Анна Мистунина - Искупление Страница 20

Руки, ноги. Как больно! Но пальцы уже шевелятся – чуть-чуть, мешают веревки. Смешно сказать: опутали с ног до головы, но не убили! Непонятно, чего они ждут? Реши Карий ее спасти, давно был бы здесь. И погиб бы, наверное. Хорошо, что он не пришел. Только бы узнать, что с Бетараном! И что будет дальше – что угодно, лишь бы не эта бесконечная темнота.

Когда сквозь серую ткань забрезжил серый утренний свет, к Тагрии наконец-то пришли. Две женщины из истинных людей, по виду крестьянки, с глупо-счастливыми лицами рабынь, принесли воды в глиняном кувшине, ломтики вяленого мяса и хлеб. Сопровождавший их маг ослабил веревки, так что Тагрия смогла поесть. Напрасная забота – от одного вида пищи ее скрутила жестокая тошнота. Отодвинув мясо, она с жадностью напилась холодной воды.

Потом ее сводили туда, где поодаль от хозяйских палаток находилось отхожее место для рабов. И все время маг был рядом, и его надутое отвращение казалось еще обидней оттого, что кожа его была не намного темней, чем у самой Тагрии. Тинкал, незадачливый разбойник, оказался прав. Настоящие колдуны больше не убивали полукровок – их принимали и учили магии.

Немолодой уже полумаг хлебнул, наверное, доброты истинных людей. Что удивительного, если теперь он рад отплатить тем же? Тагрия притворилась, что не слышит его брезгливого ворчания. Молча дала отвести себя обратно в палатку, села на пол. Маг-полукровка старательно затянул путы. И ушел вслед за рабынями.

До вечера ее не беспокоили. Шевелиться Тагрия не могла, использовать магию – тоже. Попробовав, она тут же лишилась сознания. Очнулась разбитой, как после долгой болезни, с безобразным предчувствием смерти, готовой вот-вот обрушиться и положить конец мучениям. В голове тут же нарисовались картины, одна другой краше: острые ножи, большие сосуды с кровью – не их ли намедни отмывала на реке? Вспомнилась и болтовня о грифонах, поедающих людей. Что ж, если бы могла выбирать, Тагрия предпочла бы грифонов.

Вечером ее опять накормили – на этот раз Тагрия без возражений сгрызла жесткое мясо – и сводили к яме. Женщин-рабынь сопровождал другой полукровка. Он остался, когда ушли рабыни и, усевшись на корточки, с любопытством заглянул Тагрии в лицо. Смертельные предчувствия закипели, выплескиваясь через край. Лежа на полу без движения, Тагрия могла только смотреть на него снизу вверх – на мальчика, что был той ночью в палатке с Сильнейшим.

– Значит, это ты потаскуха моего отца?

От удивления Тагрия даже не обиделась на «потаскуху».

– Твоего отца? – голос ее сипел, как будто разучился звучать.

– Я думал, ты красавица. А ты… ты похожа на крысу. Ему такие нравятся, да?

– Не знаю. О ком ты говоришь?

– О моем отце, разумеется. А ты и не знала, что у него есть сын?

Трудно шутить, когда внутри все ноет от страха. Но все же Тагрия попыталась:

– У твоего отца есть сын? Ни за что бы не подумала! Он маг?

Мальчик презрительно сморщился:

– Он предатель! Он выбрал дикарей, ну, а я выбрал магов. Он еще пожалеет, что не захотел меня признавать! И он, и добренький император! А ты – знаешь, что будет с тобой?

Он уселся поудобнее, явно желая рассказать Тагрии обо всем, что ее с нею будет. Шутить больше не хотелось. Нисколько. Спрашивая, она уже знала ответ.

– Как зовут твоего отца?

Мальчик ответил – видно, ему нравилось это повторять:

– Мой отец – Карий, брат-принц, а мать – Лаита, герцогиня Тосская, которую он изнасиловал. Я должен быть наследником, раз у императора нет своих детей! Но они не захотели меня признавать, они заточили мою мать в темницу, и поэтому я…

– Ты, наверно, ошибаешься. Кто тебе такое сказал? Маги? Это неправда. Я знаю Кария…

– Нет, не знаешь! – перебил мальчик. – И не тебе судить об этом, хоть он и научил тебя магии! Знаешь, зачем я пришел? Я пришел взять тебя, как он взял мою мать. Сильнейший, мой дед, разрешил, но ты похожа на крысу. Я тебя не хочу. Я отомщу иначе. Я тебя убью, уже скоро, и возьму Силу твоей крови. Мой отец не умрет, пока я ему не расскажу, что отомстил за маму. Он узнает, как это больно, а потом я убью его. Сильнейший обещал, что я сделаю это сам. Это мой долг – отомстить за нее. И еще за то, что он предал деда и свой народ. Ты понимаешь? Будет справедливо, если я убью и тебя, и его.

Отец и сын. Тагрию замутило. «Вранье» – хотелось ей сказать, но в глазах мальчика она узнавала Кария так же, как недавно узнала его в Сильнейшем.

– Если это правда… Если так, он твой отец, родная кровь. Разве можно так ненавидеть отца?

