Галина Романова - Неугомонный эльф Страница 23

Довольно странно было видеть альфаров вооруженными. Несмотря на то что большая часть оружия была деревянная – с костяными наконечниками стрел и кабаньими клыками, которыми были утыканы дубины, – было заметно, что это грозное оружие. Железа почти ни у кого не было, разве что у старейшин и их сыновей на поясах болтались боевые ножи. Они как две капли воды походили на парные ножи, которые таскал на поясе Льор, разве что рукояти у них были выточены из рога и украшены затейливой резьбой.

Льор, по мнению Фрозинтара, вел себя еще хуже, чем Карадор. Юноша, сидевший сбоку от драура, не снимал рук с ножей и настороженно зыркал глазами из-под желтой челки. От него разило запахом страха, который ни при каких обстоятельствах нельзя демонстрировать перед лицом врага. Дать понять врагу, что ты его боишься, – внушить тому уверенность в своих силах. Как говорится, «верить в победу – значит, уже наполовину победить». А страх сковывает разум и ведет к непредсказуемым поступкам. О Покровители, неужели придется присматривать за двумя неоперившимися птенцами?

Столько же тревожных мыслей доставляла драуру и Седона. Юная альфара, напротив, была безмятежна и весела. Ей где-то раздобыли настоящее платье взамен мужской одежды, переплели волосы, одолжили украшения. И девушка преобразилась так явно, что Фрозинтар с неожиданной болью подумал, что Седона может от него уйти. На нее уже четверо молодых альфаров посматривают с восторгом и посылают ей улыбки. С любым из них она будет счастлива больше, чем с холодной нежитью, которой от нее нужна только энергия. Кроме того, она пока официально считается крепостной, а поселившись здесь, обретет свободу. Какая женщина откажется от тихого семейного счастья ради призрака?

Карадор был занят другими мыслями. Одним глазом посматривая на обряд, который происходил возле тотемного столба, другим он косил по сторонам и то и дело елозил на месте, словно сидел на колючках.

– Слышь, – развернувшись в очередной раз, пихнул он локтем Седону, – а у нас поесть ничего нету?

– Что? – встрепенулась девушка. Она во все глаза смотрела и во все уши слушала, как старейшина и две его помощницы-шаманки закликали дух Покровителя Рира. Оцепившие площадь альфары – многие при оружии – хором подпевали им в нужных местах и притопывали ногами, отбивая четкий ритм.

– У нас колбаски нигде не завалялось? – захлопал эльф ресницами.

– Вот это да! – не выдержала девушка. – И вы в такую минуту можете думать о еде?

– Я всегда о ней думаю. Ты что, забыла? Обязанность женщины в походе – кормить мужчину.

– Не мешай ей смотреть, – промолвил Фрозинтар. – Ну что за характер…

– Думаю, что во-от такусенький кусочек колбаски совершенно его исправит. – Карадор на пальцах показал какой.

– Ты вообще можешь не думать о колбасе?

– Могу, – с готовностью кивнул эльф. – Но не хочу.

Неизвестно, до чего бы они договорились – наверное, до производства колбас из эльфятины, – но в это время первая часть действа закончилась. У подножия тотема вспыхнул огонь. Шаманки отступили в сторону, и старейшина громко провозгласил:

– Сегодня, в ночь новолуния, в день рождения нового месяца, мы празднуем рождение новых семей! Сегодня невесты встретят своих женихов. Сегодня соединятся влюбленные сердца! Придите, юные девы! Приветствуйте невест!

Женщины в толпе заголосили, выкрикивая имена, и из задних рядов одна за другой стали проталкиваться девушки-альфары. Стройные, невысокие, изящные и гибкие, они были одеты в длинные юбки с разрезами до бедра, расшитые бисером и цветными нитями и при каждом шаге открывавшие их босые ножки. Выше талии были прикрыты только их груди, на шеях, в ушах, на запястьях и щиколотках при каждом движении звенели браслеты и ожерелья из янтаря, серебра и меди. В распущенных волосах мелькали цветы. Одни девушки скромно улыбались, потупив взоры, другие вышагивали с гордо поднятыми головами, третьи были серьезны и напряжены, четвертые то и дело косили по сторонам и весело хихикали. Были тут совсем юные особы, но две или три оказались довольно зрелыми – видимо, свадьбы им пришлось ждать дольше обычного.

– А что прекрасная дева? Не желает присоединиться к своим сестрам? – послышался поблизости мелодичный голос.

Фрозинтар и Седона встрепенулись одновременно – какой-то молодой альфар остановился возле помоста и посматривал на них снизу вверх, протягивая девушке руку.

