами и руками – беда. Ладно, нам его в бой не посылать, а с заказчиками разобраться еще вида хватает.

– Три… Придут семь, как всегда. Троим из них и подводу нельзя будет доверить. Двое, получше, сбегут, когда поймут, что мы не грабим и не режем всех подряд. А двое оставшихся в первой же переделке лягут. Некогда учить, Старшина.

– Это неправильно. Давай так. Взяли людей – и каждого к кому-нибудь из старых прикрепили. И под приглядом, и учеба какая-никакая. – Командир стал растирать колени.

– Кто ж из наших на это пойдет? Обуза лишняя.

– А ты попробуй. Может, что-то получится.

Получится, как же. Городок-то – на большой дороге. Кто хотел, уже давно при работе. Барон местный, опять-таки всех, кто мечом умеет махать, под себя подгреб. Да и в городском ополчении тоже места есть. Грызутся друг с другом. Барон требует подчинения. И денег. Городские купцы артачатся. Где ты был, ваша светлость, пока мы от мора отходили, городок поднимали, торговлю налаживали? В замке сидел. А теперь, когда на ноги встали, – должны платить тебе исконное… Да, времена другие.

Еще Кабан объявился. Говорят, что он тоже бывший барон. А теперь бесчинствует на тракте. Дань собирает с караванов. Попробуй не дать. Отряд хоть не большой у него, так сам тридцати сто́ит. Здоровенный, как дракон, умеет мечом махать, да еще кольчуга его знаменитая… Черная, страшная. А главное, мало я видел кольчуг, которые арбалетный болт с пяти шагов выдерживают.

Помню, Сержант рассказывал, что был у них в полку какой-то благородный с кирасой, которую стрелы не брали. Но, говорит, если в упор всадить, человек все равно отлетает. Сила у арбалетной стрелы страшная. А Кабану хоть бы хны. Не падает, на ногах стоит, мечом машет.

Вошел Сержант. Вот кто смог бы с Кабаном схлестнуться! И здоровущий, и оружием владеет. Всю жизнь при мече.

– Сержант, – поднял голову Старшина, – сходи в кабак местный, скажи, что людей нанимаем в отряд. Вдруг дураки найдутся.

Сержант хмыкнул, повертел коротко стриженной головой, по которой переплетались страшные шрамы, взглянул на меня.

– Швали да пьяни найдем, не лучше. Нам это надо?

– Да вот командир говорит, что надо. Учить их будешь. Хватит пайку сержантскую задаром жрать.

Все рассмеялись. Сержант снова покрутил головой.

– Учить – оно, конечно, хорошо. Было бы кого.

– Сходи, сходи, – Старшина принялся за вторую ногу, – заодно узнай, где Кабана последний раз видели.

6 коротка 315 года. Утро. Висек. Лиса

Купила себе и ему поесть. По правде, я ему теперь должна до конца жизни выпивку ставить. Но от рома он отказался, попросил две кружки чая. Одну выпил сразу. Потом придвинул тарелку и слегка поморщился.

– Чего ты, суп не любишь? – спросила я.

– Нет, все нормально, спасибо, – и стал хлебать. Он прибился к нашему обозу в Залустье. Пытался найти работу, да кто ж незнакомца возьмет в караван? Разрешили идти вместе, и то хорошо. Видно было, что не боец, хотя и с мечом. Кирасы нет, шлема нет, ранец какой-то стремный. На постоялом дворе, где к нам подошел, отрабатывал ужин и ночлег: чистил конюшню. Худой, высокий, лицо интересное, но глаза – как после мора у всех были. Когда из семьи один в живых остаешься – вот так же на мир смотришь. С вопросом. Зачем и почему. И как жить дальше. Всю дорогу шел следом за повозками. С дровами помогал, у костра сидел, но еды не просил. Видно было, что голодает, да не принято за просто так кормить. Лешак только раз полкраюхи хлеба ему дал, когда он помог лешаковский воз с лужи вытянуть.