Он возмущенно ахнул, рука его потянулась к поясу, как будто за мечом. Но меча не было. Тогда мальчик замахнулся – Тагрия зажмурилась, но удара так и не дождалась. На словах сын Кария был грознее, чем на деле.

– Если бы ты его узнал, – сказала Тагрия. – Ты бы понял, что он не такой. Ты просто его не знаешь…

– Ты знаешь, да, потаскуха?! – мальчик вскочил и теперь смотрел сверху вниз, сжимая кулаки. – Почему он выбрал тебя, а не мою мать? Она прекраснейшая из женщин, а ты…

Он был все-таки похож. Наверно, поэтому его злость не могла обмануть Тагрию. Она ответила – не врагу и убийце, а плачущему мальчишке:

– Он меня не выбирал, он просто… мой друг, больше ничего. Если ты маг, ты можешь и сам это увидеть у меня внутри. Можешь меня убить, но… Правда, он тоже когда-то хотел меня убить, видишь, вы похожи. Но когда ты узнаешь его получше, ты поймешь. Он очень хороший. И ты тоже, если ты его сын.

– Я тебя убью, – сказал мальчик.

– Да, ты уже говорил.

– Ты меня не боишься?

– Нет.

Он снова замахнулся, на этот раз ногой. И снова не ударил. Развернулся и выбежал вон.

Тагрия попробовала шевельнуться, но веревки держали крепко. Тогда она перекатилась на бок – хоть какое-то разнообразие! – и растерянно уставилась на упавший за мальчиком полог. Сын Кария. Конечно, Тагрия знала, как знали все в Империи, что брат-принц не женат. Ни он, ни император. Каких только слухов о них двоих не доходило из столицы в далекий Дилосс! Тагрия привыкла выслушивать любые сплетни, не краснея. Вот если бы его высочество женился, баронесса Дилосская точно умерла бы на месте. Но разве все это мешает ему иметь детей? Мальчик уже взрослый. И его глаза. Глаза Кария, не того, что сейчас – молодого и очень злого. Того, что угрожал убить Тагрию, а потом подарил ей перстень с изумрудом и кошель золота, которое отец благополучно пропил. А перстень остался. Перстень и глаза. На всю жизнь. Разве можно их не узнать? В груди заболело – не от побоев, не от колдовства. Слезы ползли по щекам, большая капля скопилась на носу и упала вниз. Тагрия всхлипнула и мысленно отвесила себе пощечину: не о принце, которого никогда не увидит, надо думать. О брате. Кроме Тагрии, ему никто не поможет. А она вместо этого лежит здесь и ревет, и даже самой себе помочь не пытается!

В ту ночь она дважды обращалась к магии и дважды теряла сознание. Но все-таки… Ей показалось, или второй раз она продержалась чуточку дольше? Тагрия продолжила попытки днем и, очнувшись в пятый раз подряд, уже точно знала: с каждым разом ее магический взгляд держится дольше, невидимая удавка на горле сжимается медленней, а обморок проходит быстрее. Правда, это ничем не могло ей помочь, разве что коротало время, которое тянулось с прямо-таки тошнотворным однообразием. День проходил за днем, а ничего не менялось. Ее так же кормили утром и вечером, водили к яме, а потом оставляли одну, не забыв хорошенько связать. Мальчика Тагрия больше не видела. И Бетарана – не видела, только верила, изо всех сил верила, что он жив. И старалась, старалась, старалась победить заклятие.

Ей почти удалось наутро перед тем, как все изменилось. Магический взгляд проник далеко за стены палатки. Бетарана, правда, не нашел. Только грифонов, нескольких незнакомых магов, а затем – ту самую, что помогла Тагрии вспомнить. Она шла медленно, как будто размышляя о чем-то, и смотрела на палатку… Нет, на Тагрию. Видела ее! Тагрия испуганно отдернула взгляд и тут же опять лишилась сознания.

Очнулась быстро – не обморок, скорее вспышка темноты. Задышала осторожно. Что теперь сделает эта… Кати. Сильная Кати, так она назвалась. Имя было знакомо, откуда-то из детства, из рассказов Кария во время путешествия. Сильная – значит, одна из самых страшных врагов, ведь здесь нет друзей, одни только враги. Она так и сказала – теперь Тагрия вспомнила. Враг Карию, хоть он ей и небезразличен. А голос ласковый, змеиный, такому голосу хочется поверить без оглядки и сделать все, что он тебе нашепчет. И теперь эта змея знает, что Тагрия почти справилась с заклятием.

Додумать она не успела. Вокруг зашумели, заговорили сразу десятки голосов. Захлопали грифоньи крылья. Казалось, весь лагерь разом пришел в движение. Со всех сторон слышались топот и глухие удары, как будто что-то тяжелое скидывали на землю. Мимо палатки все время кто-то ходил. Среди протяжных, напевных слов чужого языка нет-нет да проскакивали знакомые: «Иди сюда», «Неси», «Сворачивай», «Становись там» – маги отдавали приказы рабам. Где-то среди них мог быть и Бетаран, но подглядывать Тагрия больше не смела. Ждала, затаив дыхание, что будет дальше.