– Нет, не хочу, – краснея и смущаясь под его пристальным взором, пролепетала Седона. – Я не знаю, что там будет происходить…

– О, всего лишь танец. Невесты танцуют для своих женихов! – Альфар улыбнулся еще шире.

– Она не танцует, – холодно отчеканил Фрозинтар, накрывая своей лапищей ладошку альфары.

Приглашавший девушку альфар заметно смутился, а сама Седона покосилась на драура со странным выражением – в нем причудливо переплелись смущение, недоумение и страх.

На краю площади расположились музыканты – несколько барабанщиков, дудочники и один арфист. Полилась мелодия; сначала был просто ритм, но постепенно в него стали вплетаться все более сложные нотки. То одна, то другая девушка начинала притопывать ногами под эту музыку, начиная танец и выходя вперед. Шаги самой первой были робкими и осторожными, но потом танцовщицы отбросили стеснение и наперегонки ринулись в круг. Мелодия и их движения словно соревновались – кто быстрее, сильнее, красивее и ярче. Зрители хлопали в ладоши, криками подбадривали девушек, некоторые женщины пританцовывали на месте от полноты чувств.

Гости тоже не остались равнодушными – забыв свой страх, Льор весь подался вперед, едва не валясь с помоста. Юноша пожирал танцовщиц горящими от восторга глазами и поводил плечами и руками, запоминая некоторые движения. Делать это было довольно сложно, так как единого танца не существовало – девушки явно плясали, кто во что горазд, стремясь перещеголять одна другую. Седона жарко дышала. Даже Карадор, который последние несколько минут чем-то чавкал, стал жевать медленнее.

– Пусти!

Фрозинтар, взиравший на танец с некоторым отвлеченным любопытством – в прошлой жизни он сам любил танцевать, но с тех пор столько всего произошло, что желания веселиться не возникало, – даже вздрогнул. Оказывается, он так сильно стиснул ладошку своей подруги, что девушка морщилась от боли. Надо же! А он ничего не почувствовал! Впрочем, его тело лишено этой возможности.

– Извини, – пробормотал он.

– Пусти, – повторила Седона, отодвигаясь к краю помоста.

– Зачем?

– Я… я так давно не танцевала… наших танцев, – пробормотала альфара. – А мне хочется…

Конечно! Он такой бесчувственный! Она – молодая девушка, ей тоже хочется веселиться и плясать вместе со всеми. Эти альфары свободны – они не фермеры, обязанные ежегодно отдавать лордам-эльфам часть урожая и скота, тем более не крепостные, без разрешения господ не имеющие права покинуть замок до конца жизни. Они живут той жизнью, какую вели их предки до того, как эльфы, лишившись рабов-орков, обратили внимание на них и завоевали светлых альфаров. Говорят, что у них даже была своя правящая династия, которой не стало после порабощения. С тех пор прошло больше тысячи лет, сменилось несколько поколений, но память предков никуда не делась.

Глаза девушки и драура встретились.

– Иди, – глухо пробормотал Фрозинтар, в глубине души загадав: если она просто станцует и вернется, когда музыка смолкнет, значит, она его любит. Если же нет…

Соединив руки, запрокинув головы и закрыв глаза, шесть волшебниц Видящих негромкими голосами тянули песню-заклинание. И шесть тонких нитей – энергетических потоков – тянулись к единственному мужчине, лорду Лоредару, сплетаемые им в магический жгут-петлю. Нити были тонкими, грозившими оборваться, поэтому работа затянулась. Но она все-таки продвигалась. Еще несколько минут – и можно начинать действовать. Еще несколько минут…

Музыка смолкла на миг, после чего возобновилась, сменив ритм и тональность. Льор даже ойкнул, и Фрозинтар покосился на него с неудовольствием – так называемый ученик его беспричинно раздражал, – но тут на площади все пришло в движение, и он забыл про юного эльфа.

К девушкам стали присоединяться и юноши-альфары. Как-то так получилось, что они успели протиснуться в первые ряды зрителей, и теперь один за другим складывали оружие и выходили в круг. С их появлением всеобщий танец стал разбиваться на пары – то один, то другой юноша в танце настигал понравившуюся девушку, и пара начинала кружиться, взявшись за руки. Некоторых кавалеров их подруги принимались дразнить – не прерывая пляски, ускользали, изящно и ловко протискиваясь между танцующими. Вот, уворачиваясь от одного ухажера, какая-то девушка в самый последний момент миновала распахнутые объятия второго, потом точно так же ускользнула от третьего – и впорхнула в руки четвертого. Несколько раз трепыхнулась в его объятиях, а потом притихла и позволила увлечь себя танцем.