Я сама была на птичьих правах. То ли служанка при обозе, то ли охранница жены начальника, чтобы та в лес могла сбегать под приглядом. А судя по взглядам хозяина, еще и он сам на меня виды имеет. Да жена пока мешает. Надо в первом же приличном городке уходить от них. И что? Опять мыкаться. На первое время, правда, деньги есть. А потом? Что умею? Стрелять. Спасибо отцу, лучшему охотнику Восточного леса, егерю Контулука, что научил. Кто в наемники женщину возьмет… А через постель не хочу. Готовить умею – так какая баба не умеет? Зверье выслеживать – здесь это не надо. Вот и вся моя жизнь.

Так и добрели почти до этого городка. Дня не хватило. Смотрим, на дороге две женщины стоят. В нарядных платьях, с зонтиками, прямо как на картинке из книжки про баронессу Литу, дома у нас была. Нас с братом по ней читать учили. Ну меня в основном. Картинки смотрю, буквы запоминаю. Брату только один рисунок нравился, там, где охотники в блестящей броне на красивых конях загоняют контулукского тигра. А отец смеялся.

Вот, стоят две красавицы. Все наши охранники на них и вылупились. Пялились, пока справа и слева не свистнуло, и половина сразу свалились, со стрелами, торчащими в разных местах. И сразу люди на дорогу выскочили. Вроде и немного, да драться никому не хочется. Мы сгрудились вокруг повозки хозяина, а со стороны нападавших вышел высоченный воин в черной страшного вида кирасе, в шлеме, полностью закрывающем лицо. Шлем украшало черное перо.

– Кабан, – зашептались охранники, – Кабан это.

– Четвертую долю – и останетесь живы! – закричал черный. – За проход надо платить.

– А не много ли?.. – заскрипел хозяин зубами. – Четвертую даже графу не платили.

– Ух ты: цены знаем, да? – Черный рассмеялся. – Ладно, как обычно – десятую. И вот эту женщину. – Кабан ткнул рукой в хозяйскую жену. Та оцепенела.

– Эту не отдам, – хозяин задернул супругу за спину, – могу дать другую, помоложе.

Я напряглась, младше его жены в караване была только я. Да как он смеет…

– Хорошо, договорились. – Черный махнул своим людям: – Забирайте золото и женщину.

Я не успела опомниться, как два наемника схватили меня. Начала отчаянно брыкаться, но держали крепко. Связали как тюк и бросили за телегой, чтобы не мешала. Проходившие мимо бывшие попутчики стыдливо отворачивались. Сволочи. Молча ревела, глотая слезы. Сволочи. Твари.

Впереди каравана вспыхнула перебранка. Кабан затребовал еще и подводу, чтобы отвезти награбленное добро. Вот бы они там поубивали друг друга…

Кто-то дернул меня за ноги, попыталась пнуть.

– Тихо, не шуми, – прибившийся к нам парень, не поднимаясь, на четвереньках, стал оттаскивать меня за крайнюю телегу. Поможет? Или, наоборот, даст по голове и выпотрошит карманы, пока другие не догадались?

Впереди шумели, но уже потише; видно, договорились. Парень вытащил нож, чтобы освободить мне ноги, но тут прямо над нами показался Шпынь, один из охранников хозяина. Увидев нас на земле, он выматерился и потащил меч из ножен. Парень, не раздумывая, воткнул нож ему в ногу, пригвоздив стопу к земле. Шпынь заорал. Мой неудачливый освободитель выглянул из-за телеги, оглянулся и, видно приняв решение, поднялся в полный рост, взвалил меня на плечо и рванул в лес. Сзади заорали. Хорошо голова оказалась за его спиной… но на заднице и ребрах синяки держались с неделю. Так быстро, как он, я сама по лесу никогда не бегала. Парень сначала продрался через придорожные кусты, а потом, когда они нас заслонили, резко повернулся и побежал вдоль дороги. Несся как конь, за поворотом резко перебежал дорогу и снова ломанулся в чащу. Ветки лупили как следует. Хорошо хоть здесь не северный бор, а листвянка, поросшая вдоль дороги и более-менее проходимая в глубине леса.