Виталий Сертаков - Свиток проклятых Страница 24

– Кир Дрэкул, я ни разу не замечал на ночных одеждах матери таких ярких камней.

– Ты верно понял, эгемон. Твой отец не прельстился бы тем, что не принадлежит людскому роду.

Здесь пахло страданиями ушедших лет, ни единое дуновение будущего не проникало дальше озера Слез. Ведь не зря сказано, что здоровое будущее пахнет молочными детьми. Но дети в этом мире не рождались, а если и рождались, то время их текло в обратную сторону. Мы спускались по высоким ступеням, заглаженным тысячами ног, ступавших здесь до нас. Кир Исайя восхищенно восклицал, когда ему удавалось прочесть знаки на очередной табличке.

– Эта клинопись похожа на вавилонскую, но не как двоюродная сестра, а скорее как прародительница! Я встречал похожие символы в библиотеке твоего отца…

– Не читай вслух, пока не встретишь руну Матери нерожденных, – напомнил Дрэкул, – а когда встретишь ее, проглоти мысли и не читай вовсе.

– Но… как же она выглядит? – затрепетал Исайя.

– О, ее видел всякий, кто попал в наш мир через женское лоно, – некромант рассмеялся, что случалось с ним крайне редко.

– Я покажу, если замечу первый, – пообещал я.

Тоннель ветвился, каменные ступени становились все круче. Как это принято в Нижнем мире, ступать по здешним лестницам вниз всегда тяжелее, чем взбираться вверх. Тень здесь отстает от путника, или опережает его, и это ее право, ибо где еще тени дарована свобода, как не в свете болотного огня? Несколько раз мы обходили страшные каверны, затянутые магическим пузырем, способные втянуть в себя целую турму всадников. Порой нить, накрученная на мое запястье, дергалась, летун предупреждал о сколопендрах, отравленных источниках и спящих камнепадах. Четырежды кир Исайя поднимал руку, и мы замирали, как статуи. Книжник опускался на колени, бережно листал манускрипты, сообща с Дрэкулом они составляли встречное заклинание. Я держал над ними сосуд с синим пламенем, Лев охранял нас с двумя заговоренными спатионами дамасской стали.

– Есть маги, способные удерживать натянутую тетиву до трехсот лет и более, – после очередного коварного обвала поделился некромант.

– Но не всякий лук выдержит столь долгое напряжение, – тревожно заметил друнгарий.

– Верно, друзья мои, – Исайя потрогал удивительного изящества туфлю на ноге очередного засохшего старателя. Мертвец в пестрых одеяниях словно молился, упав ничком, его костлявые руки выглядели так, будто перед гибелью несчастный долго царапал пол. – Смотрите, на его обуви клеймо иудейского мастера. Эта дорогая обувь спасает от укусов верблюжьих пауков, которых никак не могут вывести на юге Палестины, хотя болота осушили еще при Ироде. Наверняка перед нами вельможа или волшебник, погибший от жажды…

– Этот человек сумел добраться сюда, значит, он сильный маг. Но разве сильный маг не сумел бы выбить из камня воду? – удивился я.

– Он мог бы добыть целую реку, и прожить еще долго, – кир Дрэкул опять бесшумно засмеялся, от его смеха мне стало еще холоднее, – Но он не рассчитал сил, слишком сильно натянув тетиву.

– А вот большая редкость! Кажется, он нес кому-то послание, – кир Исайя указал на горку пурпурных цирконов, похожих на крупную соль.

Триста лет, думал я, вглядываясь в пергамент ввалившихся мертвых глазниц. На поясе погибшего когда-то висел кошель, теперь его содержимое тонуло в пыли. Исайя сгреб алое крошево в ладонь и выпустил тонкой струйкой, слегка раскачивая руку. На полу цирконы сами сложились в затейливый узор, но узору не хватило завершенности. За сотни лет пыль похоронила большую часть Горного письма. Не имело смысла гадать, что за вести нес с собой гонец. Этот жадный человек собрал формулу, предназначенную столетиями защищать проход к припрятанным где-то богатствам, но формула высосала из него воду. Чародей умер обидно и глупо, от жажды.

– Я не понимаю… – кир Лев снял с погибшего вполне целый кинжал, – неужели все эти путники прошли через озеро Слез? В таком случае, это посланцы прежних властителей Иллируса, предков нашего могучего рода Закайя?

– Кир Лев, эти места непросто покинуть, зато входов множество, – утешил Дрэкул. – Слышал ли ты, к примеру, о мудрых блудницах, между ног которых можно найти лаз из любой темницы?

Мы шли дальше. Иногда ложный проход с грохотом засыпало валунами, а сбоку, в могильной плите тускло проступала истинная дорога. Либо в зеве пропасти с медвежьим ворчанием вскипала вода, а вместе с водой поднимался мост из розовой пемзы. Порой позади мы слышали наши отстающие шаги, тогда мы останавливались и ждали, пока тени нас догонят. Иногда наши тени забегали вперед, тогда мы нарочно садились, чтобы лишить их прыти. Становилось морозно, но разжигать земной огонь здесь не полагалось. Огонь слишком дружен с человеком последние тысячелетия, а потому мог привлечь наших общих врагов. Наконец, крошечный летун пискнул и упал мне в ладонь. Угасающий болотный свет отразился от мраморного монолита. Мы очутились в тупике. Но я успел что-то увидеть на гладкой стене…

– Кир Исайя, не читай, просто смотри, – успел произнести я, и слезы хлынули из моих глаз.

– Вот он, знак, – благоговейно воскликнул кир Исайя. – Но почему здесь дерево? Как дерево могло врасти в камень?

– Это не просто дерево, – Дрэкул вздохнул и замялся, точно потерял смысл слов. – Это загадка, которую загадал прадед дуки Закайя моему деду. Кто-то донес стратигу про магов, покупающих особо вязкий дым с погребальных костров. Тогдашний властитель Иллируса Диофен Закайя усомнился, что можно пустить дым в замочную скважину, а затем вылепить отмычку по слепку с дыма. Но руки моего деда были настолько проворны, что говорят, он на лету доил чужих пчел, воровавших нектар на его лугах. Дед запросил дорого, но когда увидел замочную скважину, отказался от бырыша. Мой дед покинул родные горы и присягнул роду Закайя. К тому дню, когда он вылепил верный ключ, дука Диофен уже спал в фамильном склепе. Нести загадку одному оказалось моему деду не по силам. Тогда мой дед посадил на плечи моего безусого отца, привязал к руке летуна, и пересек озеро Слез. Он вставил ключ в скважину, и понял, что одна загадка рассыпалась и породила десять тысяч новых.

– Вот он, знак Привратника! – благоговейно воскликнул Исайя, едва не задавив меня ударом закованного в панцирь, живота. – Не думал, что когда-то смогу потрогать его. Ведь только в ветхом Талмуде иудеев…

– Что это за знак? – с любопытством спросил кир Лев, не касаясь, однако, шершавой поверхности. Казалось, дерево, вмурованное в жилистый мрамор, изъедено жуками.

– Ты видишь – перекрещенные жезл и кинжал, обвитые коронованным змеем, – прошептал евнух. – Символ единства волшебства и воинского культа, скрепленный высшей мудростью. Иначе говоря – знак мудрого меча и отважной магии.

– Что тут такого странного? – хмыкнул Лев. – В Таврии полно замшелых камней, на которых выбиты забытые знаки.

– Только не этот, – потряс светильником Исайя. – Тебе наверняка известна легенда, гласящая, что много тысяч лет назад существовали магические амулеты, способные нести человека быстрее вымерших крылатых пегасов. Но позже что-то случилось…

– Так это врата! – ахнул Лев. – Неужели это правда? Я не верил написанному в стратегиконе, что в древности целое войско могло выйти в тыл врага.

– Печально лишать тебя надежды, друг мой, – оборвал Дрэкул. – Мой дед сумел отлить лишь пять отмычек к этому замку. Четыре уже использованы. У нас не будет случая вернуться. Если нас не захотят выпустить.

Врата проросли в извилистом мраморе, заполняя его прожилки, подобно чудесному плющу. Мы ощупывали древесину, твердую, как бронза, мы не могли отколоть и тонкой щепки. Похоже, створки вздымались не менее чем на восемь локтей. Даже подпрыгнув, я не мог достичь поперечины.

– Позволь, кир Дрэкул, я сам, – не подобало неофиту вести себя столь самонадеянно, но наставник одобрил мое рвение. Некромант сцепил наши локти шнурком, и прижался к моему плечу своим костлявым плечом. Из его цепких пальцев, затянутых в бычью кожу, истекал такой холод, что мой желудок едва не вывернулся наизнанку, а сердце забыло привычную музыку. Дрэкул сознавал свою темную силу, он терпеливо ждал, пока я справлюсь с заблудившейся кровью. Совсем недавно наставник смотрел на меня сверху вниз, но после того, как весталки украли у меня четыре года, обнаружилось, что он невелик ростом.

– Эгемон, когда мы оживляли стражей, ты думал о новой коже. О новой крепкой коже, и ни о чем больше, заклинаю тебя!

Мы положили сцепленные руки на стык громадных створок, и я сразу вспомнил, что мне прошептала весталка. Девственные пряхи не открыли, где искать Свиток, но подсказали, как. Мы шли верной тропой. Некоторое время щель между створками казалась мала даже для крошечной тли. Внезапно под левой ладонью шевельнулся крохотный лучник, грубая фигурка, вырезанная хранителями утерянного знания. Я ощутил болезненный укол. Под правой ладонью шевельнулся скарабей. Дрэкул переставил мою руку чуть выше, я получил еще два жалящих укола. Кажется, я начал понимать. Над поверхностью дерева, над вязью таинственных знаков, проступал знакомый любому звездочету диск, каким ушедшие хетты отмеряли дни. Мы трогали Небесный свод, две дюжины честных созвездий и три созвездия-обманщика, вечно скрытые за кривой ухмылкой Луны. А линия по центру диска повторяла небесную ось, на которой сияет Путеводная звезда, спасение мореходов.